Бурлескная поэма «Энеида» классика Ивана Котляревского в украинском театре вниманием не обделена. За последние лет пятнадцать ее сыграли на сценах Донецка, Николаева, Полтавы, Херсона. Даже сложилась определенная традиция постановки этого произведения. Как оказалось, знаковый для украинской литературы текст органично трансформируется в масштабный костюмированный спектакль с щедрым набором национальных песен-танцев, с натуралистичными аттракционами батальных эпизодов, среди которых на первом месте, разумеется, бои на саблях, и с необъятными возможностями для комбинирования живописных массовых сцен. Подобные «фортели», безоговорочно нравящиеся публике, работают еще и как усилители того пафоса национального самоутверждения, которым до краев полна «Энеида». Так, известный спектакль «Энеида» Сергея Данченко в киевском Театре им. И. Франко в конце 1980-х, напомнив о нашей независимости культурной и ментальной, предвосхитил независимость Украины, как государства.
В Ивано-Франковском театре решили сэкономить на внешних эффектах: время сейчас такое, что не до помпезных праздничных зрелищ. Тем более, за слишком яркими «картинками» часто не разглядеть смыслов, за голосистыми хороводами — не расслышать важных слов о самом главном. Режиссер Ростислав Держипильский свою «Энеиду» рисует, словно приглушенной пастелью: белые костюмы — силуэты традиционных украинских шаровар и свиток, белые же «стены» трех натянутых экранов, ограничивающих игровое пространство. В эту выбеленную «светлицу» вкатывается, врывается веселая ватага юношей и девушек — молодые актеры театра и еще студенты местного Института искусств, словно отпущенные на каникулы бурсаки-семинаристы на ярмарке, при минимуме подручных средств разыграют хрестоматийную историю.
Эней (Алексей Гнатковский) рождается на наших глазах. Вакхически-озорной ритуальный танец — и вот народ, при чем отнюдь не в муках, произвел на свет героя (многочисленные пластически-хореографические интермедии спектакля сочинила Ольга Семешкина). За материализованным лидером, очертя голову, вся ватага и пускается в странное путешествие-игру. Эней-Гнатковский, словно режиссер, раздает указания партнерам-персонажам, распоряжается незамысловатой машинерией, превращается то в конферансье, то в церемониймейстера, словом, всячески оправдывает отмерянные ему уже в первых строчках эпитеты «моторний», «завзятий», «проворний».
В начале, как и водится, все смешно и хулигански лихо, даже слегка скабрезно. Веселая вдовушка Дидона (Надежда Левченко), изрядно поднаторевшая в науке искушения, в два счета лишает Энея разума, устраивает для него и троянцев бесконечный пир. Эпизод выстроен на мастерски перепетой песне «Ой чий той кінь стоїть», которая звучит в разных темпах и накладывается на разные настроения. Продолжает все шабаш в преддверии ада под популярный и тоже перепетый попсовый мотивчик. Здесь всем заправляет другая фемина — ведьма Сивилла (Ольга Качмарик-Комановская). Ситуацию мерцающего обманчивыми красотами инфернального мира молодая актриса обыгрывает по максимуму: Сивилла то «превращается» в горбатую и дряхлую старуху с мультяшным тембром, то впадает в экстаз фальшивой театральной патетики, а то и вовсе начинает пророчествовать голосами политиков.
По тому же принципу изобретательного игрового театра решены сцены в аду и раю. Мрачное царство теней в спектакле напоминает низкопробную эстраду — под нескучную мелодию «грешники» кривляются, корчатся, но так и могут вызвать сострадания. В раю, нацепив картонные крылья, все на качелях взмывают под колосники, и звучит «Щедрык» в гениальной обработке Николая Леонтовича. Не столько визуальный, сколько аудиообраз, как нельзя лучше объясняет дистанцию между «низкой» и «высокой» культурой, дает почувствовать, что мы теряем, неизменно выбирая первый — низкопробный и дешевый вариант.
Но постепенно в спектакле игра теряет свою бесшабашность. Возникает тема войны. И тут Ростислав Держипильский, вольно компилируя тексты «Энеиды», переходит от театра метафор к театру публицистически-злободневному. Когда Эней сетует: «І як війну вести без збруї, / Без війська, хліба, без гармат, / Без грошей?..» — по спине пробегает озноб, кажется, что зарифмовали вот только что, посмотрев выпуск теленовостей. Когда Мать (Галина Баранкевич) под тихо-тихо спетый без слов уже национальный реквием «Пливе кача по тисині» оплакивает сына, погибшего в бою, в зале эхом отдают рыдания.
Пожалуй, самое ценное наблюдение авторов спектакля: трагедия всегда начинается исподволь, очень часто начинается как дурашливая комедия. В общем-то, в этой «Энеиде» трагедия грянула нежданно, как и у нас в стране. Ведь мы за последние два десятка лет научились лишь веселиться, закатывать концерты и массовые гуляния по любому мало-мальски удобному случаю. К сожалению, только после Евромайдана и нынешней войны на востоке страны, начали видеть Крым не гостеприимной турбазой, а Донбасс — не бездонной шахтой, а регионами, требовавшими от власти иной культурной политики. Не такой дешевой и не такой топорно-бюрократической.
В финале спектакля «троянцы» гибнут за свою землю и свободу, превращаются в тени, обреченной вереницей проходят за экранами, а потом снова возвращаются на зов Энея и стают плечом к плечу, в боевой клин. Но в этом последнем режиссерском жесте нет ни капли паллиативного ура-патриотизма, ни дежурного обещания — «Все будет хорошо»! Есть лишь уверенность, что надо выстоять, и убежденность — так весело и беззаботно, как было раньше, уже не будет...
