К юбилею Малахов пришел с самыми значимыми наградами нашей страны (Виталий Ефимович — народный артист Украины, лауреат Шевченковской премии, а по количеству театральных премий «Киевская пектораль», без преувеличения, может быть признан самым титулованным режиссером столицы). Но самое большое малаховское достояние — Театр на Подоле, который он сам создал, и вот уже скоро 30 лет уверенно направляет по бурному театральному морю. Очень часто рядом с Виталием Ефимовичем постоянно можно услышать слова «впервые» и «сенсация», включая не только громкие постановки, но и знаковые международные фестивали (в частности, «Київ травневий», Булгаковский фестиваль). А главное, мастер-подросток всегда непредсказуем и, закрывая сезон, выдал премьеру — «Вернисаж на Андреевском», демонстрируя, что снова ищет что-то новое для актеров, зрителей и себя (см. «День», № 118 за 2 июля).
«ПРАКТИЧЕСКИ ВСЕМИ СВОИМИ УСПЕХАМИ МЫ ОБЯЗАНЫ... АНДРЕЕВСКОМУ СПУСКУ»
— После просмотра спектакля «Вернисаж на Андреевском» появилась мысль, что эта постановка своего рода итоговая в связи с вашим юбилеем?
— Я стараюсь, чтобы каждый спектакль был итоговым. Этот я не называю какой-то вехой в своей жизни, но дорожу им. Там действительно много личного. Он необычный для нас, потому что его постановка находится на пересечении нескольких линий. Недавно на Андреевском мы делали несколько флешмобов, и всех заинтересовала необычная форма энергетических связей. И мы решили сделать спектакль в кафе. Но поскольку такого опыта у нас недостаточно, то сделали кафе в спектакле. А потом мы давно планировали поставить спектакль об Андреевском спуске по принципу фильмов «Париж, я люблю тебя», «Киев, я люблю тебя», чтобы он не был историческим или экскурсионным, а наполненным каким-то ощущениями и чувствам. Спектакль состоит из нескольких новелл, как бы происходящих в кафе на Андреевском. Попытались также вернуть театру некую образовательную миссию — там есть познавательные истории о той же Андреевской церкви, мистике замка Ричарда. Спектакль сознательно эклектичный: есть и смешные сцены, лирические и даже трагические, есть элементы мистики и детектива. И само создание спектакля тоже непривычно. Мы сами делали эту пьесу из многого: интернетовских постов, сюжетов короткометражных фильмов и даже историй, реально происходивших лично с нами. Так, сцена о призраках Андреевского спуска — это просто моя история. Имею даже фотографии этих призраков... Создавали практически импровизационно, и мне было интересно в нем проверить какие-то технологически-драматургические вещи. Например, переплетенные диалоги и сюжетные линии, когда все одновременно разговаривают, и при этом каждый актер должен держать свою тему.
В ТЕАТРАЛЬНОМ БУРИМЕ «ВЕРНИСАЖ НА АНДРЕЕВСКОМ» ПОДОЛЬЦЫ ПЫТАЛИСЬ ИССЛЕДОВАТЬ НОВУЮ И НЕ СОВСЕМ ОБЫЧНУЮ ДЛЯ «СОЛИДНОГО» АКАДЕМИЧЕСКОГО ТЕАТРА ФОРМУ И МЕТОД ОБЩЕНИЯ СО ЗРИТЕЛЕМ — ФЛЕШМОБ
— А где в такое непростое время нашли средства для постановки?
— Деньги не государственные. Это, кстати, позволило нам смело экспериментировать, не боясь негативного результата. И если честно, то особенно у наших масс-медиа какое-то стыдливое отношение к словам «спонсоры», «меценаты». Но когда в такое сложное время кто-то помогает театру, разве это тоже не подвиг? И, на самом деле, такую поддержку надо поднимать на щит, чтобы потом, придя к другим меценатам, я мог сказать: «Смотрите, нам помогли, и как это поддерживается обществом!» Поэтому отношение к меценатству и спонсорству надо пересматривать, потому что государство еще долгое время не сможет помогать театру.
— Что для вас лично Подол и Андреевский спуск — главный «герой» нового спектакля?
— До 1979 года я вообще не знал, что такое Подол! Родился во Львове, через четыре года наша семья переехала на Киевщину (жили в Броварах). Начиная с 1963-го, я работал в Студии юных дикторов на украинском радио, а с 1972-го, когда поступил в театральный институт, приезжал в Бровары только ночевать. А все, что было связано с Подолом, для меня тогда была terra incognita. И только когда в 1979 году именно на Подоле, на Контрактовой площади, организовали Театр эстрады, который вошел в мою жизнь. Тогда все наши бесквартирные актеры, включая и меня, рядом самоселами заселились в пустующий дом. Кстати, в ту пору Подол отличался тем, что там дружно жили и со всеми проходящими здоровались, как в большой деревне... До сих пор, например, прихожу на Житний рынок, куда моя покойная жена Ксюша очень любила ходить покупать продукты, и слышу: «О, Виталий! Идите сюда, возьмите то-то...» И дочка Даша свои кулинарные изыскания начинала именно с этого рынка. Ныне Андреевский спуск, в моем понимании, живет своей очень специфической жизнью, и не такой романтической, как ее иногда представляют. Еще Михаил Старицкий писал, что там были дома, куда если попадали, не всегда возвращались... Но я считаю, что практически всеми своими успехами, и особенно заграничными связями и поездками, мы обязаны только Андреевскому спуску. Ведь кто бы туда ни приезжал, приходил на Андреевский в Музей Булгакова, заходил на кофе, и с этого начинались все разговоры. Я считаю, что наш Булгаковский фестиваль на сегодняшний день единственно реальный мировой художественны бренд.
— Вы часто подчеркиваете, что режиссеру необходимо постоянно меняться, — создавать некий «театральный джаз». И после недавних драматически-психологических спектаклей, увенчанных «Киевскими пекторалями» — «Прошлым летом в Чулимске» Вампилова и «На дне» Горького, — вдруг два необычных, экспериментаторских — «Лебединое озеро. Сумерки» и «Вернисаж на Андреевском»...
— Для меня театр есть некий инструмент познания жизни. В молодости я очень любил ставить театральные коллажи на темы Софокла, Шекспира, Брехта. Мы с ними полмира проехали. Поняв, как это делается, я пресытился такой формой и начал заниматься психологическим театром, когда просто сидят за столом, — и это безумно интересно слушать. Но и это тоже надоело... Сейчас захотелось попробовать поэкспериментировать. Что касается «Лебединое озеро. Сумерки», то как худрук обязан заниматься воспитанием труппы. И когда в театре есть человек шесть хорошо поющих актеров, то это надо реализовывать на сцене. А потом, напомню, истинный украинский театр — это музыкально-драматический. Поэтому мюзикл нам и зрителям интересен. Для «Лебединого озера...» я начал писать какие-то монологи, хотя, в принципе, для многих современных пьес что-то дописывал и переписывал. Поэтому мне было интересно это продолжить в «Вернисаже на Андреевском». Что дальше? Не знаю. Но повторений точно не будет!
— Вы — один из немногих режиссеров, которые впускают в свой театр современную украинскую драматургию и успешно ставят ее: пьесы Анатолия Крыма, Александра Марданя, Татьяны Иващенко. Вам интересен этот материал?
— Да! Я считаю, если бы молодые украинские драматурги объединились в реальный Союз, то многому научились бы друг у друга. А так они все порознь, как, собственно, и режиссеры... Мне, кстати, иногда мешает и то, что я знаю хорошие образцы драматургии. Особенно когда столкнулся с пьесой 69-летней британки Кэрил Черчилл «Количество», то понял, что такое современная драматургия. Не использование новых слов или мата, а совершенно другой образ мышления. Но наш театр всегда открыт для поисков, и если кто-то из режиссеров принесет хорошую пьесу, мы готовы работать.
«Я БОЮСЬ ПРОСТЫХ РЕШЕНИЙ В НЕПРОСТОЙ СЕГОДНЯШНЕЙ СИТУАЦИИ»
— Какой сегодня у вас зритель? Вы понимаете друг друга?
— Я ставлю спектакли для себя, но, живя в этом обществе и проходя по этим улицам, я могу надеяться, что это интересно еще кому-то. Отрадно, что на наши спекта кли ходит молодежь. Я стараюсь быть в курсе каких-то «молодых» мыслей и событий, несмотря на то, что мне 60... Думаю, что ситуация с Майданом повлияла на нас всех и на становление молодежи. Сегодня молодежь очень изменилась. Одно время все хотели идти в менеджеры, а сейчас — поколение, которое стало размышлять о духовности... Театр на Подоле можно назвать поэтично-образным, в нем отсутствует вульгарная актуальность — чернуха, порнуха и т. д. Знаете, долгое время мы работали на зрелую публику, но в последнее время я очень рад, что к нам пошла молодежь, студенты. Например, могилянцы с удовольствием смотрят «Фараонов», «Мыну Мазайло», «В степях Украины», «Морфий»...
— Виталий Ефимович, на ваш взгляд, когда аннексирован Крым и фактически идет война на востоке Украины, чем театр может помочь в нынешней ситуации?
— Знаете, еще во время Майдана наши молодые актеры были одними из организаторов «Творчої варти», и были там каждый день. Театр воспитывает чувства, духовность, а это чрезвычайно важно во все времена. Конечно, сейчас нашей стране трудно, и надо укреплять армию, но не надо забывать, что, кроме патронов, идеология — одно из мощнейших оружий! Я боюсь простых решений в очень непростой сегодняшней ситуации. Думаю, чтобы действительно объединить Украину, надо создать такую жизнь, чтобы наши люди хотели жить в единой, свободной и европейской стране.
— Строительство здания вашего театра на Андреевском спуске когда-нибудь закончится?
— Честно говоря, не могу понять этой ситуации. Нам обещают закончить здание вот уже... 20 лет. Каждый год закладывают средства в бюджет Киева, а пока наш долгострой разрушается. Недавно кто-то своровал крышу, потому что ее покрыли медью, а охрану объекта не поставили... Меняется генподрядчик, а в организации, которая нами занималась, пропало семь млн гривен! По этому поводу заведено три или четыре уголовных дела...
— Но при всех сложностях бытия, закончив этот сезон, наверняка у вас мысли уже о следующем?
— Конечно. Я хочу закончить постановку «Белого парохода» по повести Чингиза Айтматова. Спектакль практически уже на выпуске, но отсутствие большой репетиционной сцены нас останавливает. На малой сцене «Украины», которую мы арендуем, можем только играть спектакли. Сейчас договорились с «Полиграфкомбинатом», где есть хороший зал. Также хочу в новом сезоне восстановить свой спектакль «Сон в летнюю ночь» Шекспира, который очень любят зрители. Режиссер Александр Катунин поставит спектакль «Лес» Островского. Планируем поехать на фестивали в Литву и Грузию, ведь раньше много ездили. А вообще с нового сезона хотим полностью провести ребрендинг — активную маркетинговую стратегию театра, но об этом поговорим после каникул, когда начнем новый сезон.
— Вы как-то сказали: «Я — циничный романтик». Ныне таким и остались?
— В общем, да. Сейчас модны теории, типа «здесь» и «сегодня». Они правы в том, что надо уметь радоваться тому, что происходит сейчас. Кто-то из великих сказал: «Открывая дверь в будущее, надо не забыть закрыть дверь в прошлое, иначе сквозняком вытянет все твое настоящее». Не надо отказываться от сегодняшней жизни, а нужно просто жить в ней. У известного французского композитора Жильбера Беко есть песня, где говорится — если ты не можешь жить в городе, который ты любишь, то люби город, в котором ты живешь...
