Наш корреспондент побывал на пресс-конференции Майкла Манна в Москве. Первый вопрос был задан от газеты «День».
— Какие задачи вы перед собой ставили, приступая к съемкам?
— Две цели: одна — создать драму, основанную на характерах, другая — насколько мне по силам, попытаться вовлечь аудиторию в жизненный опыт Диллинджера, а не снимать кино, которое рассматривало бы эпоху 30-х годов, — оказаться в ней, а не наблюдать за ней. Грубо говоря, чтобы вы могли протянуть руку и полностью погрузиться в дождливый вечер вторника в 1933 году. Быть Джоном Диллинджером и прожить эту жизнь... Чем больше я постигал и понимал ее, тем более, что меня это увлекало. Потому я хотел снять этот фильм.
— Герой очень привлекателен. Ему наверняка будут подражать. Может, это тоже одна из сверхзадач?
— Он действительно был очень популярен, очень харизматичен, очень обаятелен. Мы проводили исследования, читали газеты и пытались узнать, что о нем писали еще при его жизни. Безусловно, он был народным героем, вторым по популярности после президента, этаким социальным, как говорится, преступником. Частично это объяснялось тем, что Депрессия в США длилась уже четвертый год, безработица составляла 25% — и общество смотрело на банки как на причину своих несчастий. То есть Диллинджер грабил банки, к которым у людей никаких симпатий не было. И еще вел себя по-джентльменски. Он — преступник ХІХ века в середине ХХ века. И силы, которые его подавили, были эволюционные, можно сказать, дарвинистские. Поэтому я не говорил бы о реальном воплощении этого примера даже в его время. Ведь организованной преступности тогда было присуще корпоративное устройство, она не ограничивалась территориально, как, возможно, в Италии или в Англии, — а в ответ сформировались современные централизованные полицейские силы. Поэтому такие, как Диллинджер, вымерли в качестве явления и уже невозможно такое представить сегодня.
— Что вам кажется наиболее интересным в образе Диллинджера?
— Я был заинтересован в трехлетнем мальчике, у которого умерла мать, который считал, что лучшее для него в жизни — заснуть и забыть обо всем. То есть он не появился на свет в результате отклонений от нормы, его произвела сама история. Отец пытался его подавить, бил, чтобы наказать, но его это еще больше вдохновляло, и когда он хулиганил, то пытался привлечь к себе внимание. Так Диллинжер украл свои первые 50 долларов и за это получил десять лет в тюрьме. В итоге он, что называется, вышел за все рамки. Он искал любви и не обладал никаким ощущением будущего, не верил в будущее, и это таинство меня увлекало в нем. Это вообще было время, когда Хемингуэй писал повести наподобие «Матадора», и каждая история заканчивалась одинаково — смертью героя, двигаться к такому исходу было нормальным. Мы верим, что наши решения предвосхищают последствия, а именно это у него и не происходило. Такие люди, что бы они не делали, абсолютно не мыслили результатом. Есть страница с твоим именем, написанным на ней, ты можешь делать все что угодно — но судьба одна, и от нее не уйдешь.
— Почему вы выбрали французскую актрису на главную женскую роль?
— Это превосходство ее артистизма. Она прекрасная актриса, с огромной дисциплиной в подходе к тренировкам, репетициям. Она пришла ко мне в офис — и никакой косметики, не бегают помощники рядом, но при этом я тут же ощутил, что нахожусь в компании чрезвычайно талантливо человека.
— А насколько реальна история отношений Билли Фречет и Диллинджера?
— Это все по-настоящему. Она происходила из индейского племени в центральном Висконсине, то есть считалась гражданином второго класса, находилась в ситуации несвободы, была жертвой расистского отношения, поэтому очень скептически относилась к властям и воспринимала себя как аутсайдер, подобно Диллинджеру. У нее не было отца, не было представления, как должен себя вести мужчина по отношению к женщине. Диллинджер тоже отчаянно жаждал любви, он сам не знал, как обращаться с женщинами. Он ходил в кино, чтобы посмотреть, как надо ухаживать за дамами. Из тех вещей, которые говорят о нем — я об этом не упоминал в фильме, — он действительно был готов давать и делиться, ему также очень хотелось, чтобы его любили. Поэтому они составили такой симбиоз, между ними возникло глубокое чувство. Его импульс был в том, чтобы защищать ее. Как мне кажется, он никогда не думал о том, что ему достанется такая красавица. И когда ее у него забрали — говорили, что он заплакал, как ребенок, у меня есть такая сцена. Безусловно, это была любовь всей его жизни.
— А что потом произошло с девушкой?
— Она провела два года в тюрьме и поехала в турне, читала лекции вместе с отцом Диллинджера и написала пять статей в газетах об их отношениях — таким образом они пытались себя прокормить после его гибели. Потом она вернулась в Висконсин и прожила там до 60 лет. И еще хочу добавить: мы послали Марион пожить в индейское племя в Висконсин, и она провела достаточно большое время там, среди этих людей, на этой земле. Они продолжают жить под постоянной угрозой, потому что компании, занимающееся лесозаготовками, постоянно пытаются их притеснять.
— Как бы вы охарактеризовали послание фильма?
— Он не несет послания с точки зрения дидактики. Я более заинтересован в том, чтобы глубже вас увести в этот опыт, в эти переживания, в другое время, найти ощущение фантастики — именно это мое основное устремление. Мне не нравятся педантичные фильмы, сориентированные на некое послание, которое предопределяет восприятие. Я пытаюсь соединить зрителя с кино, заключить человеческие ощущения в обертку фильма, который может их усилить, а не создать такое биполярное ощущение — вот эти хорошие, вот эти плохие, и ты уже заранее знаешь, за кого ты должен переживать. Есть гораздо более увлекательные вещи.
— Насколько достоверен эпизод, где Диллинджер заходит в отдел по своей поимке?
— Это правда. Это, скорее всего, произошло не в день его смерти, а на три дня раньше. Он пришел в полицейский участок и прошел через комнату, где сидели детективы, а они как раз слушали радиотрансляцию спортивных соревнований. Вообще все снималось в реальных местах его пребывания. Например, в туристическом центре «Маленькая Богемия». Депп лежал на той самой кровати, на которой лежал Диллинджер, касался той же ручки двери, которой касалась его рука — все эти места биографически выверены, до квадратного фута на мостовой в Чикаго, куда упала его голова и где текла его кровь. Депп оказался в тех же ситуациях и пытался представить себе, что Диллинджер думал, ощущал, какие мысли проносились в его голове. В этих всех сценах действительно очень много правды и реальности. Плюс к тому, чтобы дать возможность актерам постигнуть те ощущения, мы разыгрывали ограбления банков, и Депп и все актеры должны были изучать это грабительское дело. Служащие банков, конечно, знали, что мы приедем, но не знали, что будет происходить. А хореография того, как должно проходить ограбление, очень конкретна — каждому отводится свое дело. Один стоит на стреме, другой просматривает холл, третий берет деньги из ящиков, четвертый контролирует, следит за всеми. Хитрость таится в таком серьезном избирательном подходе, в максимальной реальности, чтобы был мотив, никакой искусственности в том, что вы пытаетесь создавать. То есть фильм правдив.
— Вы увлекли нас героем того времени. Почему общество любит таких людей? Возможно ли появление Диллинджера сегодня?
— Как я уже сказал, здесь сыграло роль то, что он нападал на банки, которые во время Депрессии привели к ужасным последствиям для многих людей. В 1930 году обанкротилось около 140-ка банков. Люди всю жизнь откладывали средства, планировали уйти на пенсию, воспитывали детей. У вас были деньги на счету в банке, а получается, что вы опускаете руку в карман — и там ничего нет. И это произошло с большим количеством людей. Кроме того, власти, которые ловили Диллинджера, — были теми же, кто не мог решить проблемы населения. Поэтому люди были настроены отрицательно как к властям, так и к банкам, и он использовал это таким харизматичным, я бы сказал, способом. Например, в ситуации, когда он крадет машину шерифа. Он давно мечтал угнать «Форд V8», и получилось, что он украл его у шерифа, сбежав из тюрьмы, а потом написал письмо самому Генри Форду: «Дорогой Генри, вы произвели самую лучшую машину, чтобы на ней можно было совершить побег». Он проявлял такой легкий юмористичный подход. И сложись вновь такие условия, как тогда, — такой герой может возникнуть.
