— Вы столь амбициозны?
— Очень. В кино вообще без амбиций нечего делать. К тому
же они у меня постоянно растут.
— Как же они могут расти, если вы уже десять лет не
снимаете, соответственно не подпитываете костер амбициозности?
— Неудовлетворенные амбиции — это страшная вещь. Амбиции
нужно кормить и кормить постоянно. Поэтому меня уже просто разрывает от
них, голодных и жадных.
— Почему бы вам тогда не уехать на Запад? Эдвард Дмитрик,
например, уехал в Голливуд и, благодаря этому, вошел в историю мирового
кино...
— Сформированному художнику покидать свою среду опасно.
А Дмитрик, покидая Украину, был никем, то есть профессионально он ничем
не жертвовал и не рисковал. Из всех уехавших, более менее известных людей
у себя на родине, я знаю только одного, состоявшегося в Голливуде как режиссер,
— Милоша Формана. Андрей Кончаловский тоже туда уехал, но он всегда был
только на подхвате. Он снял там ничтожные фильмы, по сравнению с тем, что
снимал здесь. «Одиссея» — просто культурный образованный фильм. А предыдущие
— и «Любовники Марии», и «Поезд-беглец», и «Танго и Кеш» — особенно последний
— просто позорные моменты в его карьере. И он вынужден был там это делать.
Поэтому он не стал ведущим голливудским режиссером, не стал тем законодателем,
которым был на родине. Я мог железно интегрироваться в западный кинематограф
как оператор. Но мне этого не хотелось. Я взял такую высоту на «Тенях забытых
предков», выше которой прыгнуть уже не мог достаточно долго. А откатиться
и начинать с нуля — меня не устраивало. Я полагал, что смогу проломить
стену, утвердить новую позицию — оставаться здесь вопреки всему. Ведь массовый
исход всех тех украинцев, кто не был намертво привязан к этой земле, начался
еще во времена Батыя. Военная, духовная, интеллектуальная элита — всегда
уходили туда, где был простор для развития. Ушли Гоголь, Репин... Этот
путь и поныне единственное апробированное решение проблемы.
— Вы могли тогда уехать, разбогатеть, вернуться и купить,
скажем, киностудию им. Довженко...
— Нужно было тогда знать, что произойдет в 90-м. В те времена
никто не мог смакетировать ситуацию, при которой было бы возможно изменение
строя. Даже самым смелым мыслителям в самом розовом сне не могло присниться
подобное. В любом случае, гипотетические ситуации — это смешно.
К тому же на тот момент с Киевской киностудии им. А. Довженко
уехал в Москву сам Довженко. Ушли Алов и Наумов, которые начинали творить
здесь. Уехал Чухрай. Ушел Марк Донской, который здесь делал свою знаменитую
«Радугу» и получил за нее первый тогда в Союзе «Оскар». Было ясно, что
больше никто никого никуда с этой студии не отпустит. Не то что на Запад,
но даже в Москву. Можно было уйти только в одно место, а именно туда, куда
ушел Параджанов — в тюрьму. А я не хотел в тюрьму.
Недавно мой старший сын принес новый учебник «История Украины»
и говорит, что там написано про меня. Как ни странно, написано с потрясающим
знанием дела, практически без ошибок. Кто-то очень четко описал Параджанова,
Осыку, Ильенко, их фильмы и увидел всю расстановку тогдашних сил. Дальше
написано, что Ильенко от участи Параджанова спасла только золотая медаль
за фильм «Белая птица с черной отметиной» на Московском международном кинофестивале.
Я думаю, кто же это мог сейчас узнать о том, что мне пропуск на зону выписали
еще в 1972 году? А на последней странице читаю: под редакцией Юрия Кондуфора.
А он же был секретарем по идеологии ЦК Украины, который и выписывал мне
это направление!
— Я слышал отзывы специалистов, что ваш сценарий «Агн
и Агасфер. Хроника второго пришествия Христа» — лучший из всех тех сценариев,
которые попали на киностудию им. Довженко за все 90-е годы.
— В этом можно не сомневаться. Я думаю, что сейчас он лучший
в мире. Я серьезно говорю... Это, почему-то, вызывает у всех ироничные
улыбки. Люди даже предположить не могут, что в Украине может случиться
что-то действительно потрясающее, лучшее. А ведь уже случалось. Случился
Довженко, случился его фильм «Земля» (один из двенадцати фильмов, признанных
на Всемирной выставке в Брюсселе в 1958 году лучшим во все времена и среди
всех народов. — Я. П.-Г. ). А если другие наши шедевры не отмечены
столь высоко — скажем «Каменный крест» Леонида Осыки, — то это проблема
западных критиков, не знающих об этом фильме. То, что «Тени забытых предков»
признан на мировом уровне — случайность. Не попади фильм, случайно, после
заштатного вшивого фестиваля в Мар-дель-Плато в Париж, о нем бы никто на
Западе, думаю, и не узнал бы. А в Париже он шел только в одном кинотеатре
— «Космос» — специализирующемся на советских фильмах. И Мариэтта Шагинян,
прокоммунистическая писательница, в одном из своих писем, опубликованном
в газете «Правда», писала, что скромные украинские кинематографисты и не
предполагают, что в Париже стоят очереди на фильм «Огненные кони» (это
название «Теней...» во французском прокате). Возможно, благодаря этой рекламе
наши люди решили все-таки посмотреть фильм и пошли в кинотеатры... Потом
фильм попал в Лондон, где ему дали золотую медаль Академии изящных искусств.
Потом в Салоники, где тоже получил золотую медаль. Постепенно он стал одним
из самых продаваемых фильмов в мире. Наши же власть имущие до сих пор не
верят, что с украинского кино можно получать прибыль и предпочитают стричь
купоны с пиратского видеорынка.
— Вы сейчас являетесь оператором фильма Людмилы Ефименко
«Аве Мария». Можете похвастаться бюджетом?
— До того времени, когда мы уже сделали половину фильма,
государство перечислило на наш счет 50 тысяч гривен. Один раз мы выплатили
по ползарплаты всем членам съемочной группы и погасили кое-какие расходы
студии. Дальше мы работали бесплатно. Все в долг, по дружбе, под честное
слово. Основные костюмы сделала за свои деньги сама художница по костюмам.
Еще осталось доснять два объекта. Полагаю, фильм будет смонтирован уже
к концу лета.
— Говорят, что вас обвиняли в финансовых махинациях
в процессе съемок...
— Нам нужна была квартира. Я предложил свою — она большая,
но изрядно обшарпанная. Поэтому в ней необходимо было поставить пять шикарных
дверей вместо ободранных моих и в кадре фокусировать внимание именно на
них. На студии тут же начался чудовищный вой, что, мол, Ильенко за счет
группы делает у себя дома ремонт. Я говорю, посчитайте, сколько стоит дверь
— около ста долларов, нам их надо пять. То есть всего пятьсот долларов.
А пятидневная аренда той квартиры, которая нам нужна, стоит 750 долларов.
Так что, конечно же, махинации.
— Каким вы видите будущее вашего фильма?
— На полку. Как и все современные украинские фильмы. Миша
Ильенко снял «Седьмой маршрут». Побывал с ним на одном, другом фестивале
и все. Вы видели на экране фильм Криштофовича «Приятель покойника»? Нет.
Только на фестивалях. «Аве Мария» тоже приглашен на фестиваль, киевскую
«Молодость», в качестве первого полнометражного дебюта в Украине за последние
несколько лет. Вот, например, у меня на полке стоит приз с фестиваля «Витязь»,
данный за сценарий к этому фильму и присудил его один из лучших редакторов
Советского Союза, тот самый главный редактор «Мосфильма» Нехорошев, который
был редактором и другом Андрея Тарковского. Фильм вполне может стать очень
прибыльным и коммерчески успешным. Но кто же его пустит на экраны? Мы как
партизаны на оккупированной территории, выскакиваем пожрать только на фестивале.
— Вы воспринимаете положение как безысходное?
— Отнюдь. Сейчас как никогда необходимо создать прецедент
— фильм, на котором можно отработать механизм, провести освободительную
войну отечественного кинорынка и пробить выход на рынок мировой. На эту
роль и уготован «Агн и Агасфер»: сильный сценарий и убедительная режиссура.
С другой же стороны, надо добиваться политики государственного протекционизма,
аналогичной французской модели поддержки национального кино. (Во Франции
Национальный центр кинематографии в соответствии со скрупулезно разработанной
регламентацией распределяет между кино и ТВ средства, поступающие как налоги
с кинопроката, доходы с телеканалов и продажи видеокассет — Ред. ).
Необходимо утвердить нормальные функциональные законы о кино, а не тот
бред, который был недав но принят. И создавать законы должны не невежды-управленцы,
как сейчас, а профессионалы.
