«День» продолжает публиковать цикл материалов о корифеях-франковцах, начатый в №171, посвященный 85-летию Национального академического драматического театра им. И. Франко.
Юрий Васильевич Шумский был не только выдающимся деятелем театрального искусства, народным артистом УССР и СССР, легендой украинской сцены, но и близким другом, братом по духу, любимым и любящим дедушкой...
В летописях Театра им. И. Франко, которому Шумский отдал два десятилетия из 29 лет работы на профессиональной сцене, в учебниках по истории украинского театра (которых, кстати, не так уже и много) Юрий Васильевич прежде всего предстает выдающимся актером. А каким он был в повседневной жизни, которую практически невозможно отделить от театра?
Его любили. Ярко свидетельствует об этом такой факт: письма, которые приходили к нему не только из тогдашней Советской Украины, часто были от незнакомых людей, адресованные просто: «г. Киев, Шумскому Ю. В.». И адресат получал их. Как-то в семью Шумских в гости ехала одна старая бабушка и потеряла в дороге адрес. Не зная, что делать, она обратилась на вокзале к милиционеру со словами: «Мне надо найти дом того Юрия, который так хорошо играет в театре». Через час она уже была у Юрия Васильевича.
Как вспоминает внучка великого артиста, Галина Ивановна Шумская, сам Юрий Васильевич ужасно любил сюрпризы, никогда не приходил домой с пустыми руками, всегда у него находился какой-то гостинец. Бывало, накупит конфет, рассует их по карманам, а потом угощает всех домашних, радует малышей. Дома всегда было много людей, а одна комната была даже отведена специально для приезжих, на отсутствие которых Юрий Васильевич никогда не жаловался. Приезжали в гости знакомые и друзья из Херсона и Одессы, а также те, о которых в народе говорят «дед бабе вуйко» — знакомые знакомых, которые когда-то несколько раз виделись с Шумским. Но двери его гостеприимного дома были одинаково открыты для всех.
Юрий Васильевич был заядлым рыбаком. Но не так уже и часто была возможность отдохнуть на природе. Как-то, уже в послевоенные годы, Шумский приобрел лодку, и если его прогулка и начиналась в одиночестве, то заканчивалась в окружении многочисленных отдыхающих, потому что, узнав с берега в лодочнике любимого актера, люди с восторгом просились присоединиться к нему...
Работал над ролью Юрий Васильевич преимущественно ночью. Сначала просто обдумывал ее, а потом тихо, чтобы не разбудить домашних, поднимался и начинал ходить по комнате, нашептывая слова, тихо передвигал мебель, создавая нужные мизансцены. Он мог играть стариков в юношеском возрасте или пылких юношей даже тогда, когда ему было пятьдесят лет. Если бы мы теперь определяли амплуа актера Шумского, пользуясь старой театральной терминологией, то оказались бы в довольно трудном положении. Он играл как характерные, комические роли, так и героические, трагические. Но просто ли играл? По словам Галины Ивановны, от современных актеров часто можно услышать слово «профессия», которым они называют то, чем живут на сцене. А Юрий Васильевич никогда не употреблял этого слова, ибо то, чему он был предан до последних дней своей жизни, — был театр. Актерскую профессию (диплом театрального вуза) он получил так... Сначала работал в Херсонском порту грузчиком, потом табельщиком, конторщиком. Было даже время, когда Юрий Васильевич выпекал хлеб и сам его продавал... При этом он не оставлял работы на любительской сцене. Свою фамилию — Шомин заменил псевдонимом «Шумский» (так звали какого-то актера, который поразил Юрия своей игрой). Немало ролей было сыграно: Назара («Назар Стодоля»), Тараса Бульбу, Гната («Безталанна»), Василя и Панасика («Циганка Аза»), Грыця («Ой не ходи, Грицю, та й на вечорниці»), Богдана и Богуна («Богдан Хмельницкий» М. Старицкого), Ивана Барильченко («Суєта») и тому подобное.
Шумский не мог жить без творчества ни одной минуты. Так и хочется сказать, что «в свободные от работы часы артист занимался живописью», но таких свободных часов просто не было, поэтому Юрий Васильевич рисовал большей частью тогда, когда были проблемы с голосом, когда врачи запрещали не то что декламировать — говорить. И до сих пор в музее в Тирасполе (его родном городке), где родился он и его братья и сестры, где проходило его беспечальное детство, пока не погиб отец, спасая от огня чужого ребенка — до сих пор хранится рисунок родной хаты, сделанный рукой Шумского.
Нагрузка в театре, исходя из неограниченного диапазона его актерского таланта, была огромной. Юрий Васильевич был мастером талантливого создания абсолютно противоположных ролей, ведь что общего может быть в образах Галушки («В степах України»), — и архидьякона Клода Фролло («Собор Паризької Богоматері»)? А его Клод был такой убедительный, что в этой роли в Украине Шумский не имел себе равных.
В каждой новой работе он скрупулезно искал черты, которые были характерны для изображаемого им человека, находил выразительные детали, которые бы наиболее ярко передавали суть характера. Актер умел управлять своими эмоциями так, что направлял их в зал, мастерски пользовался открытой формой обращения к публике, был тонким мастером психологических деталей. Шумский всегда очень ответственно относился к роли, не любил, когда актеры во время спектакля за кулисами рассказывали анекдоты, а потом опрометью выскакивали на сцену, едва не пропустив свой выход. На спектакль Юрий Васильевич настраивался уже с утра и целый день ходил в соответствующем «настроении».
Прошли те времена, когда наиболее уважаемым драматургом на просторах — опять же таки бывшего СССР — был Александр Корнейчук, а его пьесы ставились во всех театрах. Тогда имя драматурга было венценосным, а сейчас в его адрес раздаются далеко не положительные выражения. Но не нам быть судьями... Жаль, что ныне «не принято» говорить о спектаклях по пьесам Корнейчука. А для Шумского, в известной степени, они были судьбоносные, ведь именно в роли Гайдая из «Загибелі ескадри» актер дебютировал в Театре им. Франко в 1934 году. Так, роль Платона («Платон Кречет») — была одной из наиболее любимых. Он с волнением взялся за роль Ивана Романюка из «Калинового гаю»: Юрий Васильевич боялся даже каким-то полутоном напомнить своего Галушку, потому что эти образы действительно имеют общие черты, а артист не позволял себе повторяться. Корнейчук и Шумский не были друзьями, но драматург уважал мнение Юрия Васильевича о своих пьесах и прислушивался к нему. Отсюда и пошла гулять знаменитая фраза — «в курсе дела», которым сыпал его Галушка. Вообще, артист был требователен к драматургам, когда видел, что пьеса написана ниже возможностей автора. Так, и к Ивану Кондратьевичу Микитенко, в спектаклях по пьесами которого Шумский сыграл не одну роль до их запрещения. Драматург вспоминал, как он прочитал в Одесском театре им. Октябрьской революции свою пьесу «Бастилія божої матері» и актер сказал, что он Чумака играть не будет, потому что ждал от автора большего...
Кино, в отличие от театра, Юрий Васильевич не любил, несмотря на то, что в 1950 г. за роль маршала Василевского в фильмах «Третий удар» и «Сталинградская битва» был удостоен звания лауреата Государственной премии (а в 1951 г. за роль Романюка в спектакле «Калиновий гай» Шумский становится дважды лауреатом). В театре актер каждый раз проживал жизнь своего персонажа по-новому, окрашивал его характер новыми чертами и его раздражало то, что в кинематографе это невозможно, и что образ, созданный им, навсегда останется одинаковым.
Артиста часто приглашали провести шефские выступления в армейских частях, в школах, на заводах. Он никогда не отказывал тем, кто обращался к нему за помощью. Будучи депутатом горсовета, Юрий Васильевич занимался благоустройством Киева. Он не соглашался в спорах, когда считал себя правым, не по причине упрямства, а из чувства справедливости. Всегда отстаивал свои взгляды...
Юрий Васильевич прошел длинный и трудный жизненный путь. Были и бессонные ночи творческого горения. Он пережил войну, с которой не вернулись его оба сына. Актер получил известие об их смерти именно тогда, когда театр начал работать над комедией А. Корнийчука «Приїздіть у Дзвонкове». Там Шумский играет роль искалеченного войной Прокопа Ключку… Но не эта роль ускорила безвременный уход артиста. В свое время много писали о Шумском в роли профессора Буйко — партизанского врача, замученного немцами. Яков Баш создал повесть, где была общность в биографии Шумского и его Буйко. Критики много говорили о талантливой игре артиста, о пафосе его роли. Но никто не говорил о том, как Шумский-Буйко в каждом спектакле хоронил своих сыновей. И о том, как у артиста почти останавливалось сердце, когда он на сцене погибал в костре. После каждого спектакля Юрий Васильевич: молчаливый и обессиленный возвращался домой, где из трех его детей осталась одна дочь. О боли актера знали только родные, и они были против роли, которая укорачивала жизнь мастеру. Но еще пять целых лет спектакль «Профессор Буйко» играл Шумский...
Утрата сыновей, болезнь — подточили и без того некрепкое здоровье актера, истощенное долгими ночами напряженной работы над ролями (а их было около 200). Хотя сам Юрий Васильевич часто говорил о том, что ту единственную роль, которую мечтал сыграть, он так и не сыграл. Потому что, как и все актеры, не был свободен в своем выборе. В последние годы жизни нагрузки в театре были слишком тяжелыми для состояния его здоровья. Актер просил Гната Юру — художественного руководителя франковцев — отпустить его на пенсию. Но разрешения так и не получил... Трудно обвинять Гната Петровича, ведь Шумский был одним из лучших актеров. Он был маркой театра, его неотъемлемой половиной. Часто зрители шли на спектакль только из-за одного его имени...
Символически, что в последний путь Юрия Васильевича провожали не из Театра им. Франко (в июне 1954 г. там был ремонт), а из филармонии. Это также не случайно. Потому что Шумский был прекрасным чтецом, имел абсолютный слух и обладал баритоном редкой красоты и тембра. Его колоритный голос сразу можно было узнать среди других голосов. Во время Отечественной войны именно голос Шумского олицетворял свободную Украину (с 1941 по 1944 гг. актер был художественным руководителем Украинского радиокомитета, которая транслировала передачи на оккупированные земли нашей страны).
«Теряя связь с народом, артист умирает, словно дерево с подрубленными корнями», — сказал когда-то сам артист. В этом году исполнилось 50 лет со дня смерти Ю. В. Шумского. Нареченный при крещении Георгием (актер родился 6 мая (24 апреля по старому стилю), на святого Юрия (Георгия), он вышел победителем в борьбе с забвением. Так и должно быть, потому что «талант неповторимого очарования», как сказал о Шумском один из драматургов, смерти покориться не может.
