В Художественном Арсенале под руководством известной певицы Ольги Пасичник (Польша — Украина) состоялись уроки вокала, где мастер поделилась с молодыми коллегами тайнами исполнительского мастерства — из рук в руки, из уст в уста. Это были часы насыщенного интерактива — «педагог — студенты», которые стали подсказкой для солистов будущей премьеры оперы «Ацис и Галатея» Г.Генделя, анонсированной проектом OPEN OPERA UKRAINE. Аудитория желающих стать участниками или по крайней мере свидетелями мастер-классов увеличилась в разы благодаря он-лайн трансляциям на YouTube.
«День» пообщался с Ольгой Игоревной, которая много лет живет и работает в Варшаве и имя которой более двух десятилетий украшает афиши знаменитых оперных площадок европейских городов. А начали мы разговор с того, что, несмотря на развязанную северным соседом войну на востоке и аннексированный Крым, мы находимся словно в параллельной реальности, пытаемся вывести на культурную орбиту Украины барокковое искусство пения. В сложное время активизируются творческие силы, причем именно благодаря молодому поколению, которое пока не заявило о себе и о нашей стране во весь голос.
— Думаю, каждый нормальный человек, у которого есть сердце, не может спокойно жить и чувствовать себя, когда в стране идет война, хотя и не на всей территории. Но когда у вас болит рука, а она же является частью целого вашего тела, то оно все у вас будет болеть. С того времени, когда началась война, никто из нас не выходит на сцену в уравновешенном состоянии — ни я, ни моя сестра Наталья Пасичник (известная украинско-шведская пианистка, основатель и директор Украинского Института в Швеции. — Н.С.). Каждая своим способом прикладывает усилия к тому, чтобі приблизить желаемую победу. Я имею в виду не только военную победу, но и победу внутри самой Украины, — говорит Ольга ПАСИЧНИК. — Если бы я имела лет 20+, то подумала, чтоб поменять свое место пребывания. Может мои руки были бы пригодны в другом месте. Но ввиду того, что я на это время имею серьезные наработки в области музыкального искусства, подумала, что мое «оружие» — голос и это то, что я умею лучше всего делать. Я могу помочь нашим молодым талантливым певцам, передать им свои знания, могу вселить в них веру в то, что то, чем они занимаются, имеет смысл и перспективу. Поэтому думаю, что когда в одной стороне страны идут военные действия, чтобы на другой, мирной территории, эти дети имели возможность развивать и совершенствовать свои таланты.
«САМА ВСЮ ЖИЗНЬ УЧУСЬ»
— Кто инициировал проведение в Киеве мастер-классов для молодых певцов, студентов музыкальных вузов?
— На этот раз инициатива не была моей. Многократно озвучивала свои проекты, связанные с «внедрением» музыки барокко во Львове и Киеве. В конце концов, этот замысел имеет долгую историю. Постепенно он вызревал еще во времена светлой памяти славной певицы, моего педагога Евгении Мирошниченко, которая сделала много попыток открытия в Киеве Камерной оперы. К сожалению, они тогда так и не увенчались успехом.
Думаю, теперь политическая воля для позитивного решения этого вопроса есть, хотя общая ситуация, конечно, совсем другая. Кроме того, раньше не хватало необходимой почвы и специалистов, которые могли бы стать исполнителями этой инициативы. Впрочем, сейчас в Киеве образовалась группа людей, способных активно вмешаться в этот процесс... Мировая практика свидетельствует, что в программы международных конкурсов вокалистов обязательно внесены произведения барокковой эпохи и что исполнение барокковой музыки нашими певцами не на том уровне, которого ожидает от них европейский слушатель, а тем более конкурсное жюри. В сущности, музыка барокко остается камнем преткновения для украинской певческой молодежи. Следовательно, наступило время именно профессионалам активнее вмешаться в этот процесс. Замечательно, что организовалась группа молодых инициативных людей, которые создали проект Open Opera Ukraine. Еще в прошлом году проект Open Opera Ukraine осуществил успешную постановку оперы Г.Перселла «Дидона и Эней». Молодые исполнители получили возможность погрузиться в атмосферу европейского обучения барокковому вокалу, активно приобщиться к процессу овладевания непростой вокальной техникой, донести неповторимый дух той удивительной эпохи до современной публики. Следовательно, появился определенный опыт в освоении барокковых шедевров, и в этом году они решили поставить англоязычную оперу Г.Ф. Генделя «Ацис и Галатея».
— Это молодые люди?
— Не только. Есть певцы, музыковеды и дирижеры с небольшим опытом. Некоторые из них ездили на курсы в Европу. В конце концов, есть Youtube, интернет. Это дает возможность заметить, что эстетика музыкального исполнения в мире поразительно изменилась. Возможно, она до нас не так быстро, но потихоньку все же доходит.
— Опера «Ацис и Галатея» была написана Генделем 200 лет назад, и это первое произведение полностью на английском тексте, без дублирования на итальянский, что тогда повсеместно практиковалось в мире, так как итальянские музыканты долгое время оставались законодателями музыкальной моды в Европе, а национальные композиторские школы еще были на стадии формирования. Почему выбор организаторов киевской молодежной постановки пал именно на эту оперу?
— Это своеобразный реверанс перед молодежью, ведь в наше время английский язык самый популярный в мире. Решение осуществить постановку «Ациса и Галатеи» стало логическим продолжением удачного прошлогоднего опыта организаторов в постановке «Дидоны и Энея». Эта опера, в отличие от многих барокковых опер того же Генделя, которые могут идти по три часа подряд, небольшая по масштабу, что тоже играет в ее пользу.
Солистов выбирали по западным стандартам: провели кастинг, и когда начальный этап уже был пройден, организаторы обратились ко мне через «Фейсбук» с предложением провести мастер-классы, определив уже точную дату. И хотя я была занята, в Украине такие акции не проходят ежедневно, поэтому все свои предварительно запланированные мероприятия передвинула, чтобы сделать для талантливых детей максимум полезного. Все певцы активно настроены на познание, а главное — имеют замечательные голоса.
— Кое-кто из певцов считает, что исполнение современной музыки, в которой часто отсутствует классическая мелодика с естественными интонациями, угрожает состоянию их голоса. А вот в вашем репертуаре есть немало музыки ХХ века, в частности А.Шенберга. Какова ваша позиция в отношении этого?
— Представление о вредном влиянии современной музыки на голос певца является абсолютно ошибочным. Ведь современная музыка, как это ни парадоксально звучит, по своей сути подобна барокковой. Правда, в отличие от барокковой, она нуждается в комментариях, потому что если музыканты барокко искали аффекта, яркого эмоционального выражения, то современная музыка апеллирует прежде всего к интеллекту. Но глубинная сущность современности и барокко подобна: они несут в себе не только поверхностный эмоциональный эффект, к которому пришел, в конечном итоге романтизм, где не нужно было включать интеллект: там достаточно чувствовать музыку интуитивно. Кроме того, партитуры романтических произведений щедро украшены композиторами подробными указаниями относительно агогики, динамических нюансов и т.п. А композитор барокковой эпохи чаще всего оставлял исполнителю абсолютно «голый» текст, что значительно усложняет процесс осмысления и трактовки партитуры.
Я уже более 17 лет преподаю в Европе, например в Оперной академии, которая действует при Большом театре , — в Национальной опере Варшавы. Мне приходилось проводить студии также в Польше, Словакии, Литве...
— Как получали свой преподавательский опыт?
— Еще когда я только поселилась в Варшаве, ко мне начали обращаться коллеги за помощью и консультацией по исполнению: как лучше всего спеть ту или иную арию. Сначала я сосредоточивала внимание на сугубо технических вещах, в то же время постепенно начала присматриваться и к разным типам голосов. На первых порах не рисковала касаться каких-либо голосов, кроме сопрано, поскольку, опираясь на свои ощущения, лучше понимала специфику именно этого голоса. Кроме того, всегда подходила к другим певцам и расспрашивала об исполнительских тонкостях, не стеснялась задавать вопросы, когда чего-то не знала. Признаюсь: сама учусь все время. В моем репертуаре довольно разные по стилю произведения, я не специализируюсь на каком-то одном стиле, одной эпохе. Мне повезло петь разнообразный репертуар с лучшими дирижерами современности, поэтому всегда было у кого учиться. Это самые выдающиеся дирижеры современности, с которыми мне выпало творить музыку, особенно старинную: это британский клавесинист, оперный дирижер, специалист по барокковой музыке Кристофер Хогвуд, Жан Клод Мальгуар — французский дирижер, пионер бароккового исполнительства, Марк Минковски — дирижер — визионер, особенно в оперном репертуаре, Тревор Дэвид Пиннок — британский клавесинист, дирижер, представитель аутентичного исполнительства, Оттавио Дантоне — клавесинист, основатель и руководитель итальянского ансамбля Accademia Bizantina, который специализируется на музыке XVII—XVIII вв. в аутентичном исполнении, Рене Якобс — бельгийский контратенор и дирижер, обладатель премии «Гремми» и многие другие.
«ОБЩЕНИЕ С ЕВГЕНИЕЙ МИРОШНИЧЕНКО СТАЛО БЕСЦЕННОЙ ШКОЛОЙ»
— Как вам удалось овладеть чрезвычайно тяжелым искусством бароккового исполнения? Какую роль в карьере певицы сыграла ваша наставница Евгения Семеновна Мирошниченко?
— К Евгении Семеновне я попала после окончания музыкально-педагогического института в Ривном, имея серьезное фортепианное, дирижерское и общее музыкальное образование. Имела определенный музыкальный багаж и вокальную практику: во время учебы я часто делала аранжировку для вокального трио «Сонет», с которым мы много выступали и впоследствии даже дошли до первой программы телевидения. Имела также несколько лет занятий с моим первым педагогом вокала Надеждой Сафроновой, которая была ученицей Одарки Бандровской, племянницы знаменитой Соломии Крушельницкой, носителя лучшей итальянской вокальной школы.
Первый контакт с барокковым вокалом состоялся еще во время студий в Ривном, когда у меня были выступления в Органном зале, в частности с известным органистом и музыкально-общественным деятелем Орестом Ковалем. Барокковая линия моей судьбы очерчивалась ариями И.С. Баха. И эта тропинка оказалась самой естественной: я начала движение с правильного источника... Евгения Семеновна со мной занималась преимущественно итальянской музыкой, бельканто, и немного русской, выяснилось, что это я скорее привлекла внимание Мирошниченко к старинной музыке, чем она сама. На протяжении многих лет, уже по окончании консерватории, я посылала ей ксерокопии нот концертных арий Моцарта, Генделя, которые никогда не звучали в Украине. Она с большим любопытством относилась к ним. Скажу больше: когда студенткой Ш курса (а поступила я сразу на ІІ курс) получила Вторую премию на конкурсе в Хертогенбоше (Нидерланды, 1994), а пела там технически не совсем так, как рекомендовала Евгения Семеновна, а больше пользуясь собственной интуицией, она согласилась с моей трактовкой, и сказала: «Хорошо, пой как тебе удобно». Причем я была едва ли не единственной ее студенткой, которой позволялись такие вокальные «вольности». В то же время в ариях из ее собственного репертуара она тщательным образом следила за соблюдением ее указаний. И наоборот: в моих интерпретациях старинной музыки она абсолютно со мной не спорила. Представьте себе такой факт: на мое дипломное выступление (1995 год!) именно по ее инициативе были приглашены сотрудники столичного радио, которые сделали запись всей моей программы.
Общение с Евгенией Семеновной стало бесценной школой не только в профессиональном плане, но и в общечеловеческом. В период, когда я уже начала работать в Варшаве, мне изредка выпадало приезжать в Киев и даже ночевать в квартире Мирошниченко, потому что она очень сердилась, когда я останавливалась у других людей. Помню ее дом, где было полно собак: она часто подбирала на улице брошенных животных, без шерсти, больных, потом ухаживала за ними. Евгения Семеновна всегда поддерживала своих студенток. Притом это была неординарная личность. Как-то мы вместе с ней ехали на машине, за рулем сидела она. Вела Евгения Семеновна авто, абсолютно не обращая внимания на дорожные знаки, по своим правилам! Нас хорошо трусонуло, на что она спокойно заметила: «Не переживай, масло из нас не собьется»! Эта женщина была настолько выразительна в любой момент своей жизни, что каждое мгновение казалась продолжением какой-то ее роли. Меня никогда не оставляло ощущение, что я имею контакт с драгоценным самородком, не до конца отшлифованным, в середине которого аккумулировалась необузданная взрывчатость. Зато точно знала, что если нужно было бы поделиться не двумя кусками хлеба, а одним, то это точно была бы Евгения Семеновна. Общение с Мирошниченко дало мне проекцию всех человеческих эмоций, добродетелей и слабостей одновременно.
«АЛЬЧИНА — ЭТО НЕКАЯ БАРОККОВАЯ «ТРАВИАТА»
— Какую партию среди целой плеяды исполненных вами опер можно считать «пиком» вашей карьеры певицы?
— Мне пришлось принимать участие приблизительно в 50-ти оперных постановках, причем половина из них — барокковые. Вероятно, из тех барокковых, которые я пела в течение 25 лет, начиная с опер Монтеверди, я исполнила все знаковые партии в самых известных операх Генделя. И, наверное, самые любимые среди них — роскошная партия Джиневры из оперы «Ариодант», Клеопатра в «Юлии Цезаре», и конечно — Альчина из одноименной оперы Генделя. Именно партией Альчины я отметила свой юбилей — 25-летие творческой деятельности. В сущности, она стала логическим итогом того, чего мне удалось достичь на оперной сцене за эти годы. Партия — сверхсложная, и притом самая красивая по музыке. Сама фигура героини чрезвычайно противоречива, с одной стороны — это сильная колдунья, с другой — слабая, влюбленная женщина. В конце оперы она проигрывает из-за того, что, как обычный человек, без памяти влюбилась. С технической стороны в этой партии совмещается легкое колоратурное пение, очень светлое и солнечное, с драматическими и даже трагическими эпизодами. Этой партии должен соответствовать голос, способный отобразить всю колоссальную, разнообразную палитру переживаний героини. Еще я очень люблю партию Донны Анны из «Дона Джованни» Моцарта. Ее пела на разных сценах на протяжении 20-ти лет: во Франции, Германии, Бельгии, Люксембурге, Японии, Польше. За это время, с первого моего выступления на сцене Льежской оперы, образ моей Донны Анны, как, в конечном итоге, и я сама, испытал определенные трансформации. А пару месяцев назад спела Донну Анну в премьерном спектакле Польской Королевской оперы.
«ДЛЯ СЫНА НАЗАРА МУЗЫКА — ЭТО ИНТЕГРАЛЬНАЯ ЧАСТЬ ЕГО ЖИЗНИ»
— Ваш «послужной список» поражает количеством разнообразных художественных проектов, мастер-классов, количеством Сd, богатым оперным и камерным репертуаром. Как вы выдерживаете такой напряженный ритм жизни и не только успеваете много выступать на сцене, но еще и совмещать это с преподавательской деятельностью?
— Не все из задуманного удается воплотить в жизнь. К сожалению, сутки имеют только 24 часа. Но главное, что успела, — это познать счастье материнства. Это самое большое и самое ценное достижение в моей жизни. Сыну Назарчику сейчас 14 лет, он учится играть на скрипке в специальной музыкальной школе Брюсселя. Сам себе выбрал этот инструмент, когда был еще 4-летним мальчиком. Хотя в нашей семье никогда скрипачей до того не было. Для Назара музыка — это интегральная часть его жизни, и я уверена, чем бы он дальше ни занимался, музыка в его жизни останется навсегда.
— Вы производите впечатление человека очень волевого и целеустремленного. Удавалось ли вам находить общий язык с «радикальными» режиссерами, и при этом предотвращать конфликтные столкновения?
— В самом начале оперной карьеры пришлось столкнуться с манипулятивным, даже агрессивным способом режиссерского вмешательства в мою роль. Предлагалось исполнять на сцене такие вещи, которые противоречили самой музыке. И я взбунтовалась, сказала, что не буду этого делать, подсознательно понимая, что меня могут просто выбросить из спектакля. Но, как ни парадоксально, меня оставили в проекте и после этого даже стали относиться с большим уважением. А все потому, что откровенно выразила свою аргументированную позицию. Впоследствии возникали тоже разные коллизии, и когда калибр таланта режиссера, его концепция и аргументы были убедительными, я шла за его замыслом. Произошел, правда, один эпизод, когда режиссер был в действительности смесью гения и психопата, и тогда мне пришлось довольно тяжело. Да и в этом случае удалось подобрать свой «ключик», а им стала. христианская любовь и прощение. Надо не бояться идти на диалог с открытым сердцем, с любовью, и это позволяет «разрулить» самую сложную ситуацию.
— А кто главенствует в вашей семье?
— К счастью, в нашей семье разделены обязанности. У меня чудесный муж. Он музыкант, но выбрал путь дидактично-научный, защитил две диссертации, преподает историю музыки и педагогику. Он меня очень поддерживает во всех творческих, сценических начинаниях. Я сама часто прошу его совета, поскольку у него хороший вкус и он человек, который мне близок по духу, всегда желает только самого хорошего.
— А как ваши родители относятся к выбранной вами профессии и воспринимают вашу нынешнюю популярность в музыкальном мире?
— Думаю, что на протяжении последних 25 лет они имели возможность убедиться, что мной выбран верный путь, хотя в начале они не были в восторге от моей сценической деятельности, склоняя к более стабильной преподавательской карьере (отец пани Ольги — известный педагог, ректор Национального университета «Острожская академия» Игорь Демидович Пасичник. — Н. С.). Но теперь мне кажется, что они гордятся мной и сестрой Натальей.
