Такое я увидел впервые. Пресс-показ новой ленты Ахтема Сейтаблаева завершился пятиминутной овацией журналистов! Людей, как правило, достаточно ироничных, а тут... Это фактически вторая большая полнометражная картина для кинопроката, сделанная режиссером (в активе у него значительно больше работ, в том числе и театральных), и опять, после «Хайтармы» (2012), на материале крымскотатарской истории. Что ж, для сына и внука депортированного рода это действительно болезненный материал, особенно в контексте современных реалий.
ИДЯ ПО СЛЕДУ
Мое впечатление от фильма достаточно противоречиво. С одной стороны, история спасения еврейских детей молодой женщиной, крымской татаркой (дебют в кино Лилии Яценко), крайне банализирована — подобного пошиба фильмы (разумеется, на другом материале) появляются в мире ежегодно, так что это уже выглядит общим местом. А то, что в кадре дети расстрелянных родителей, гарантирует слезный отжим, прежде всего у женской части аудитории. Все это, кстати, по утверждению авторов, выстроено на основе реальных событий: Саиде Арифова в годы Второй мировой войны в Бахчисарае спасла 88 еврейских детей-сирот. В фильме их гораздо меньше, правда, чтобы каждый ребенок запомнился... А с другой стороны, понятно, что вполне сознательно выбрана постановочная тактика, которая должна обеспечить приток зрителей в ныне опустошенные кинотеатральные залы. Поэтому «игра метафор», усложненный повествовательный стиль здесь не проходит.
Мелодраматический каркас нужно обязательно натянуть на фабулу, чтобы та работала в нужном режиме. Политическая составляющая не забыта, что так же должно прибавить интерес определенной зрительской прослойки. Один из главных персонажей ленты, штурмбанфюрер СС Генрих (Андриан Цвикер), имеет задание найти следы германских народов на территории Крыма. И находит — в средневековье готы действительно были в Крыму, даже княжество Феодоро сформировалось. И следы остались — это правда, это не выдумка. Следовательно, утверждает Генрих, Крым — «исконно немецкие земли»... Разумеется, что это напоминает — современную риторику об «исконно русских землях».
На пресс-конференции Ахтем Сейтаблаев эту часть фильма артикулировал особенно четко: имперские нации непременно ищут основания для захватывания чужих земель, которые якобы «свои», «исконно свои». Это можно воспринять как ответную риторику, если бы это говорил кто-то другой. Однако это говорит измученная душа крымского татарина, чей род и народ подверглись ужасающим испытаниям и чьи счета с Российской империей вряд ли имеют срок давности...
ГЛАВНУЮ РОЛЬ САИДЕ В ФИЛЬМЕ «ЧУЖАЯ МОЛИТВА» СЫГРАЛА МОЛОДАЯ АКТРИСА ЛИЛИЯ ЯЦЕНКО — ЭТО ЕЕ ДЕБЮТ В КИНО / ФОТО ПРЕДОСТАВЛЕНО КОМПАНИЕЙ «ИДАС ФИЛЬМ»
История штурмбанфюрера прописана едва ли не подробнее всего. Он поселяется рядом с подворьем Саиде, которая была воспитательницей полустихийного детского дома, куда принимает и нескольких еврейских детей. Сначала демонстрирует толерантность к детям, даже пытается в футбол с ними поиграть. Но потом случается история с подозрением относительно наличия еврейских детей под крылом молодой татарки, жесткое избиение ее, в чем, разумеется, принимает участие Генрих. Какой к тому же проявляет симпатию к Саиде...
В конце концов, доказательств не хватает, и женщину освобождают. А в душе офицера-эссэсовца происходит странный (хотя бы потому, что недостаточно мотивирован драматургийно) надлом, в результате чего он делает все, чтобы вернуться в Берлин. Духовный проигрыш немца в поединке с татарской девушкой, однако все это выглядит слишком приблизительно.
ЧУЖОЕ КАК СВОЕ
Вообще где-то посреди фильма возникает ощущение, что уже и все, исчерпали историю, и дальше здесь ничего, кроме риторически пафосных вещей, извлечь не удастся. Но фильм, несмотря на драматургические недочеты (сценарист Николай Рыбалка постоянно работает с Ахтемом Сейтаблаевым), в какой-то момент включает (мою, по крайней мере) зрительскую машину. Это происходит в тот момент, когда Саиде начинает учить еврейских детей их мнимой татарской родословной. Потом, во время допросов, это и позволит спастись — те истории, имена родителей и дедов врезались в подсознание навсегда. Как и молитвы, ведь фильм и начинается с того, что тяжелобольной старый еврей в иерусалимской больнице бредит, проговаривая слова молитвы на крымскотатарском. Это тот бывший парнишка, благодаря смекалке и мужеству которого еврейским детям и удалось спастись. И благодаря Саиде, конечно...
На пресс-конференции режиссер сказал запоминающуюся фразу: «Никто из нас не знает, на что он способен ради спасения других людей»... Действительно так. Инстинкт выживания — главный инстинкт любого биологического существа, за себя мы бьемся до последнего. За родных своих. Однако чтобы спасать, с риском для собственной жизни, других, да еще и ментально других — это чудо не случайно привлекает такое внимание искусства, кино прежде всего. Ведь это признак гуманитарного прогресса человечества, так же, как зоологическая установка на уничтожение «других» является таким же знаком регресса и отступления в прошлое.
Дети учат чужую молитву — и она спасает их. Фильм первоначально имел другое титульное название («Ее сердце»), однако финальное («Чужая молитва») кажется очень точным. Нас спасают молитвы, обращение к Богу, разговоры с Богом. Как часто украинцы вынуждены были разговаривать с небесными силами на чужом языке, который, в конце концов, загоняется в подсознание, становится своим. Случилось это и с крымскими татарами, которых опять сейчас погнали к чужим молитвам. А иначе, выходит так, не выжить...
Вопрос в том, как вернуться к себе самому, как сохранить себя. Ответ на него фильм Сейтаблаева не дает. Хотя представляет интерпретацию. Такую, скажем: молимся на чужом языке, но послание наше свое, неизменное. И к своему Богу. Мы должны спастись и спасти — детей прежде всего. В одном из предфинальных эпизодов, когда уже советские войска входят в Крым и производят депортацию крымских татар, Саиде легализирует еврейских детей — и их оставляют. Потом они бегут за авто с криком: «Мы тоже татары!» — однако же до того был предательский шаг старшего парнишки в сторону... Этот нюанс почему-то не использовали, а очевидно именно тот шаг и должен был мучить героя ленты в старости. Нет, раскаяние не происходит, этот жест проходит незамеченным авторами. Жаль... А в целом фильм все же кажется мне достойным. Он предлагает свою молитву, он предлагает свою версию истории — в которой столько контраверсионного. У нас слишком много политиканов, которые знают только простые ответы. И в этом фальшь.
18 мая, в День скорби крымских татар — день, когда произошла трагическая депортация их из родной земли, картина выходит в прокат. Смотрим ее. И думаем, молимся — за души тех, кто улетел в лучшие миры. Хотя так хочется, чтобы лучшим был тот, в котором мы живем...
