Национальный музей народной архитектуры и быта Украины расположен на краю древнейшего Голосеевского леса вблизи села Пирогово. Тут, на живописных холмах Надднепрянщины, которые вобрали в себя леса, опушки, разлогие долины, овраги, пруды и курганы, еще сохранились древние урочища: Феофания, Пирогово, Китаев, Церковщина, Сиряково, Городище, Хотел, Яровцы, Соловьиное, Дегтярка, Литвиново, Фиалково, между которыми петляет летописная река Вита. Научные работники утверждают, что именно здесь находятся церковь и пещеры, которые старее тех, что находятся на территории Киево-Печерской лавры.
Музей (сокращенно его называют просто «Пирогово») задуман как архитектурно-ландшафтный комплекс, то есть музей в природе. Согласно генеральному плану, на его территории должны функционировать 400 архитектурных объектов, которые дали бы полное представление о народном строительстве всех регионов Украины. На сегодня в экспозиции есть свыше 300 достопримечательностей народной архитектуры: жилых, хозяйственных, производственных и культовых зданий, а в фондах хранится свыше 70 тысяч экспонатов: народная одежда, ткань, мебель, орудия труда, изделия гончаров, бондарей, плотников, кузнецов, народная живопись, роспись, музыкальные инструменты, детская игрушка и тому подобное. Это один из наибольших музеев мира и едва ли не самое мощный в Украине центр исследования, сохранения и пропаганды достопримечательностей народной культуры; в целом это сложное многоотраслевое хозяйство — и в то же время — научный центр, который входит в систему нашей Национальной академии наук.
ОТСТОЯТЬ ПАМЯТЬ
Первую попытку организовать музей под открытым небом предприняли в 1867 году норвежцы: недалеко от Осло, на специально отведенный участок, свезли несколько крестьянских домов и церковь. А шведы в 1891 году создали в своей столице Стокгольме большой парк-музей. Идея понравилась, и теперь таких скансенов только в Европе есть свыше двух тысяч, в частности, в прежнем Союзе их действует свыше сорока. В Украине музеи под открытым небом созданы в Киеве, Львове, Ужгороде, Переяславе-Хмельницком, Черновцах, в селе Крилос Галицкого района на Ивано-Франковщине, в Сарнах на Ровенщине.
Еще в конце ХІХ в. потребности в таких музеях в Украине не было. Однако когда в первой половине ХХ ст. по нашей земле прокатились коллективизация и Голодомор, а затем начались новостройки сталинских пятилеток и шахты Донбасса, которые повлекли значительный отток сельского населения к городу, на селе произошли большие изменения. А впоследствии добавились ужасные события Второй мировой войны, когда было сожжено свыше 300 украинских сел — поэтому образ украинского села, носителя традиционной культуры, начал теряться. К тому же село страдало от бездорожья и бытовых проблем. Иностранных туристов в него не допускали — боялись критики на советскую систему, и возили их разве что в показательную Ксаверовку, которую в 60-х гг. специально перестроили. А встречи с родственниками для иностранцев организовывали в столичных гостиницах.
Прогрессивная интеллигенция, общественность понимали проблему и боролись, чтобы донести до будущих поколений образ стародавнего украинского села. Несмотря на страшное давление тоталитарной системы, Общество охраны достопримечательностей истории и культуры, которое было создано в 1957 году, к началу 70-х гг. уже имело свои ячейки практически во всех областных и районных центрах, и брало под защиту много ценных архитектурных достопримечательностей. Его стараниями, а также усилиями главы Общества академика Петра Тронько Музей народной архитектуры и быта Украины наконец стал реальностью: 6 февраля 1969 года Совет Министров УССР принял об этом постановление, а Киев выделил 150 гектаров из земель Хотовского совхоза.
17 апреля 1971 года торжественно заложили первую достопримечательность — дом из села Красная Поповка с Луганщины. А через пять лет открылась для посетителей первая очередь музейной экспозиции (Надднепрянщина, Полтавщина и Слобожанщина, Подолье и Полесье — всего 140 зданий-достопримечательностей). Строительство музея шло параллельно с другими (во Львове, Черновцах, Ужгороде, Переяславе-Хмельницком). Выучили также опыт скансенов Прибалтики и Грузии.
Тогда, в 70-е годы ХХ века еще можно было записать от старших людей этнографические сведения почти из всех отраслей традиционной культуры. Параллельно обнаруживали и перевозили здания, разные вещественные достопримечательности. Для строительства музея была создана Республиканская строительно-реставрационная мастерская и мощный проектно-реставрационный подраздел, кроме того, музей имел свой реставрационный отдел; в первые годы на помощь приглашали мастеров-строителей из сел.
В музее есть дома ХVI—ХХ ст., в частности, курные дома, колыбы, курень, бурдей (землянка) — бывало, что какое-то строение приходилось искать на протяжении нескольких лет, и то не в одной полевой экспедиции (как вот окружной двор из с. Соловьи Волынской области — 12-дельный дом, который напоминает величавую гуцульскую «гражду»-крепость). Есть большое количество ветряных мельниц из разных районов Украины. А хозяйственные строения — амбары, токи, риги для просушки снопов, хлева, конюшни для скота, сажа для свиней, курятники для домашней птицы и тому подобное передают характер занятия. Из представленных шести культовых сооружений самая древняя достопримечательность — Михайловская церковь 1600 года из с. Дорогинка на Киевщине (а еще более старая — Свято Николаевская ХV века — из с. Среднее Водяное на Закарпатье, дошла до нас в перестроенном виде).
Нужно отметить, что идиллии не получалось: созданию музея постоянно препятствовали идеологические преграды. В России музея под открытым небом не было, поэтому идеологи Украины, боясь негативной реакции с боку Москвы, задержали открытие экспозиции на год. И только 16 июля 1976 года Владимир Щербицкий перерезал красную ленту у входа.
ВОСПОМИНАНИЯ О... БУДУЩЕМ
Удивительное издание выдающегося современного этнографа Лиды Григорьевны Орел, которое называется «Скарбниця народної культури України» (К., «Фенікс», 2009.), посвящено 40-летию Национального музея народной архитектуры и быта Украины. Иллюстрированная книга рассказывает о непростой истории создания музейной экспозиции и ее методике. Автор подает также краткие сведения об исторических землях, откуда перевезены достопримечательности народной архитектуры, в частности, дома: это разделы «Шевченків край» (о Средней Надднепрянщине, которая включает в себя Черкасщину, лесостепные районы Киевщины, юго-восточную часть Житомирщины, северные районы Кировоградщины и западные — Полтавщины), «Найукраїнніша Україна — Полтавщина», «За нашою слободою» (о глубинном — украинский Донбасс), «Там, где русалки на гіллях» (об историко-этнографическом районе Полесья), «Краса України — Подолля», «Карпати» на схилах Дніпра» и «Де степи в обіймах моря». Автор увлекательно рассказывает также об обрядах и праздниках, которые проходят в музее, а также о других скансенах Украины; освещает особенности использования и изготовления некоторых самых распространенных традиционных предметов быта: сундуков, ковров, рушников, гончарных изделий и тому подобное; отмечает проблему сохранения и пропаганды музея — сокровищницу достопримечательностей украинской народной культуры.
Это действительно информативная и правдивая книга, написанная профессионально знающим добросовестным научным работником, а к тому же — с большой любовью и волнением за родную культуру. К тексту прилагается карта историко-этнографических регионов государства и план самого скансена со списком и условным обозначением всех его объектов.
НЕУСТУПЧИВАЯ «ИНАКОМЫСЛЯЩАЯ»
Удивительна и судьба самого автора, которая отдала музею более 35 лет, а теперь, несмотря на все трудности — и физические, и материальные — работает, издавая книгу за книгой (их вышло уже 11, а в работе — еще две: об историко-этнографическом районе Полесья и о Полтавщине, малой родине Лиды Григорьевны).
Вот хотя бы несколько небольших штрихов к тем прошлым годам, которые в нашей истории стойко удерживают название «годы духоты», «годы закручивания гаек»: хоть как ни парадоксально, и «неблагонадежную» Лиду Орел (имела уже три увольнения с работы — 1965, 1967 и 1968 гг. — за «национализм») взяли на должность заведующей сектором этнографии отдела «Полісся» (а это Волынская и Ровенская области, население которых носило столь нелюбимые советской власти ярлыки «западенцев» и «бандеровцев»).
Поставили условие: не общаться с посетителями, особенно с иностранцами, не водить экскурсии, не публиковаться. Был приставлен сотрудник городского КГБ, который время от времени напоминал «подопечной», что нужно «сохранять достоинство». В то же время он наводил справки об Орел и приносил коллегам «подарки» к празднику.
За день до открытия музея Орел вручили билет на поезд и отправили в двухнедельную командировку в Ленинград. А затем были и вызовы в КГБ, и травля с боку начальства и тому подобное. За непослушание ей несколько раз предлагали уволиться «по собственному желанию». Однако Лида Григорьевна каждый раз говорила, что любит музей, многое для него сделала и не собирается уходить с работы. В рецензиях на ее тематически экспозиционные планы автора обвиняли в «восхищении селом», упрекали ее «близорукостью» и непониманием классового расслоения на селе.
В феврале 1979-го Лиду Григорьевну все же уволили. Обструкция всего свободно мыслящего достигла вершин. Еще раньше без работы остался и муж Орел — композитор, искусствовед Леопольд Ященко. Однако и тогда имели место чудеса: честный судья добился восстановления ее на работе.
Несмотря на то, что государство не обременяет музей своим вниманием, он, благодаря энтузиазму многих работников, развивается. Создаются новые экспозиции, длится работа по выявлению и приобретению достопримечательностей народной культуры. А знание и опыт, приобретенные в многочисленных экспедициях во время непосредственного общения с носителями народной культуры, обобщаются в научных разработках и публикациях. Потому что, как утверждает Лида Орел, важно, чтобы потомки получили в наследие не только немые экспонаты, во многом им непонятные, но и представления об их творцах, то есть о том, что составляет суть народной культуры прошлого, которая, к величайшему сожалению, сегодня исчезает буквально на наших глазах.
Наверное, можно согласиться с автором, что наступило время иметь в музее мастерские классы вышивальщиц, ткачих, гончаров, кузнецов, мастеров по обработке дерева и изготовления плетеных изделий и тому подобное — это побуждало бы нашу молодежь активнее приобщаться к уникальной народной культуре, становиться ее носителями, а следовательно — и отсрочило бы ее исчезновение. А среди важнейших нынешних проблем скансена госпожа Лида называет те, что набили уже оскомину: недостаточное финансирование и дефицит квалифицированных кадров, а также отсутствие научно-реставрационной мастерской и... неподобающую охрану самого музея и окружающей среды: мы зачастую умеем с большими трудностями собрать уникальные вещи, однако не всегда умеем их сохранить.
