Иногда судьба дарит нам подарки, соединяя в жизни с прекрасными людьми. Людьми, которые не просто обладают удивительным даром — талантом, но и бесценным человеческим качеством — духовностью. Таким «подношением» мне была встреча в далеком детстве с Инной. Спасибо нашим родителям — они дружили семьями. Мы вместе росли, на ощупь осваивая свои пути в жизни и искусстве, могли подолгу не видеться, но я помню каждую нашу встречу, каждый разговор по телефону, каждую из ее насыщенных цветом и эмоциями картин, каждую созданную ею игрушку, мелкие штрихи ее филигранной графики, плотную прозу ее романов, повестей и сказок и безупречное кружево ее стихов. Она не принимает участия в светской жизни. Выставки ее работ редки, но тем, кто их видел, запомнились навсегда. Пока ее книги пришли к нашему читателю, их уже успел оценить мир, и не только премиями, тиражами. А вот стихи, которые писала с детства, публикуются впервые.
Думала об этом, растворяясь в высоком, звонком голосе Инны Лесовой, которая выпевала стихи во время презентации книги «На асфальтовом берегу», в Белом зале Киевского дома ученых. Перед глазами, на фоне тихо-тревожной музыки слов, проплывала «уходящая натура» Киева прошлого века. Звенящая трамваями, резко сворачивающими к шумному вокзалу, — улица Саксаганского. Тени густо населенного соседями дома. Быстрые пальцы Инниной сестры Аллы, играющей Шопена. Суточные бдения во время каникул в полуподвале мастерской. Охристый взрыв опавшей осенней листвы. И расквашенный снег на зимнем асфальте в долгие зимние месяцы, озаренный фейерверком новогоднего праздника... И каждое слово стиха погружает в ту жизнь, стихи становятся твоими, даже если ты с их автором не знаком:
Здесь столько брошено любви!
Здесь столько нежности
осталось!
Мы здесь по-разному свои...
Должно быть,
снег похож на талес —
четыре черных колеи.
Живи, наследница, живи!
В поэзии Инны Лесовой, окрашенной яркой индивидуальностью автора, кроме умения легко и причудливо плести кантилену слов, присутствует настоящая, глубокая культура стиха. Она вытекает из Гомеровского гекзаметра. Нежно прикасается к Шекспировским сонетам. Впитывает красоты языка «золотого века» русской поэзии, с легкостью осваивая ямбы и хореи. Размывает границы «века серебряного». Волшебно улыбается Блоку. Вытягивается, как натянутая струна, вместе с Цветаевой. Ищет рифмы с Пастернаком. И саркастически смеется с Хармсом.
Это просто настоящая литература, с которой радостно жить, даже если речь в ней идет о грустном.
И на лице своем обнаружив,
все ту же
улыбку статуи древней,
каждой клеткой своей
в это тепло вникая,
переполняясь до края,
обмирая и плавясь от ласки, —
весь этот мир,
все его шорохи, запахи, краски,
весь этот день,
со всеми его мелочами —
вдруг принимаешь в объятья
своей блаженной печали...
И не желаешь знать ничего,
ни о конце его,
ни о начале,
будто прошлого
больше нет
у тебя за плечами.
P.S. Это легкое дыхание слова Инны Лесовой подарили нам журнал «Радуга», который последовательно, несмотря ни на что, издает книги своих лучших авторов, и издательство «Дух і літера». За что им отдельная благодарность.
