Кинофестивалей, как известно, ныне огромное количество — во всех уголках мира. Кроме всего прочего, они являются еще и площадкой для проката фильмов, у которых нет перспектив коммерческого показа. Несмотря на значительный консерватизм современной кинокультуры, «продвинутые» ленты все же появляются. Это продукт лабораторной работы, который не подвергается стандартизации. Однако представьте, что фундаментальную и собственно экспериментальную науку отодвинули на задний план: давай только то, что сразу можно ввести в жизнь... Не было бы у нас сегодня телевизоров и компьютеров, автомобилей и... А в кино подобная тенденция существует. Можно услышать: зачем придумывать велосипед? Массы хотят «хавать», что здесь выдумывать? Зачем — и так хрупают за милую душу... В итоге кинематографический язык развивается медленно, а фильмы слишком часто напоминают жвачку, которую выплевывают после употребления.
СЫРОЕ И ВАРЕНОЕ
Белые Столбы — название поселка в Подмосковье, где размещен Госфильмофонд России (в недавнем прошлом СССР). Он основан в 1948 году, хотя еще в 1930-е было создано фильмохранилище... Говорят, что после того, как Сталин озабоченно поинтересовался, как долго будет жить его любимый фильм «Чапаев». В первые десятилетия существования кинематографа мало кто считал его искусством. Посмотрели — и хорошо, на мусорник, в помойку. А еще же и пленка была горючей, сгорала мгновенно. Поэтому от периода «немого кино» осталось процентов двадцать лент — остальные отошли в вечность. И теперь нет большей радости, как найти сотню-другую метров старой пленки и спроектировать на большой экран. Какой бы рукой не был сделан фильм — гениального Чаплина или рядового труженика экрана: кайф он и есть кайф.
Вообще на Западе, перекормленном «вареным» и «диетическим», ныне в моде (во всяком случае в среде интеллектуалов) «сырое» и экзотическое. Какая-нибудь африканская лента, бог весть как снятая, а хорошо бы на старой и потертой черно-белой пленке, вызывает восторг. Картина нашего Игоря Стрембицкого «Подорожні» спилила короткометражную «Пальмовую ветвь» с идольского дерева позапрошлогодних Канн не в последнюю очередь потому, что ее стилистика очевидно близка первому кино Люмьеров. На одном из наиболее уважаемых мировых кинофорумов, Берлинском (который продолжается в эти дни), в последние годы побеждают фильмы, в которые привлечено сырое, невозделанное горючее живой социальной жизни (например, «медвежье золото» в прошлом году выиграла боснийка Ясмила Збанич со своей «Грбавицей», в 2005-м — южноафриканская «Кармен в Халиетше»).
Госфильмофонд России уже в одиннадцатый раз проводил свой фестиваль архивного кино. Одна из целей и заключается в том, чтобы напомнить: кино является искусством, которое нуждается в радикальном и постоянном контакте с реальностью. Если этого принципа придерживаются, именно кино и оборачивается этой реальностью. Поэтому одно из правил отбора программы — показывают не шедевры (хотя бы потому, что они более-менее известны и распространены до сих пор), а кино редкое, мало а то и совсем неизвестное. Чтобы посмотреть, как и насколько в нем отражены исторические реалии, как и насколько экранная действительность могла программировать социум, вместе с мозгами миллионов людей.
«Наш принцип, — говорит художественный руководитель фестиваля, первый заместитель генерального директора Госфильмофонда Владимир Дмитриев, — показывать по разным причинам неизвестное. Мы не любим популярные ленты, а стремимся показать острое, неожиданное и новое». Причины для показа находятся разные. Чаще всего «датские», юбилейные. Скажем, одна из постоянных рубрик названа «Великие века». Отметили тех, кто родился в 1907 году — актеров Зою Федорову, Кетрин Хепберн (куда больше у нас известна Одри Хепберн; а я бы очень рекомендовал нашим телевизионным каналам заполучить фильм «Адамово ребро», творение Джорджа Кьюкора 1949-го года — смешно очень), Лоуренса Оливье (он известен и режиссерскими работами), режиссеров Ива Аллегре (не очень известный у нас француз нередко воспроизводил образы людей, которые терпят фиаско, униженных и оскорбленных; именно таким является фильм «Такой хороший маленький пляж» 1948-го года с Жераром Филипом: сочетание поэзии и открытой социальной эмоции, острого социального материала), Анри-Жоржа Клузо (его «Манон» стала событием и открытием)...
А вот еще один юбиляр — американский режиссер Фред Циннеман. Европеец, рожденный в Вене, он пошел проторенными тропами и оказался в Голливуде. В советском прокате был только один его фильм — мюзикл «Оклахома» (1955), который не стоит путать с «Оклахомой, какая она есть» (1972) Стэнли Крамера. Циннеман известен как режиссер, который тяготел к простым историям, которые выстраивались им с большой настойчивостью. На фестивале показали его «Мужчин» (1950) с дебютантом Марлоном Брандо в главной роли. Будущий небожитель уже здесь очерчивает силуэт своих персонажей: сильный мужской характер, в котором, однако, живет предчувствие неотвратимой драмы. В фильме молодой солдат по имени Кен получает тяжелое ранение на войне, становится инвалидом, прикованным к кровати. Но все-таки его невеста Элен (Тереза Райт) настаивает на свадьбе. И — первой не выдерживает испытания... Все же хепи-энд. Собственно то, что немного позднее воскресит Новый Голливуд — направление, которое сложится внутри 60-х: социальный материал, живые социальные боли, и в то же время удержание определенных жанровых рамок.
В сегодняшнем кино, украинском и российском, слишком редко встретишь подобное сочетание. Между тем это было и у нас. Простой пример — фильм киевского режиссера Константина Ершова «Грачи», сделанный в начале 1980-х. Судебная драма, детективный сюжет. И в то же время лирико-философская основа. Ныне достаточно жестко разводят социальный материал и жанровое кино. Может потому, что социальные и политические проблемы скорее всего ассоциируются с телевизионной картинкой? Однако же на Западе не то — на фестивалях мы довольно часто встречаем масштабное по энергии социальной аналитики и образу мышления кино. Которое не чуждо памяти жанра, то есть возможностью стабильного контакта с массовой аудиторией...
ФОБИИ И КОНФРОНТАЦИИ
К реалиям современного кино ближе оказался фильм «Аламо» (1960) еще одного «столетника» Джона Уэйна. Он и фильм поставил, и главную роль в нем сыграл. Тот же Уэйн, который когда-то, в послевоенном 48-м, поразил советских зрителей в самое сердце после выхода в прокат якобы «трофейного» фильма «Путешествие будет опасным». Таким было прокатное название знаменитого фильма Джона Форда «Дилижанс» (1939). Помните? Чистейший вестерн, в котором герой Уэйна воплощает в себе все добродетели романтического героя: прекрасно стреляет, скачет на коне, проявляет абсолютное бесстрашие и недосягаемость для пуль. Сказочный персонаж, и все тут. Вместе с тем, он гармонизирует социум, заботясь о наступлении справедливости. И тем самым растапливает сердце шерифа, который отпускает его на свободу, несмотря на проблемы с законом.
А вот в «Аламо», где воспроизведены события 1836 года, ничего этого нет. «Патриотическая эпопея» — так определили жанр ленты распорядители фестивального каталога. Ну, просто американская «9 рота» — небольшой отряд северных американцев погибает, однако задерживает наступление мексиканцев в Техасе. Все это длится едва ли не три часа и убийственно нудно. Столько сил и умения положено на воссоздание масштабных батальных эпизодов, и все ради простой истины — что самопожертвование и является высшей формой патриотического деяния.
Показом того, что собственно является патриотизмом, часто были озабочены и авторы советских фильмов в 37-м году, когда наступило время Большого террора. Одна из Белостолбовских рубрик была отмечена как «Кинорепертуар 1937-го». Сталин тогда дожимал своих политических противников, в то же время следя за выработкой четких и доступных массам стереотипов. Вот белорусская «Дочь Родины» Владимира Корша-Саблина. Председатель колхоза, молодая женщина Паша (Зоя Карпова) не сразу распознала врага в Игнатии (Геннадий Мичурин), который долго играл роль образцового строителя социализма. И в «Шахтерах» Сергея Юткевича (здесь понравилась операторская работа Жозефа Мартова, который не потерял вкус воспроизводить атмосферу кадра, фактурность ткани жизни) врагов также не сразу узнали — хотя это были настоящие троцкисты. Более внимательными нужно быть, люди, потому что враг он — вот, рядом с тобой... Программирование определенных социально-психологических стереотипов в те времена оказалось вполне успешным, как мы знаем, — на то оно и «важнейшее из всех искусств», кино советское.
В 37-м делали, конечно, и кино для детей. Белорусский «Концерт Бетховена» Владимира Шмидтгофа и Михаила Гавронского, как это не удивительно в чем-то опережает известную всем «Волгу-Волгу» Григория Александрова. Та же нехитрая идея о том, что настоящие таланты — среди простого народа: очень похож и способ транскрибирования музыкального материала. Другой детский фильм был сделан в Украине — «Том Сойер» Лазаря Френзеля с Евгением Самойловым в одной из главных ролей. Актер ушел от нас в прошлом году (в возрасте 94 лет!) и поэтому память о нем поднялась на архивных «Столбах». Самойлов прожил довольно яркую жизнь в кино и театре, а его слава началась с фильма Александра Довженко «Щорс», где он сыграл главную роль.
Традиционным на архивном фестивале является раздел «Конфронтация» — когда сталкиваются фильмы, основанные на различных политических и мировоззренческих полюсах. На этот раз вступали в конфронтацию ленты шпиономанского покроя. К барьеру вызвали фильмы француза Эдуара Молинаро и советских режиссеров Герберта Раппапорта и Адольфа Минкина. В первом случае речь идет об «Очаровательной идиотке» (1963) с Брижит Бардо в роли сексапильного ребенка, который в финале оказывается посвященным во все тонкости разведывательных операций... О шпионах рассказывается в довольно яркой комедийной форме. Зато ленфильмовский «Гость» (1939) лишен улыбок и строго осуждает врага-супостата японского происхождения, который попробовал пошпионить. Но ничего не получилось — охотник-ненец Авок быстро и четко выводит его на чистую воду.
Политический оттенок имело и напоминание о традициях грузинского кино — в свете российской грузинофобии последних месяцев. Как видим, она охватила не всех. Показали несколько не очень известных фильмов, начиная от «Последнего маскарада» (1934) Михаила Чиаурели — ленты, которая вызвала в свое время одобрение Сталина. С него и началась стремительная карьера грузинского режиссера в Москве — Чиаурели стал, что называется придворным режиссером, автором приснопамятных «Клятвы», «Падение Берлина», «Незабываемого 1919-го»...
Еще один кавказский след — представление малоизвестного документального фильма Сергея Параджанова «Акоп Овнатанян» (Ереванская студия документальных фильмов, 1965). 10-минутная лента об армянском художнике-портретисте, которую показывали ранее в Киеве. А премьерой фестиваля стал фильм Левона Григоряна «Воспоминание о Саят- Нове» — своеобразное расшифровывание другого параджановского фильма, который когда- то, в начале 70-х, испытал принудительную трансформацию и вышел в очень ограниченный прокат под названием «Цвет граната». Кстати, эту и ряд других работ Григоряна можно будет увидеть и в Киеве, в Доме кино, 23 февраля. Одновременно с презентацией книги Коры Церетели «Сергей Параджанов. Коллаж на фоне автопортрета»...
Еще один премьерный показ — фильм «20-е — начало ХХ-го» Ивана Твердовского. Это монтажная лента, в которой хроника 1920-х просматривается на предмет определения в ней процессов, которые многое определили в целом веке.
Архивная пленка и содержит в себе колоссальную информацию как о нашем прошлом, так и о будущем. Так что просматривая забытые фильмы, начинаешь догадываться, что день грядущий нам готовит. И фобиальные страхи, и шпиономанию, и дешевый блеск патриотизма, который сводится к преданности отцам нации... Многое. И — не избежишь, снова и снова наступая на те же грабли. Если бы мы учились так как надо, то и мудрость бы была своя, не одолженная. Нет, надо, надо смотреть старые фильмы — они если и врут, то так откровенно, что хочется порадоваться за их авторов. Потому что ныне обманывают куда изобретательнее и циничнее. Поэтому вывод — раньше манипулировали массовым сознанием не так умело.
