На недавно завершившемся I Международном театральном фестивале «Театр. Чехов. Ялта» Московский «Театр у Никитских ворот» показал свой знаменитый спектакль «Доктор Чехов». Эта постановка основателя коллектива и неизменного художественного руководителя Марка Розовского получила награду «Спектакль-легенда».
«Доктор Чехов» имеет 25-летнюю сценическую историю! На примере этого спектакля можно проследить, насколько актуально сегодня творчество Антона Павловича Чехова. Проходят годы, а пространство тонкой психологии произведений писателя, иллюстрирующей многообразие человеческих характеров и переживаний, не утрачивает своей привлекательности для читателей и зрителей. Крепко сбитый спектакль «Доктор Чехов», призванный «врачевать» человеческие души, продолжает выполнять свою миссию. Случается, что один рассказ в спектакле заменяется другим, но при этом не изменяется общая палитра повествования, колоритно изображающая литературным словом вечную картину мира.
Марк Розовский — личность талантливая, многогранная и деятельная. Перечень его ипостасей довольно объемен: драматург, писатель, режиссер, театральный деятель, руководитель театра, артист. А еще он человек очень остроумный, привыкший, что его часто путают с режиссером, худруком московского Ленкома Марком Захаровым. слыша ошибку в своем отчестве, Розовский сразу предлагает: «Называйте меня просто — Марк Захарыч»! Как-то еще в молодости Марк Григорьевич Розовский поехал на одну молодежную стройку, и на встрече с тогдашним комсомольским активом принимал поздравления по поводу своей успешной работы. Он было возрадовался, что люди, не столь близкие к театру, знают его, но когда услышал перечень называемых произведений, внутренне «скис», потому что это были пьесы Эдварда Радзинского. По словам Марка Григорьевича, переубеждать комсомольского деятеля, решившего блеснуть эрудицией, у Розовского не повернулся язык, так и пришлось ему «праздновать» событие в лучах чужой славы, славы Радзинского (кстати, своего одноклассника). Правда, приехав в Москву и встретив коллегу и друга, тотчас рассказал ему о конфузе, и был удивлен, когда Радзинский воскликнул: «Не переживай! Ведь и мне не раз мне приходилось принимать поздравления за твою пьесу «История лошади»!..
С РУЧКОЙ В РУКАХ
Одна из чрезвычайно важных составляющих творческих изысканий Марка Розовского — исследование творчества Чехова. Практическое и теоретическое. Режиссер воплощал на сцене и литературное, и драматургическое наследие писателя, разрабатывал эту тему скрупулезно, тщательно, профессионально. Размышлял над феноменом таланта Чехова и с ручкой в руках, стремился постигнуть его мир и изложить свое видение в литературных записках. Так сложилась книга Марка Розовского «К Чехову...».
— Это не литературоведческие записи специалиста «по Чехову», книга возникла из двух источников: из «Режиссерской тетради», в которую иногда удавалось занести некоторые замечания, и с домашнего магнитофона, на котором время от времени фиксировались весь сумбур и путаное косноязычие моей устной речи, — признается М. Розовский. — Все это делалось исключительно для себя, как необходимый этап подготовительной работы к постановкам спектаклей, но когда они уже были сделаны, мне показалось возможным что-то приоткрыть в своей попытке распознать Чехова литературным образом. Так я решил собрать весь материал в книге. Я читал и перечитывал Чехова, всякое чтение есть процесс творческий, а значит, субъективный, или, лучше сказать, индивидуальный, но при этом он может оказаться полезным и другому человеку. Поэтому мне захотелось поделиться в своей книге тем, что по ходу чтения Чехова возникало во мне самом. Речь идет об ассоциациях, рождаемых словом классика. Бросим камешек в воду — пойдут круги. Это и есть круги ассоциаций. Первый круг — ожидаем и ясен. А вот второй... пятый... девятый... Чеховский текст специфичен именно обилием этих кругов. Самое простое здесь оборачивается многозначительным откликом — из пересечений видимых и невидимых линий создана сложнейшая архитектоника драмы, которая у Чехова имеет свою обязательность, выстроенность, тайну.
ИМПРОВИЗАЦИИ В ЗАЛЕ
— Ваша книга состоит из трех обширных, фундаментальных частей: «Беседы о «Вишневом саде», «Чтение «Дяди Вани», «Спать хочется». Решение». Одним из самых трагичных рассказов — «Спать хочется», подробный разбор которого вы делаете литературно, закачивается ваш спектакль «Доктор Чехов», вы намеренно создали такой печальный финал спектакля?
— Да, мне хотелось закончить этот рассказ о личности Чехова на высокой пронзительной ноте. «Доктор Чехов» — первое программное произведение «Театра у Никитских ворот». Это наше обращение к Чехову как к истокам, как к началу начал. Общая идея — исследование темы униженности человека, его обделенности в этом мире, незащищенности. Маленький, одинокий человек — один на один с глобальными и одновременно с личными проблемами. Тут можно найти отклик у любого зрителя. А в нашем театре зритель — главный и первейший постулат. Рассказы, из которых составлен спектакль, разные, порой совершенно противоположные по настроению, но объединенные единым духом. Всегда, в любой аудитории на «ура» проходит рассказ «Унтер Пришибеев». Он такой эпатирующий, откровенно резкий, рассчитанный на взаимодействие со зрительным залом. А в таких сценических конструкциях всегда возможны неожиданные варианты, артисту надо мгновенно реагировать и быть готовым к любым неожиданностям. Конечно, у исполнителя есть несколько вариантов реагирования, но бывают случаи совершенно неимоверные. Вот испытание для актера — насколько он гибок внутренне и творчески сообразителен. Во время Чеховского фестиваля в Ялте я услышал, может, самый комический ответ зрителя на грозный вопрос унтера Пришибеева (актер Юрий Голубцов): «Что скажешь?!». Наступающему Пришибееву растерянный зритель воскликнул: «Гитлер капут!». Это было неожиданно. Вот такими непрограммируемыми моментами интересен спектакль «Доктор Чехов». А вообще, я очень люблю работать со своими артистами. Они у меня многократно проверены в деле, мне легко репетировать, потому что мы понимаем друг друга с полуслова. О «Спать хочется» скажу, что бывали случаи на спектакле, когда впечатлительные зрительницы даже в обморок падали после этого рассказа. Мы были очень удивлены, но вот такое воздействие чеховского материала, который я считаю вершиной психологического полета его слова, мысли, переживаний. Я придумал такое раздвоение личности Варьки, девочки-подростка, ее играют две актрисы. Получилось некое вибрирующее состояние безысходности, трагизма, самого высокого накала чувств — и это втягивает в свою орбиту зрителей. Когда я ставил вечер, посвященный 100-летию Михаила Чехова во МХАТе, то решил закончить его сценой «Спать хочется». Олег Ефремов был против, но меня поддержал Александр Свободин, и я сделал такое режиссерское построение вечера. Результат убедил Ефремова в верности именно такого финала, он вышел очень пронзительным, искренним...
— Марк Григорьевич, с какими чувствами вы и ваши актеры работали на сцене прославленного Ялтинского театра?
— Скажу от имени всех актеров — у нас был величайший трепет при выходе на эту сцену. Сцену, где выступали прославленные предшественники, которая знала самого Чехова. Театр прекрасно отреставрированный, ухоженный, нарядный, весь какой-то празднично-светлый. Зрительный зал располагает к особенному, психологическому звучанию спектаклей. Актерам невероятно комфортно, уютно тут работать, чувствуется подзарядка от близости зрителей, возникает взаимное удовлетворение от энергетики этого зала. Мне бы очень хотелось приехать сюда на гастроли и показать ялтинцам несколько наших спектаклей, думаю, это произойдет вскоре.
«НЕ ТОЛПИТЕСЬ, ВСЕМ МЕСТА ХВАТИТ!»
— О вас говорят — «неугомонный Марк», вы очень деятельный, неуспокаивающийся человек. Вы многого достигли, но творческого бега замедлять, как видно, не собираетесь?
— Ко мне все пришло с некоторым опозданием — театр, режиссура, собственное дело, признание, поэтому я спешу наверстывать. Спешу жить активно и деятельно. Много ставлю? Я считаю, что режиссерская мышца должна быть хорошо накачана. Чтобы выходили хорошие спектакли, их надо ставить — вот и появляется много спектаклей. Еще и сам успеваю играть на сцене. Вот недавно состоялся мой актерский дебют в спектакле «Конец игры» по Александру Кабакову, который поставил в нашем театре внук Георгия Товстоногова. Я работаю семь дней в неделю без выходных и отпуска уже много лет — и все равно считаю, что мало успеваю. Кроме театра, веду актерский и режиссерский курсы в Институте Русского театра, пишу. Мир театра многообразен, многолик. Мне нравится высказывание Антона Павловича: «Не толпитесь, всем места хватит»! Я искренне исповедую этот принцип в своем желании занимать свою нишу и делать собственное искусство, мне нравится культивировать то, что присуще именно мне, моему внутреннему миру. Одна из моих характерных черт, режиссерских — умение из несценичного делать сценическое. Это во многом относится к сценическому прочтению Чехова, которого я определяю как своеобразную театральную семиотику, занимающуюся поиском значений слов при полном сокрытии этих значений. Этот писатель весь состоит из загадок, и отгадывать их предстоит еще многим поколениям людей театра.
