На больших и камерных сценах киевских театров, конечно, при различных материальных и технических возможностях, сегодня формируется новое проявление театрального искусства, которое я смелость определить как СЦЕНОПИСЬ.
Это магическая смесь драматического действия и живописи. Именно живописи, которая разворачивается в трехмерном пространстве сцены, насыщается яркостью созданных актерами образов.
Даниил Лидер, Михаил Френкель, Давид Боровский и талантливые продолжатели их настойчивых усилий по превращению театральной живописи с превосходными рисованными задниками, кулисами, занавесами в концептуальную сценографию, сделали ее самодостаточной составляющей театрального искусства. Пафосность этого озарения, кажется, навеяла длительная карантинная разлука с театром.
Ученые, исследующие смысл пандемий в истории человечества, отмечают, что возникают они во времена цивилизационных изломов, чтобы приспособить человека к новым условиям существования. Действительно, фантастическая концентрация изменений на единицу времени абсолютно изменила нашу жизнь. Мы стали добровольными пленниками электронных средств информации, множества «гад-жетов». Исследование того, насколько влияет на психическое состояние студента и его способность успешного прохождения тестов отсутствие мобильного телефона, удаленность его нахождения, расположение рядом на столе, но экраном к нему, просто поражает.
Итак, во время коронавирусного карантина без мобилки в необычно неполном зале театра Франко меня накрыло тревожное и радостное одновременно ощущение какой-то новосчастной театральности. Ему предшествовало раздражение от плохой акустики, вызванное вынужденной незаполненностью зала. Но однажды оно сменилось осознанием восприятия художественного акта через зримую музыку чувств, мыслей, желаний, инструментальную музыку пластики, классическую — правычных волнений, народную по простоте осознанно. Какие-то квартовые аккорды, зычное многоголосие — словом, СЦЕНОПИСЬ. Какие-то ноты ее я уже когда-то слышал — в «Шакунтале» Андрея Приходько. В «Плену страстей» Михаила Резниковича. В «Прекрасном звере в сердце» они вдохновляли меня. Наиболее ярко эта музыка прозвучала в «Вербе» Сергея Маслобойщикова. Симфонией сценописи стало «Украденное счастье» Д.Богомазова, которое поразило красотой, конкурирующей с гравитацией.
Веселая история с этой пьесе Ивана Франко связана с Романом Виктюком. Во время пропагандистской кампании советизации он поставил ее в московском МХАТе. На афише было написано: К 60-летию советской власти. И.Франко «Украденное счастье». Перед просмотром спектакля членами политбюро посвящение срочно сняли. Говорят, генсек в финале аплодировал со слезами на глазах.
Спектакль «Украденное счастье» Сергея Данченко так же, как и премьера Дмитрия Богомазова, во многом стали декларациями признания стиля первой сцены, верности ее высоким достижениям, доказательством смелости утверждать современность вечного. Слез в ней было много и не только соленых, но и нежных и светлых. На премьере появление Б.Ступки в роли Михаила неожиданно вызвало смех в зале. Режиссер Данченко умел делать нестандартные решения, а его актеры умело овладевали их сценической практикой.
Режиссер Богомазов выходит на уровень палеоконтактов не с пьесой, не с франковскими спектаклями по ней, а с той вечной повторяемостью неповторимости этого театра. Его трактовка драматургического материала, кажется, акцентирована на попытке осознать ментальный перелом. И простенькая история о любовном треугольнике не становится трагедией опустошения от любви. Она возникает кризисом индивидуальности, размышлениями о том, что Франко называл «эмансипацией человеческой единицы».
Анна — с неисчезающей прохладой в глазах -нежной, сочувственной, злобной и еще много какой (палитра актрисы Татьяны Михиной неисчерпаема) остается в сознании непонимания. Ее восхождение по лунной дорожке от бремени земного в невесомость чувств — один из незабываемых моментов сценописи спектакля.
Мощный Михаил Гурман (актер Дмитрий Рыбалевский) — человек с признаками чувственного аутизма. Кажется, не обстоятельства, а именно этот недостаток тормозит страсть, желание объясниться то с образами, то с проступками, в конце — отомстить.
Николай Задорожный Александра Печерицы будто выцарапывает из души вину за несостоявшееся или состоявшееся как-то не так. Эмоциональная природа актера кажется созвучна созданному драматургом образу. Александр Ярема делает доминантой роли эмоциональный интеллект. Роли обоих актеров конгениальны. Трех центральных персонажей объединяет тайно, без очевидных режиссерских приемов мощно выстроенное неумолимо НЕИЗВЕСТНОЕ. Лобовое понимание сути подает написанное мелом на всю сцену парнями после появления замужней Анны с бывшим парнем на танцах — курва. А дальше страшно подумать, а не о пагубности ли женского начала идет речь. Эта догадка теряется в молодежно-дискотечном тупизме, который актеры воспроизводят не за счет известных эмблем этого явления, а психологической ансамблевостью и персонализацией массовки, которая в конце оказывается утерянной во времени. Макентош, пальто, очки, тождественные одежде модной в 90-х годах прошлого столетия группы «Братья Гадюкины», способствуют эмоциональному пониманию этого.
Троица, связанная паутиной любви, не говорит, а скорее поет, интонирует. В финале спектакля эта манера обнаружит сходство с поданной в фонограмме сценой из «Украденного счастья» Гната Юры, поставленного в 1940 году с Натальей Ужвий, Амвросием Бучмой, Викторм Добровольским в главных ролях.
В премьерном спектакле ее акцентируют не столько современной манерой говорить, сколько маститой правдой ежеминутного существования Богдан Бенюк, Василий Баша (в роли Войта), Александр Фарманчук, Иван Шаран (в роли Алексея Бабича), Ксения Баша, Кристина Федорак (в роли Насти).
Созданная сценографом Александром Другановым, художниками по свету Ярославом Марчуком, Анной Ваховской, Дмитрием Богомазовым, хореографом Ольгой Семешкиной сценопись поражает абсолютным слухом и безмерно богатым голосом. В ее системе координат вертикаль, которая заявляется стволами деревьев (они же трембиты, мачты, основа креста), материализует историософическую вертикаль режиссерской концепции Д.Богомазова, по которой счастье украденное счастьем не является, и не важно было на самом деле, что воровать, утверждает способность человека выживать красотой, красотой воспринятой, спасительной, целительной.
Следующий показ спектакля «Украденное счастье» состоится 19 сентября.
