Не спеша, но идет процесс осмысления жизни и творчества Олены Телиги. Переиздана значительная часть ее произведений, творчество поэтессы изучается в школах. На государственном уровне отмечен столетний юбилей поэтессы. Но при этом бросается в глаза, что образ О. Телиги все больше связывается с ее поэтическим миром. Невольно на заднем плане может оказаться ее гражданская позиция, участие в национально-освободительном движении. На деле же творчество О. Телиги и ее общественно-политическая деятельность сильно переплетены и составляют органическое единство.
Творчество О. Телиги принадлежит к так называемой Пражской школе украинских поэтов, а точнее среде журнала «Літературно-Науковий Вісник» (1922—1931), «Вісник» (1931—1939) под редакцией Дмитрия Донцова, который появился во Львове и имел колоссальное влияние на формирование тогдашнего литературного процесса.
Идейная направленность «Вісника», в частности, его активных авторов, прежде всего, Евгения Маланюка, Леонида Мосендза, Юрия Клена, Олексы Стефановича, Олега Ольжича была укоренена в эпоху Освободительных Соревнований периода Украинской Народной Республики. Непосредственные участники, или же свидетели этих драматических событий, они принадлежали к той части нашей элиты, которая факт поражения УНР воспринимала не столько как неудачу государственнических устремлений, сколько как повод для глубокого осмысления их причин и поиска путей преодоления кризиса в национально-освободительном движении.
Не случайно в центре внимания поэтов были страницы истории, которые иллюстрировали героизм различных эпох. Культивирование героического как национального императива преследовало конкретную цель — сформировать новую личность, новый тип борца за украинское дело, лишенного комплексов национальной неполноценности, способного подняться на борьбу за самостоятельность Украины.
В этой связи важно выяснить воздействие на творчество О. Телиги центральной фигуры среди «вестниковцев», а именно Д. Донцова, блестящего литератора и идеолога модерного национализма.
Творчество самого Д. Донцова следует рассматривать как противодействие разочарованию и апатии, господствовавших в обществе интеллигенции. Потеря желанной государственности, жесткий оккупационный пресс, ставили украинцев в состояние безвыходности. Казалось, что законы логики и здравого рассудка не способны решить ни одной проблемы. Но Д. Донцов априори не воспринимал рациональных развязок. Его идеологическая концепция акцентировалась на ирреальных, иногда мистических факторах, которые не нуждались в логике и не подвергались рационализму. Глубокая, фанатичная вера, источником которой является воля, способна вывести загнанный в духовное и физическое гетто народ, направить его энергию на борьбу с оккупантами. Идеи Д. Донцова пленяли многих, а если добавить его блестящий и убедительный стиль, эрудированность и интеллектуализм, то можно сполна постичь причины популярности Д. Донцова среди молодежи.
Однако, когда Д. Донцов сформировал образ нового человека — «рыцаря абсурда», то это еще не было развязкой всех общественных проблем. Иначе говоря, ситуация нуждалась в концептуальных моделях, которые давали бы четкие ответы на вопросы, стояли перед нацией в плоскости духовной, политической, экономической, социальной жизни. Именно эту миссию выполнила Организация Украинских Националистов. Теоретики и идеологи организованного националистического движения адаптировали духовные концепции национализма в практические программы действия.
В украинском литературоведении будут бытовать две диаметральные мысли относительно влияния Д. Донцова на творчество О. Телиги. Первая — утверждает минимальное влияние, которое сводилось к возможности печататься в донцовском «Віснику». Вторая — гиперболизирует значимость воздействия Д. Донцова на О. Телигу, когда утверждает, что творчество поэтессы является поэтическим эквивалентом публицистических произведений идеолога национализма.
Неконструктивность первого утверждения опровергает сама О. Телига. В статье «Партачі життя» она ставит Д. Донцова в один ряд с такими своими кумирами как Олена Пчилка, Леся Украинка и Василий Стефаник. Они, как и Д. Донцов, по мнению О. Телиги, «соревновались всеми своими силами и талантом, чтобы создать новый тип украинца». Относительно второго утверждения, то оно только частично верное, поскольку не учитывает врожденного индивидуализма О. Телиги, не воспринимавшего любых форм эпигонства.
Вполне уместен вывод Ю. Бойко, который пишет о двух националистических направлениях, между которыми следует искать место О. Телиги: «поэтами-националистами, которые группировались в Праге и Подебрадах», и теми, которые «тяготели к ОУН», кого интересовало «политическое качество националистического действия».
Но обратимся к поэзии О. Телиги. Не сложно увидеть в ней единый цементирующий мотив — порыв к высотам геройства духа и возражения мрачности жизни. Стихотворения «Пломінний день», «Поворот», «Засудженим» могут составить один из циклов, где присутствует ярко выраженная гражданская позиция поэтессы.
Первый из них манифестирует ее беспокойную и эмоциональную натуру: «Хочу жити, аж життя не зломить, Рватись в гору, чи летіть в безодню». Далее О. Телига возносит идеал Украины на высоту самопожертвования:
«Хоч людей довкола
так багато,
Та ніхто з них кроку
не зупинить
Якщо кинути в рухливий
натовп
Найгостріше слово — Україна»
Готовность служению высоким идеалам, которые в сознании О. Телиги ассоциируются с национальными императивами, находит свое проявление в поэзии «Поворот». Немало исследователей называют это стихотворение программным, где общественный идеал поэтессы проявился в полной мере.
Поэтические видения рисуют реальную картину возвращения на Родину:
«Це буде так: в осінній день
прозорий
Перейдемо ми на свої дороги.
Тяжке змагання наші душі
зоре,
Щоб полишались зерна
перемоги.
І те, що мрією було роками,
Все обернеться в дійсність
і можливість:
Нам буде сонцем кожний кущ
і камінь
У ці хвилини гострі і щасливі»
Аккордом, звучание которого доносится из глубины тревоги и перерастает в могущественный гимн большой веры, являются заключительные две строфы:
«Чекає все: і розпач, і образа,
А рідний край нам буде чужиною.
Не треба смутку! Зберемось відразу,
Щоб далі йти дорогою одною.
Заметемо вогнем любові межі.
Перейдемо убрід бурхливі води,
Щоб взяти повно все, що нам належить
І злитись знову зі своїм народом»
Особое место в художественном наследии поэтессы занимает стихотворение «Зсудженим» с посвящением Василию Биласу и Дмитрию Данилишину. Эти юноши принадлежали к Украинской Военной Организации (УВО), которая осуществляла так называемые эксы — вооруженные нападения на польские государственные учреждения с целью изъятия средств для потребностей национально-освободительной борьбы. В. Билас и Д. Данилишин участвовали в одном из таких нападений недалеко от Львова в г. Городок. Акция оказалась неудачной, и вскоре националисты были задержаны польскими жандармами. При этом разыгралась трагедия, которая потрясла Галичину. Юношей поймали и отдали в руки полиции простые крестьяне, которые приняли их за обычных грабителей. И когда выяснилась вся правда, люди были в отчаянии от непоправимости беды, которую они принесли юношам. Вскоре В. Билас и Д. Данилишин были казнены. Галичина тяжело переживала траур: в школах были отменены занятия, в церквях правились молебны за упокой души героев. Это событие имело колоссальное влияние на активизацию борьбы украинского народа против польских оккупантов, оно засвидетельствовало большую жертвенность патриотов и массовую поддержку местным населением радикальных действий, направленных против захватчиков.
На первый взгляд, это событие должно было стать поводом для печали. Но О. Телига пораженная мужеством героев, упрекает современников — «Як ми можемо жити, сміятись і дихать». Каждый образ побуждает к мести. Мрачные ассоциации — «Проволікся заплаканий ранок» перерастают в романтический подъем как проявление готовности поднять приспущенное знамя борьбы:
«Над могилою вашою тиша і спокій,
Та по рідному краю — зловіщі вогні.
І піти по слідах ваших скошених кроків
Рвучко тягнуться сотні окрилених ніг»
Олена Телига является автором нескольких публицистических статей. Удивительно, но осмысление ею тогдашней общественно-политической проблематики остается актуальным. Ю. Бойко называет ее статьи «эссеями», поскольку субъективизм и художественность составляют целостность, чем и привлекают читателя. «Вообще читатель воспринимает большинство статей-эссе О. Телиги под углом эстетического впечатления, — отмечает известный критик, — и, в то же время, ощущает сознательное пульсирование эстетического живчика во всех ее изречениях. Стиль ее бурный, возвышенный, иногда это словесный смерч со своим темпом, сконцентрированностью образных представлений, неожиданных сравнений... Здесь она родственна с Лесей Украинкой».
Акцентируем внимание на статье «До проблеми стилю», в которой сконцентрировано идейное содержание всех ее прозаических произведений. О. Телига интуитивно ощущала потребность нового стиля как в жизни, так и в искусстве. Таким стилем, без сомнения, должен стать национализм, который пытается разорвать «черную завесу, которая висит над будущим». А поэтому «стиль нашей эпохи является стилем синтетическим, который объединяет кровавые зигзаги, вызванные безумным темпом нашей жизни, и собирает разбросанные факты в одну четкую линию от прошлого к будущему».
Есть люди, которые могут ухватить этот стиль — это настоящие творцы. А есть имитаторы стиля, «взволнованные грохотом эпохи, вслепую выдергивали они одиночные факты и понятия, не раз яркие и шумливые, но они были лишь декорацией большого действа, которое разыгрывалось на их глазах, и смысла которого они не замечали». Имитирование деятельности, бутафория — это то, что категорически не воспринимала О. Телига.
В статье «Сила через радість» имеем реакцию националистической среды на агонию, которая охватила тогдашнюю эмиграцию, разочарованную катастрофой УНР. Пытаясь постичь суть упадочнических настроений, О. Телига отмечает, что проблема национального пессимизма берет начало в XIX веке, когда жизнь воспринималась «как тяжелый, серый долг, как тесное ярмо, которое так сжимает горло, что из него доносится только стон, плач или мольба. Не смех, не призыв или приказ». О. Телига обращает внимание на другую традицию — «беспокойных душ Сирков и Богунов», когда украинское общество было пронизано романтизмом, живой жаждой долга. Она противопоставляет животворный дух средневековья эпохе «провансальства» (определение Д. Донцова).
Образцом для нее является О. Ольжич: «Собственно, так понимают правду борьбы герои поэзий Ольжича, наиболее яркого представителя современной молодой поэзии. Для них борьба и жизнь — синонимы. Жизнь — это борьба, а борьба — это настоящая жизнь. И незачем здесь рассуждать. Наоборот, нужно провести эту борьбу блестяще и радостно».
Программной также можно считать статью «Партачі життя», в которой поднимаются важные общественно-политические и морально-этические проблемы. «Партачі життя» — это общественное явление, которое своим ядовитым воздействием подтачивает основы моральных и этических отношений. Это тип людей, которые «как подсолнухи, клонят свои головы то в одну, то в другую сторону, в зависимости от того, в какую именно сторону падает солнце общей опинии или чьего-то успеха, и где именно можно вытянуть максимум материальной выгоды для себя. Во время бури, во время борьбы, во время острого напряжения двух сторон, когда неизвестно, кого ожидает победа, они неумело путаются между одними и вторыми, готовые стать в любую минуту на сторону все равно какого победителя, помогая ему только в его последнем ударе, чтобы так дешево купить себе право быть позже в первых рядах возле него». «Партачі життя» — разновидность мещанской натуры, которой не дано осознать и понять тех немногих «рыцарей абсурда», которые ценой огромных жертв, отрекаясь от любых материальных благ, в борьбе и труде находили смысл жизни, приносили своей нации честь и славу.
Нехватка «гражданской отваги» в обществе приводит к тому, что «партачи жизни» всегда остаются «элитой». Олена Телига на примере богатого фактического материала из жизни писателей или из их произведений показывает губительность этого явления, подчеркивает необходимость его искоренения.
Отдельно в творческом наследии О. Телиги стоит «Відозва ОУН», основным автором которой она была. В «Відозві» речь идет о трагическом факте гибели ведущих членов ОУН Николая Сциборского и Омеляна Сеника-Грибивского, которые коварно были застрелены в августе 1941 года в Житомире провокатором Степаном Козием. О. Телига остро осуждает исполнителя этого страшного преступления, которое расценивает как «братоубийство».
Тяжело понять смысл «Відозви» без знания исторического контекста, связанного с ОУН и Оленой Телигой. Когда в 1929 году возникла ОУН, она была монолитной организацией, которая фактически символизировала все революционное украинское освободительное движение. Сердцевиной ОУН был твердый и закаленный в боях костяк, который состоял из бывших воинов Армии УНР во главе с полковником Евгением Коновальцем. К ОУН также приобщилась революционная молодежь, в частности, О. Ольжич, О. Телига, которая разочаровалась в деятельности легальных демократических партий и желала более активного участия в национально-освободительном движении.
Как личную трагедию она восприняла раскол ОУН в 1940 году, когда от Организации отошла часть членства во главе со Степаном Бандерой. Сама же О. Телига осталась на стороне Андрея Мельника и Организации, в состав которой входили М. Сциборский и О. Сеник.
«Відозва» — является свидетельством того, насколько моральный аспект был важным для О. Телиги. При этом пафос осуждения братоубийства не ослеплен желанием мести. Наоборот, «Відозва» должна укрепить ряды националистов, членов ОУН в отстаивании главного — независимой Украины: «Националисты! — читаем в «Відозві», — Взываем Вас поднять этот наш решающий бой в карательных рядах, в полной подчиненности своим лидерам. Взываем Вас не отступить от цели нашей нынешней борьбы, пока не будет наша полная победа. Пока украинство не очистится от смертельной болезни, которая его мучает, пока в национальном единстве не выбросит из своего нутра основы анархии и злодейства во имя Самостоятельного Соборного Украинского Государства».
Интересными и поучительными являются рассуждения О. Телиги в контексте восприятия ею большевистской Украины. Та реальность, с которой она встретилась в оккупированном сначала большевиками, а впоследствии нацистами Киеве, поразила ее, в первую очередь, духовной руиной, запущенностью национальной культуры. Вывод делает соответствующий: в украинской почве не могут прижиться чужие для нации ценности. В статье «Братерство в народі» отмечает, что украинцы будут способны на собственное государственное бытие при условии, что почувствуют настоящее «братство в народе», т.е. национальную солидарность. Она также призывает к активному сопротивлению навязыванию чужих ценностей: «Красная Москва, этот как будто равный нам братский народ, начинает создавать культ московской души, культ бывших царских героев, которых еще недавно оплевывала. Она, захлебываясь от восторга, говорит и пишет о царе Петре, о старом Суворове, который воевал в обороне царской Москвы, о сотнях других, несоветских, а московских героев, и в то же время безоглядно вывозит и расстреливает всех тех, кто хочет спрятать свою украинскую душу и помнит своих украинцев-борцов».
В статьях «Прапори духу», «Розсипаються мури», «Вікна на розтіж» сформулированы основные принципы и задания современного украинского искусства: осознание им национальной самобытности, художественное и эстетическое совершенство, направленность на укрепление «души нации». Такое искусство, по мнению О. Телиги, может выполнить основное задание: отыскать правдивые глубины и высоты украинской духовности. Но для этого необходимо иметь большую внутреннюю уверенность в своей правоте: «Будем самими собой, со всеми своими взглядами, перед лицом людей своей нации, и пусть в противовес лживой большевистской пропаганде каждое наше слово будет неподдельной правдой, независимо от того, всем ли будет нравиться эта правда. Мы же не идем навязывать сверху какую-то новую идею чужой среде, только сливаемся со своим народом, чтобы общими силами, большим огнем любви, разлить снова все те чувства, которые никогда не угасали: чувства национальной общности и острой раздельности».
Жизнь и борьба Олены Телиги — образец идейной убежденности, последовательности в отстаивании национального идеала, большой жертвенности и самоотверженности, который создал героический образ украинской героини.
