Адрес — 3-я улица Cтроителей, 25, квартира 12 — благодаря иронии таланта Эльдара Рязанова в нашей стране знают все. Однако мало кто осведомлен о том, что ордер в ленинградскую новостройку 32 года назад могла получить не польская подданная, говорящая голосом Валентины Талызиной и поющая под чутким руководством Аллы Пугачевой, а русский Чаплин в юбке. Мы провели журналистское расследование и предлагаем вам его результаты.
— Светлана Владимировна, близится Новый год, и мы вспоминаем всевозможные приметы, чтобы угадать, будет ли он лучше и счастливее, чем предыдущий. Одна из многолетних традиций — удивительный фильм Эльдара Рязанова «Ирония судьбы, или С легким паром». Без его песен и крылатых фраз, без Барбары Брыльской и Андрея Мягкова представить себе новогодние праздники практически невозможно. Однако знаю, что в роли Нади Шевелевой мы могли увидеть и другую актрису — Светлану Немоляеву. Можете рассказать об этом несостоявшемся приключении?
— Это правда. (С неподражаемой немоляевской интонацией). Мы с Эльдаром Александровичем были знакомы тысячу лет. Поначалу благодаря папе с мамой (родители — кинематографисты. — И. Г. ), затем уже наши творческие пути стали пересекаться. Рязанов даже пробовал меня на роль в «Гусарской балладе». И еще в какой-то фильм. Сейчас уже не помню. Очень давно это было. Но никуда не брал. Да и вообще, не складывался у меня роман с кино. Ничего не получалось. Я простилась с этим видом искусства. Комплексов не было, поскольку очень много работала как театральная актриса. И вот однажды Эльдар Александрович принес в театр пьесу «Родственники». Меня назначили на главную роль. На репетициях он не присутствовал, после того как услышал, что наш главный режиссер Андрей Гончаров страшно кричит на актеров. Пришел на премьеру спектакля, который получился просто очаровательным. И подарил мне божественный комплимент, сказав, что я — Чаплин в юбке. Не придумываю, поскольку он написал об этом и в своей книге. Пообещал, что непременно будет снимать меня в кино. В это время он как раз начинал работу над «Иронией судьбы». Прислал сценарий. Я прочла и была в совершеннейшем упоении. Мне казалось: это моя роль, все у меня получится и Эльдар Александрович утвердит меня на роль. Не боялась абсолютно, зная, что в театре я ему очень понравилась.
— Как проходили кинопробы?
— На пробах потерялась сразу же. Во-первых, потому, что Рязанов почему-то решил сделать мою героиню брюнеткой. На меня надели парик, который абсолютно мне не шел, что мгновенно выбило из колеи. Вы же понимаете, когда женщина не чувствует себя уверенной в своей внешности, это удар под дых. Я стала скучной и неинтересной в кадре. Парик с меня сняли...
— Вы повеселели...
— Повеселела, но надели очки. Я — близорукая, и Эльдар Александрович сказал, что на крупном плане у меня — не те глаза. Понимала, это действительно так. Однако растерялась еще больше, поскольку даже на сцене никогда в очках не играла. Поначалу меня снимали одну. А когда пришел Мягков, которого уже утвердили на роль, стушевалась вовсе. Андрей был настолько раскован, очарователен, безупречен в своей импровизации на площадке, что эпицентр съемочной группы — режиссера, оператора, осветителей — сконцентрировался на нем одном. Я и сама не могла оторвать от него глаз. Его игра вызывала восторг и упоение. Все расплывались в улыбках, глядя на Мягкова. От дисбаланса внимания я с треском провалилась. Эльдар Александрович отвел меня в сторону и со свойственным ему чувством юмора сказал: «Света, видит Бог, как я хотел тебя снимать. Ну, можно сыграть хуже, но трудно!» (Характерно, по-немоляевски, смеется).
— Обидно было?
— Не обиделась вовсе, поскольку это была правда. И поняла, что потеряла последний шанс появиться на киноэкране.
— Когда «Ирония судьбы» прошла в эфире, что чувствовали?
— Пусть простит меня Эльдар Александрович, но, когда посмотрела фильм, поняла: все-таки я могла бы сыграть эту роль. Просто на пробах нужно было выбить меня из состояния зажатости, в общем-то, не свойственной мне. Тогда впервые в жизни я испытала отчаянную беспомощность как актриса. Больше подобных случаев не было никогда. А Рязанов через некоторое время прислал мне новый сценарий. Это был «Служебный роман». Он все-таки не оставил свою идею снять меня в кино (смеется). Я была уверена, что опять ничего у меня не получится. Помню, читаю ночью сценарий, Саша (муж, актер Александр Лазарев — И. Г. ) уже спит. Бужу его: «Какая дивная история! Как ты думаешь, меня утвердят?» Саша перевернулся на другой бок и сонно говорит: «Да не возьмет он тебя! Спи спокойно. И меня не буди». А Эльдар Александрович вскоре перезвонил и сказал, что утверждает меня на роль без проб...
— Несмотря на неудачу в «Иронии судьбы»?!
— Наверное, он понял, что еще одни кинопробы я не выдержу (смеется). И решил рискнуть. Поэтому на съемках чувствовала себя абсолютно спокойно и уверенно. Рязанов не делал мне никаких замечаний. Помню, позвонила его очаровательная жена Ниночка и заговорщически сказала: «Элик очень доволен твоими съемками на натуре!» Я была просто счастлива! А когда снимали в павильоне, он иногда подходил ко мне и очень деликатно говорил: «Света! Не работай на галерку. Это — кино, не театр. Говори тихо». Наверное, помнил, как Гончаров кричал на артистов в театре, не хотел травмировать...
— «Служебный роман» с Эльдаром Рязановым состоялся, и вы стали работать в других его фильмах?
— Затем были «Гараж», «О бедном гусаре замолвите слово», «Небеса обетованные». Люблю эти роли. Но особые воспоминания, конечно, связаны с «Гаражом». Одни партнеры чего стоили! Алиса Фрейндлих, Олег Басилашвили, Андрей Мягков, Лия Ахеджакова... Плюс личность Эльдара Александровича Рязанова! Все эти составляющие создавали на съемках изумительную атмосферу, пронизанную чувством юмора, озорством, бесшабашностью, даже хулиганством! Чувствовалось, что создается очаровательное произведение искусства. И было очень грустно расставаться после съемок.
— Светлана Владимировна, работа в кино, наверное, — те немногие моменты, когда вы расстаетесь со своим мужем, талантливым и очень красивым актером Александром Лазаревым. В театре-то вы с ним вот уже несколько десятков лет на одной сцене. Потому закономерно, что и ваш сын — Александр Лазарев-младший — пошел по стопам родителей. И это тот случай, когда можно с уверенностью сказать, что природа на нем не отдыхает. К чьей актерской манере игры Александр тяготеет больше? Кстати, как вы его зовете, чтобы не путать с мужем?
— Старший — Саша. Младший — Шурик. Он генетически очень похож на отца на сцене. Хотя черты лица, если присмотреться, совершенно разные. А манера игры у Шурика, мне кажется, очень индивидуальная. Он не похож ни на кого. Сам по себе. Это не только мое мнение. Однажды мы были с мужем и Арменом Джигарханяном на спектакле «Женитьба Фигаро». Первом спектакле, где прозвучало имя Александра Лазарева- младшего. До того он в «Ленкоме» у Марка Захарова просто бегал в каких-то массовках. Когда Шурка вышел на сцену, Армен посмотрел на Сашу и говорит: «Ничего не понимаю. Ты — рядом, и ты — на сцене?!» А после первого акта произнес дорогие слова: «Тому, что умеет делать ваш сын, научить нельзя. Он — замечательный артист». Это сказал Армен Джигарханян. Наверное, Шура унаследовал от отца мощный темперамент, а от меня — что- то, позволяющее быть убедительным в драматических ролях. А от нас обоих — фанатичную преданность работе. И ответственность.
— Когда сын родился, вы с Александром Сергеевичем были молодыми, но уже очень востребованными актерами. Репетиции, спектакли, съемки, гастроли... Как вам удалось, не пожертвовав работой, прожить этот период жизни так, что «любовная лодка не разбилась о быт»?
— Иногда было немыслимо трудно. Это сегодня с нами считаются. А раньше отпроситься на день или два даже по очень уважительной причине было просто немыслимо. Например, как-то заболел маленький Шурик, а няня потребовала выходной. Мы в это время репетировали спектакль «Трамвай «Желание». Я безвылазно торчала в театре. Умоляла няню остаться, буквально на коленях стояла. Сердце за Шурку разрывалось: с репетиций не отпускают, няня непреклонна. Она нас с Сашей не любила. Мы ее очень раздражали. Не знаю, чем. Из Винницы была, между прочим (смеется). Продавщица, с базара. Все время говорила: «Я у вас только потому нахожусь, что мальчишку вашего люблю». Потом все-таки ушла на большую зарплату. А вторая няня оказалась очень хорошим человеком. Прожила в нашей семье десять лет. По сути, воспитала Шурика. Он в детстве был просто безумный ребенок, страшно шебутной. Мой папа, например, долго выдержать его не мог. Он уже старенький был, уставал. И когда я приходила из театра, начинал сразу же кричать, хотя очень любил внука: «Я не нянька! Я — режиссер!» Естественно, я обижалась. Сейчас- то понимаю, что нужно было спасибо ему сказать за то, что сидел с неугомонным Шуркой. Сложно было. Но выдержали, как видите. Когда сын немного подрос, стали их с няней брать на гастроли. Первый раз, как сейчас помню, поехали в Одессу. Это было счастье!
— Не спрашиваю, любите ли вы свой дом? Это очевидно. А вот какой он, можно узнать? Современный, хранящий традиции?
— Очень люблю старую мебель. В нашем доме все старинное. Обожаю перемены, перестановки. Иногда «доводила» своих мужчин этой страстью. Например, расходимся с мужем из театра: я — домой, он — за сыном в школу. А когда они возвращаются, у меня уже все переставлено. Шум-гам! Но потом я узнала, что великий режиссер Николай Павлович Охлопков так волновался перед каждой премьерой, что не мог смотреть спектакль, не мог даже находиться в театре. Он приходил домой и на нервной почве переставлял за это время всю мебель. Его поведение стало оправданием мне (смеется).
— В одежде также меняете стили?
— Да у меня, по сути, никакого стиля-то и нет. Не очень разбираюсь в этом. Когда молодая была, конечно, понимала, что к чему. Сегодня руководствуюсь интуицией. Если вижу, что какая-то вещь не идет мне (даже очень модная) ни за что не надену.
— По-моему, вы любите разнообразные шляпки? Когда возникло это увлечение?
— Мы были на гастролях в Америке. Бродили с Олей Остроумовой по одному из африканских базаров. Я стала рыться в огромном соломенном чане с самыми разнообразными шляпками. И из его недр выудила совершенно оригинальную. Примерила. Оля одобрила, и я купила ее. Эта шляпка меня очень выручает: играю в ней спектакли, надеваю на разные приемы, где нужно хорошо выглядеть. Между прочим, Клара Лучко, которая последние годы ходила в самых невероятных головных уборах, увлеклась шляпами после того как увидела мое американское приобретение.
— Драгоценности, украшения?
— Люблю. Но, все равно, как прицеплюсь к какой-то одной вещи, только ее и ношу. Остальные лежат в шкатулке. Правда, у меня внучка есть — останутся ей на память.
— К ароматам также равнодушно относитесь?
— Никогда не покупаю себе духи. Была помоложе — покупала. Но тогда не было нынешнего изобилия. Сегодня, когда можно выбрать все, что угодно, в основном, дарят. Выходя из дома, беру первый попавшийся флакон и душусь этими духами. А как они называются, понятия не имею (смеется). Мои партнерши, молодые девочки, всегда пытаются угадать, что за аромат. Правда, если говорить о пристрастиях, мне безумно нравились французские духи «Магрив». Немного горьковатые. Сейчас их уже не выпускают. Вот с этим запахом жалко было расставаться. А как- то Саша подарил мне на премьеру спектакля о Коко Шанель флакон духов «Chanel». И я на каждый спектакль душилась именно ими. Мне казалось, это необходимо и помогает понять мою героиню.
— Вы вновь вспомнили Александра Сергеевича, с которым вместе почти 50 лет. Не могу не спросить вас о любви. На разных этапах отношений мужчины и женщины это чувство, как известно, бывает разным. Любовь- страсть, любовь-привязанность, любовь-привычка, любовь-дружба... Есть слова, чтобы определить, что связывает вас сегодня?
— Мне кажется, любовь — очень трагическое чувство. Моя мама, например, не пережила смерть отца, ушла вслед за ним. Мы с Сашей не можем отдыхать друг без друга, уезжать куда-то поодиночке. Если в молодости и были расставания, то лишь из-за работы: Александр Сергеевич ведь очень много снимался. Нам хорошо вдвоем. Нам вдвоем замечательно, и хочется, чтобы так было все время. (Грустно). Хотя понимаешь, что всегда так не будет... Моя героиня из спектакля «Круг» по Сомерсету Моэму, эдакая мадам с придурью (кстати, все время в шляпках), говорит молодой девочке замечательную фразу: «Я не могла позволить себе постареть». А я с Сашей могу позволить себе стареть. Надеть на даче рейтузы, драную майку. И он может напялить на себя черт знает что. Для нас это не имеет никакого значения, понимаете? Мы почти не ссоримся. Даже если вдруг повздорим — тут же миримся. Потому что и пятнадцати минут не можем находиться в конфликте. Просто не можем.
— Какие моменты общения любите больше всего? Вне работы — дома?
— Прийти после спектакля, посидеть с Сашей, выпить рюмочку, поговорить обо всем... Вдвоем.
