В Киеве прошла горячая джазовая неделя. И дело вовсе не
в нашем традиционном «Осеннем джазовом марафоне». Как говорится, марафон
марафону рознь, и уж пусть каждый сам для себя решает, что к чему. Киев
посетили два совершенно разных музыканта мирового уровня: великолепный
польский вокалист, блестящий экстраверт и художник Марек Балата со своим
джазовым трио, а затем — замечательный нью-йоркский пианист финского происхождения,
интроверт Мика Похйола. Итак, по порядку.
МАРЕК БАЛАТА — ЧЕЛОВЕК ИЗ ПЛОТИ И КРОВИ
Петру Козакевичу — директору Польского института в Киеве
мы обязаны приездом Марека Балаты, польского вокалиста, которому уже с
десяток лет нет равных на родине и которого в мире называют «европейский
Бобби МакФеррин». Сравнение, конечно, лестное, но это всего лишь ярлык,
не раскрывающий в полной мере дарование Балаты. Его голос — это инструмент
с диапазоном от насыщенного тенора до трубы с сурдиной и свистящей скрипки,
от шепота до крика. К тому же технически назвать это джазом сложно: для
выпускника краковской академии искусств по классу графики, музыка — это
просто способ выразить себя наилучшим образом, а на что это похоже стилистически,
решать нам — слушателям.
В Киеве Марек Балата представил необычайно разнообразную
для себя программу. Прежде всего он мастер скета, импровизационного пения
без слов. Помимо этого, он исполнял Шопена, джазовые стандарты (с текстами)
и просто песни на польском. «Я здесь впервые и не знаю, когда буду в следующий
раз и буду ли. Поэтому лучше всего показать репертуар во всем разнообразии.
Я не мог позволить себе представить концерт только на одну тему и хотел
апеллировать к самой широкой украинской аудитории».
И действительно, представив концерты как джазовые, организаторы
значительно сократили диапазон возможной публики. А зря, потому что не
так важно, понимаете вы эту музыку или нет: она завораживает даже «не любителей»
вокального искусства. Марек Балата увлекает слушателей за собой. Он парит
где-то под потолком зала, и ты — вместе с ним. Иногда может показаться,
что Марек использует свои феноменальные вокальные возможности чрезмерно.
По крайней мере, обычно так считается. Но, во-первых, чувственное и тонкое
вокальное буйство Балаты усиливается редким артистизмом и чувством юмора,
без которого эта музыка во многом проиграла бы. А, во-вторых, кто сказал,
как «надо» и что такое «обычно»? Это — искусство Марека Балаты, где он
себе хозяин, и где действуют только его законы.
«В мой адрес нередко звучат и критические замечания, особенно
на родине, — признается музыкант. — Некоторые поляки хотели бы, чтобы я
пел как американец. А американцы, когда я был в Штатах, радовались тому,
что я остался собой. Ведь у них хватает своих замечательных «американских»
артистов. Когда я выступал в Братиславе, слушатели подходили после концерта
и говорили, что я пою от сердца. И когда мой друг, американский музыкант
Арт Ленди, называет меня «сердечным вокалистом», мне, не скрою, приятно.
Было бы хорошо, чтобы именно так и осталось. Но иногда я использую «body
language» — язык тела. Чтобы все знали, что я мужчина, человек из крови
и плоти».
Помимо этого, Марек Балата работает как художник-график,
любит устраивать различные аудиовизуальные перфомансы и вообще является
художником, для которого такая штука, как синтез искусств, — естественное
состояние. «Я думаю, что интеллект и интуиция в паре работают ради добра
и любви. Ведь искусство — это создание новой реальности на более высоком
уровне. Попытайся я объяснить, в чем выражается моя артистическая концепция,
пришлось бы рассказать все о моих композициях и аранжировках. А откуда
они появляются, неизвестно. Это как голос из сердца. Поскольку я верующий
человек, могу лишь сказать, что свет, что есть в каждом из нас, приказывает
мне это делать.
И весь мой манифест заключается в том, чтобы с помощью
формальных средств показать основу, фундамент, на котором я рос и развивался.
Это классическая музыка, джаз. Это многие места в мире, где я бывал, это
моя родная деревня. Поэтому тематика, мелодия и гармония обращаются к моему
миру. А пение без слов — способ рассказать о нем, а также говорить о целом
мире и других людях. Вот и все. Чтобы сказать больше, мне придется запеть».
Определенная внутренняя концепция все же очевидна. Не знаю,
насколько музыкальны художества Балаты (вопросом о том, видит ли он цвета,
когда поет, его достали буквально все), а в том, какие картины он пишет
своим красноречивым бессловесным вокалом, могли убедиться все желающие.
(Недаром один из его лучших альбомов называется Voice Paintings — «Картины,
написанные голосом»).
Жаль только, что клуб «Бадди Гай», где проходил один из
концертов артиста, оказался тесным для голоса Марека Балаты. Иногда казалось,
что низкий потолок не дает взлететь и стены вот-вот треснут. Обошлось без
разрушений, но в ночь после концерта лед на улице растаял.
МИКА ПОХЙОЛА: СЛЕДИТЕ ЗА ЛЕВОЙ НОГОЙ
Однажды к Алексею Когану подошла сотрудница финского посольства
Кати Хейска и скромно предложила привезти в Киев финского музыканта. Им
оказался 28- летний пианист Мика Похйола, который уже четыре года живет
в Нью-Йорке, играет в самых престижных тамошних джазовых клубах и уже имеет
очень убедительные положительные отзывы в лучших джазовых изданиях.
Всех, конечно же, в первую очередь интересовало, как молодой
человек из спокойной Финляндии чувствует себя в сумасшедшем Нью-Йорке.
Вполне нормально. Он сам немного «того»: в 15 лет уехал из Хельсинки учиться
музыке в Стокгольм, Швецию, а в 22 года уже был в Бостоне, в школе Беркли.
Так что в Нью-Йорке он теперь как дома. Более того, среди огромного количества
не хуже обученных музыкантов он стал одним из тех, кого заметили. «Мне
повезло», — говорит Мика. Но, видимо, дело еще и в том, что ему есть что
сказать. Как написало одно влиятельное издание, он делает действительно
оригинальную и самобытную музыку, что в нашу эпоху конформизма уже само
по себе значит очень много.
В Киеве он играл в сопровождении харьковских музыкантов
— контрабасиста Дениса Дудко и барабанщика Александра Лебеденко (постоянных
участников квартета Владамира Шабалтаса). Они едва ли не единственные здесь,
кто смог бы составить достойную компанию пианисту. «Эти ребята просто великолепны
— одни из лучших музыкантов, с которыми мне приходилось играть, — говорит
Мика. — У Дениса замечательный слух и ощущение времени. У Саши просто идеальное
чувство свинга. Хотелось бы как-то продолжить это сотрудничество». На некоторых
композициях в коллектив весьма неплохо вписался саксофонист Виталий Иванов.
Своим партнерам Похйола дал много свободы, ибо знает, что такие музыканты
способны привнести в его музыку много нового, взглянуть на нее по-другому.
Недаром иногда было интересно слушать ритм-секцию саму по себе.
Мика не раз признавался, что ему не так важно быть оригинальным,
как искренним. «Когда я думаю, какую музыку мне играть, я должен максимально
отгородиться от всех внешних факторов: что играли, кто и как играет сейчас.
Например, я люблю танго (оно в Финляндии очень популярно) и не прочь сыграть
пару таких композиций. Даже если у меня нет того «аргентинского чувства».
Очень важно держать двери открытыми для всего интересного. Я концентрируюсь
на выражении того, что мне кажется настоящим. Что не вытекает из какой-
то привычки, манеры или натянутой ситуации типа «а сейчас поиграем джаз».
Знаете, бывает такая фальшь, поверхностное притворство — быть «крутым»
джазменом и пытаться напустить такого «блюзу». Когда ты хочешь играть в
Майлза Девиса и изо всех сил демонстрируешь, что ты другой, оригинальный.
В музыкальной среде, даже в классической музыке, происходит масса подобных
вещей. Поэтому оригинальность сама по себе меня не интересует, поскольку
она значит концентрироваться на своем эго и на том, чтобы быть «другим».
Ведь я не очень отличаюсь от вас. Мы дышим одним воздухом, едим одну пищу.
Почему музыка должна быть настолько разной? Когда ты честен, оригинальность
приходит автоматически, просто из твоего опыта и взгляда на вещи».
За инструментом Похйола неподвижен и серьезен. Эмоции выдает
только левая нога, «вступающая» в самых ответственных и удачных моментах.
Иногда он иронично прищуривается и подтрунивает (мимикой и аккомпанементом)
над партнерами, когда те солируют. За всей его серьезностью есть большая
доля самоиронии. Невзирая на кажущуюся простоту, его музыка довольно сложна
и интроспективна, в ней много пластов и сугубо профессиональных причуд
(на компактах и концертах он исполняет только свои композиции, хотя в Киеве
сыграли несколько чужих). Мика находится на своей волне. И чтобы воспринять
его музыку в полной мере, нужно приложить небольшое усилие, чтобы эту волну
поймать. В противном случае вы, хоть и услышите классный джаз, все равно
будете шутить по поводу «горячих финских парней». Правда, ему, кажется,
действительно все равно, что о нем скажут. Играя свою музыку, он просто
наслаждается импровизацией. Для этого у Мики, по его собственному убеждению,
есть все необходимое — знания, воображение, концентрация и везение. А еще
нужно быть немного сумасшедшим. «Музыка — это наркотик, который по-своему
разрушает твою жизнь. И он, я бы сказал, сильнее, чем религия, потому что
вероисповедание можно изменить, а однажды подсев на такой наркотик, как
музыка, очень сложно измениться. Кстати, поэтому я не принадлежу ни к одной
из религий. Но быть немножко сумасшедшим также означает обладать достаточной
смелостью, чтобы всякий раз нарушать устоявшиеся правила».
Странное дело, но после его концерта в Киеве опять было
значительное потепление.
