Есть такая страна Норвегия. И живет в ней Юстейн Гордер — писатель, которого знают далеко за пределами его родины. В нынешнем году Гордер был почетным гостем на Форуме издателей во Львове, читал лекцию во Львовском университете, презентовал одну из последних своих книг «Замок в Пиренеях», вышедшую во львовском издательстве «Літопис» в переводе Н. Иваничук. Конечно, личность писателя вызвала на Форуме немалый интерес. Хотя некоторые молодые люди, пришедшие послушать Гордера, путали Норвегию и Нидерланды. Но это ничего. Представителям такого большого европейского государства как Украина не обязательно различать две маленькие европейские страны, названия которых начинаются с буквы «Н».
Но чтобы понять Гордера, очевидно, все-таки не стоит путать Норвегию и Нидерланды. Ведь Гордер не принадлежит к европейским космополитам. Он очень любит свою страну и, по большей части, пишет именно о ней. Такой себе норвежский фундаменталист. Собственно, в Норвегии фундаменталистов хватает. Им, как и Гордеру, есть за что любить свою страну — прекрасная природа, море, много рыбы, а еще есть нефть, газ и, конечно, высокий уровень жизни. Жить в Норвегии приятно и уютно. И места хватает — всего какая-то дюжина душ на километр квадратный.
Второй любовью Гордера является философия. Он долго преподавал этот предмет в университете. Это стало частью его жизни. Нет, Гордер не является оригинальным философом. В конечном счете, скандинавские народы сложно назвать «философскими». Даже их знаменитый С. Кьеркегор не совсем кажется представителем «философского цеха». Однако скандинавы примкнули к европейской философской традиции и неплохо ее усвоили. Гордер как раз является примером в этом плане, а его художественные произведения можно воспринимать как популярное изложение тех или иных разделов курса философии.
Еще одна любовь Гордера — сказка, легенда. Не забывайте: Норвегия — земля, где родилось немало скандинавских саг. Именно скандинавы дали Европе лучших сказочников — датчанина Г.К. Андерсена и шведку А.А.Е. Линдгрен. Вероятно, что-то сказочное, мистическое есть в мировосприятии этих северных народов. Гордер же имеет все шансы приобщиться к «пантеону» скандинавских сказочников, достойно представив Норвегию. Ведь он стал знаменитым, благодаря своему детскому произведению «Мир Софии», которое переведено более чем на полсотни языков мира.
«Мир Софии» несколько необычное произведение как в жанровом, так и в смысловом плане. Условно его можно назвать детским философским романом. Хотя понимаю, что такое определение не является достаточно точным.
В этом произведении Гордер предложил оригинальную систему изложения, которая заметно отличает его творения от произведений большинства авторов. Преимущественно автор излагает материал в форме писем, часто адресантом которых является несовершеннолетняя любознательная девочка. Героиня произведения, как правило, живет в Норвегии, а материал, который имеет популярно философский характер, вписывается в норвежский культурный контекст. При этом данный материал не просто воспринимается, а и определенным образом осмысливается. Автор пытается не только популяризировать философию, а и придать ей художественность, часто прибегая к сказочным и мистическим моментам. В общем большинство произведений писателя можно воспринимать как новейшие сказки.
«Мир Софии» и другие произведения Гордера являются добрыми, конструктивными, несут позитивный воспитательный заряд, дают немало полезной информации, учат мыслить. Еще одна черта, присущая им, — феминистичность. Героиня произведения по большей части берет верх над мужчиной, и именно на ее стороне симпатии автора.
Однако не все так хорошо в королевстве Гордера. Можно говорить об искусственности, даже неубедительности его произведений, упрощенности сюжетных линий, частом переходе от художественности к научно-популярному стилю, который делает текст недостаточно литературным. И все же это не мешает книгам Гордера становиться бестселлерами. Ведь в них есть немало такого, что делает их популярными. Это и ориентация на детскую и подростковую аудиторию (ведь именно в юном возрасте человек больше всего читает), это и упоминавшаяся феминистичность (среди читателей преобладают девушки и женщины). Это и простота изложения (не путать с примитивностью!).
Упомянутые элементы присущи также «Замку в Пиренеях» — правда, с той только разницей, что произведение ориентировано на взрослую аудиторию. Гордер раньше уже экспериментировал в этом плане. Вспомните его произведение «Vita Brevis», где речь идет о «реконструируемой» переписке Флории Эмилии с одним из западных отцов церкви Аврелием Августином.
В аннотации к украинскому изданию «Замка в Пиренеях» читаем: «Это роман интеллектуальных идей на фоне трогательной истории любви, духовную глубину которого читатель находит в формате электронной переписки. Это современная история извечного конфликта между идеализмом и материализмом, верой и безверием, который побуждает каждого искать свои ответы на непростые вопросы о смысле жизни и ее движущей силе». Если отбросить несколько наивную и дилетантскую фразу об «исконном конфликте» между материализмом и идеализмом, то можно считать, что аннотация почти адекватно передает содержание произведения.
Условно «Замок в Пиренеях» можно разделить на три части, которые переплетены между собой. Первая часть — это такая себе грустная любовная история. Сразу отметим, что в ней нет ни замков, ни Пиренеев. Название произведения — заблуждение, как и много других заблуждений в этом мире. «Замок в Пиренеях» — лишь картина, о которой иногда вспоминает главный герой.
Сама же история выглядит таким образом. Жила-была влюбленная пара — Стейн и Сульрун. Их любовь началась тогда, когда они были еще юными, а закончилось в том возрасте, когда позади остается бурная молодость и человек начинает для себя искать «тихую пристань». Разошлись влюбленные мирно. Норвежцы же спокойные люди. Хотя, на самом деле, за этим покоем стояла трагедия. Стейн и Сульрун, отправившись на отдых в автомобиле, сбили на дороге Брусничную Женщину. Она умерла, но явилась в бестелесном виде. Этот эпизод и развел влюбленных. Потому что каждый из них воспринял его по-своему. Стейн как мужчина — материалистически; Сульрун как женщина — мистически и идеалистически. Далее они, как и подобает добропорядочным норвежцам-европейцам, создали свои семьи, у них появились дети. И вот спустя тридцать лет случайно (?) Стейн и Сульрун встречаются в той самой гостинице, в которой провели буквально последние дни перед тем, как разорвать свои отношения. Старые чувства как будто возобновляются, хотя, конечно, они далеко уже не те, чем-то напоминают головешки догорающего костра, который вдруг немного раздули. Стейн и Сульрун сдерживают свои эмоции. Ведь они добропорядочные семейные люди. Однако после этой встречи начинают переписываться через интернет, посылая друг другу е-мейлы. Такой себе виртуальный роман. Собственно, произведение построено как электронная переписка этих двух людей, ставшая лебединой песней их любви, которая заканчивается трагически. Такая любовь не имеет будущего! Сульрун случайно (?) сбивает на дороге автомобиль и погибает. Это как будто повторение смерти Брусничной Женщины.
При желании эту историю можно воспринимать как «оболочку», «обертку», в которую автор запаковывает философские идеи. Хотя здесь возникает вопрос, существуют ли вообще философские идеи в «чистом виде», не вплетены ли они в нашу повседневную жизнь вместе с кучей банальных вещей? В философском плане автор не предлагает что-то оригинальное. Речь идет о двух линиях в европейской философии — Аристотеля и Платона. Первая, ее еще можно назвать материалистической, апеллирует к чувственному познанию окружающего мира, считая,что постигнутые нами вещи и являются настоящей реальностью. Вторая линия (т.н. идеалистическая, платоновская) наоборот, считает чувственно постигнутый мир обманом, за которым стоит «высшая» реальность. Первую линию в произведении представляет Стейн, который является природоисследователем. Вторую, соответственно, Сульрун — «простая» учительница, которая интересуется мистической литературой и Библией. В конечном счете, такое «причудливое» сочетание мистики и христианства вполне в духе скандинавских культурных традиций.
Автор однозначно на стороне Сульрун. Она и становится победителем в этом интеллектуальном соревновании между материализмом и идеализмом. Вот одно из многочисленных ее рассуждений: «Я чувствовала, что мы, в первую очередь, являемся душами, и что телесные потребности, которые разжигают нашу кровь и которые чрезвычайно легко удовлетворить, являются чем-то совсем иным, тем, что объединяет мужчину и женщину, и в моменты страсти дарит нам радость, однако где-то глубоко в душе мы воспринимаем как что-то непостоянное и поверхностное». Считайте, она рассуждает, как Платон.
Преимущество Сульрун над Стейном демонстрируется в эпизоде с призраком Брусничной Женщины. Эта женщина говорит Сульрун: «Ты являешься тем, чем я была, а я есть тем, чем ты станешь». Это «глубокая тайна», мистическое предвидение, которое со временем подтверждается. Такие слова способна понять только Сульрун, а не Стейн. Стейну Брусничная Женщина говорит в общем банальную вещь: «Тебя бы следовало наказать за превышение скорости, мальчик». Как видим, она называет Стейна мальчиком, подчеркивая его «неопытность», «несерьезность». Он не способен понять суть вещей и потому делает глупости. За это его, как мальчика, нужно наказывать.
Свое расположение к платонизму автор даже «зашифровывает» в структуре произведения. «Замок в Пиренеях» состоит из девяти разделов. Это как раз структура «Эннеад» Плотина — произведение, которое стало библией неоплатонизма.
В дискуссии между аристотелевской и платоновской линиями автор обращается к различным природно-научным проблемам — первому взрыву, возникновению жизни на земле и т.п. При этом его язык часто напоминает по стилю не художественного произведения, а научно-популярную книжку. Например, вот один отрывок: «Намного более сложным и в космическом контексте намного более редкими являются так называемые макромолекулы, из которых и состоит жизнь. Базовыми для любых форм жизни на нашей планете являются такие макромолекулы, как протеины, самопродуктивные нуклеиновые и рибонуклеиновые кислоты и ДНК, которые руководят построением протеинов и отвечают за наследственные признаки всех существующих организмов. Главным фактором жизни на Земле являются углеродные соединения, решающую роль также играет энергия (солнечный свет) и наличие проточной воды». И таких мест в произведении более, чем достаточно. Конечно, можно списать на то, что автор как бы пытается показать «примитивизм» Стейна-материалиста. Но не перебирает ли он здесь меру?
Но дело не только и, возможно, не столько в этом. Гордер, философствуя, упрямо не хочет выходить за пределы европейской, точнее западноевропейской, традиции. Ему чужды и китайская, и индийская философии. Даже философия мусульманского мира, из которой немало почерпнули западные европейцы, для него остается чужой. Это было заметно и в «Мире Софии», это осталось и в «Замке в Пиренеях». Огорчительно, потому что использование наработок «чужих» для европейцев философских традиций позволило бы автору и шире, и интереснее взглянуть на проблемы, которые он рассматривает.
Еще одна часть произведения — это норвежско-фундаментальная. Гордер описывает привлекательные места своей страны, обращается к ее культурному наследию. Чтобы разобраться в этом, нужно, очевидно, побывать в тех местах, хорошо узнать норвежскую культуру. К сожалению, похвастаться этим не могу. Поэтому лучше воздержусь от характеристики данной части. Скажу только: у Гордера нужно поучиться, как ненавязчиво и интересно представлять свою страну.
В «Замке в Пиренеях» автор продемонстрировал некоторые важные моменты мировосприятия современных европейцев. Это, например, экоутопизм, когда описывается, как герои несколько дней живут среди дикой природы, как первобытные люди. Это и апокалиптические страхи — сон Стейна, в котором он видит, как человечество погибает от столкновения Земли с гигантским метеоритом. (В тихой Европе, где жизнь течет спокойно и размеренно, как раз и не хватает чего-то апокалиптического!). В конечном счете, это и демонстрация европейского материалистического рационализма и в то же время демонстрация неудовлетворенности им.
Конечно, многое в рецензированном произведении Гордера для украинского читателя будет малопонятным, а то и совсем непонятным. Этого частично можно было бы избежать, если бы издатели перевода прибавили к нему расширенные комментарии. Многие ли украинцы ориентируются в географии и культуре Норвегии, или что-то знают о деле Баадера и Майнгоф?
Однако, думаю, присутствие Гордера на Львовском форуме издателей, а также публикация его книг на украинском языке мало-мальски подогреют интерес у нас к Норвегии. Потому что на эту страну украинцам стоило бы обратить внимание. Слишком много и в нашей, и их истории параллельного — в период Средневековья Киевская Русь и Норвегия почти одновременно переживали подъем, между этими государствами существовали оживленные политические контакты; потом во второй половине XIV в. и наши, и их земли оказались под властью чужестранцев; только в 1905 г. Норвегия стала суверенным государством, приблизительно в то время, когда и Украина попыталась выбороть себе независимость. Интересные параллели между ними и нами в плане языковом — реально и в Норвегии, и в Украине существует двуязычность, когда рядом с автохтонным языком функционирует язык бывших завоевателей. И мы, и они имеем нефть, газ на морском шельфе; правда, в отличие от нас, норвежцы разрабатывают и успешно эксплуатируют свои месторождения. В конечном счете, Норвегия, как и мы, не входит в Европейский Союз — хотя по различным причинам. Одним словом, нам стоило бы иметь с этой страной самые разнообразные связи и поучиться чему-то у норвежцев. Но понимает ли это наша элита? Она же Гордера не читала и даже, подозреваю, может спутать Норвегию с Нидерландами!
