Известная в мире дирижерша призналась «Дню»: «Лично для меня карантин стал весьма неожиданной паузой, на которую совсем не рассчитана. Я стараюсь использовать ее с пользой. За 10 лет моей жизни в бешеном, быстром ритме собралось очень много материалов, которые сейчас сортирую в архивы. Записи, партитуры, фотографии, интервью.... Архивы предыдущих концертов и спектаклей. Уверена, что у каждого есть такая работа, то, что уже давно хотелось упорядочить, но на это никогда не хватало времени. Чтобы не так скучать по путешествиям, я смотрю художественные и документальные фильмы о разных странах и эпохах, мысленно составляя для себя план следующих целей и поездок. Еще это хорошее время, чтобы попробовать то, что уже давно хотелось, - начать учить какой-нибудь иностранный язык или, возможно, попробовать какие-то новые кулинарные рецепты и заняться оздоровлением. Сейчас я продолжаю заниматься исследовательской работой, работаю над составлением новой книги о Франце Ксавере Моцарте, готовлю партитуры на осень - в частности оперу Аллы Загайкевич «Вышиваный - Король Украины» в харьковской «Схід Opera»», премьеру которой перенесли на октябрь. Важно каждый день уделять время для своего развития».
СКАЗКА-МЮЗИКЛ И ДРАМА-ТРИЛЛЕР
Конец 2019-го - начало 2020 года ознаменовались двумя знаковыми «синими бородами» с украинской основой. Одна - чисто украинская: рождественская сказка-мюзикл «Синяя Борода» в киевском Диком театре, вторая - «Юдифь» Белы Бартока в Баварской опере с Оксаной Лынив в качестве дирижера-постановщика. Обе премьеры стали резонансными для определенных аудиторий.
Так, в Украине едва ли не впервые появился именно «новогодний» спектакль, без фигурирующих в нем Деда Мороза, Снегурочки и зайчика-побегайчика. Ведь эти, так называемые праздничные представления-диагнозы (жанру, режиссеру, зрителям) можно скорее рассматривать сквозь призму исследований уголовных профайлеров на многочисленных примерах режиссерских экзерсисов в этом жанре, чем идею новогоднего представления о маньяке. «Дикая» сказка от Дикого театра - принципиально иной подход к этому сегменту. Причем как по содержанию, так и по форме: ее на ура приняла как обозначенная на афишах аудитория 6+, подростки-школьники, так и взрослые.
В Государственной Опере Баварии с их возможностями, как вы понимаете, пошли еще дальше. Для этого были приглашены одна из сильнейших режисерок мира англичанка Кэти Митчел, харизматичная дирижерша-постановщица Оксана Лынив и английский кинорежиссер Грант Ги (известный своим документальным фильмом о британской рок-группе Radiohed).
Довольно сексистский сюжет Шарля Перро, который в музыкальной интерпретации Белы Бартока звучит как напряженная психологическая драма отношений, в трактовке Bayerische Staatsoper благодаря Кэти Митчелл превращается в захватывающий триллер в духе шведских детективных сериалов, где акценты с серийных убийц смещаются в сторону женщин-детективов со всеми присущими им скрытыми гендерными проблемами. Ошеломляющий эффект от постановки усиливается еще и кинопреамбулой, вкусно снятой Грантом Ги под музыку последнего симфонического шедевра Бартока - «Концерта для оркестра», который, словно пазл, стилистически идеально подходит музыке единственной оперы композитора с часовым хронометражем «Замок герцога Синяя Борода». Тем более что за дирижерским пультом Лынив, которая умело расставляет звуковые акценты-краски для Баварского государственного оркестра на двух роскошных партитурах Бартока - известного колориста, одного из провозвестников стиля неофольклоризма. Напомним, в интервью газете «День», готовясь к премьере, Оксана Лынив говорила, что «это экспериментальное произведение еще очень молодого автора, когда он находился под влиянием французских символистов, в частности Мориса Метерлинка, а также психоаналитических теорий Зигмунда Фрейда».
Избалованная зрелищными режиссерскими операми публика Bayerische Staatsoper получила концентрированно креативную постановку достаточно часто исполняемой в Европе одноактной оперы Бартока (пять лет назад она впервые была исполнена даже в Украине по инициативе еще одного известного в мире украинского дирижера Кирилла Карабица с Национальным симфоническим оркестром Украины), которая в этой версии держит в напряжении до последнего звука и «кадра». Режиссер Кэти Митчел создает фантастически жуткую атмосферу. Безупречно владея режиссерским инструментарием, как хирург скальпелем, она с маниакальной точностью нанизывает одну сцену на другую, создавая в опере так называемый непрерывный несмонтированный кинематографический кадр, подсказанный самой фабулой. Реалистичный и даже страшный своей детализацией вижуал плюс невероятная сценография Алекса Илса только больше выпячивают на первый план собственно музыку Бартока: чрезвычайно сгущенную, разнообразную ритмично и тонально, интонационно и темпо.
По трактовке Кэти Митчел, маньяк Синяя Борода заманивает женщин бальзаковского возраста – либо искательниц одноразового секса, либо проституток – в свой замок через сайт знакомств. Его водитель забирает потенциальных жертв на черном мерседесе, усыпляет их по дороге наркотикам и привозит хозяину, чтобы тот подвергся своим извращенным фантазиям. Делом о пропавших женщинах занимается типичная женщина-детектив Анна Барлоу из узнаваемых британских или шведских криминальных сериалов: на первый взгляд неброская, углубленная в свои серые уголовные будни уже довольно пожилая женщина с остатками былой красоты и умными глазами. Она подозревает предпринимателя Майкла Хейворта. В ходе расследования героиня предлагает ему свои эскорт-услуги и выбирает имя Юдифь в качестве псевдонима... Экран-занавес поднимается, и действие перемещается непосредственно на сцену - в герметично запечатанный высокотехнологичный зловещий мир Синей Бороды. Здесь начинается собственно опера. Поединок по сюжету и по музыке. Со всеми присущими обоим неоднозначными символами, мрачно-фантастическими пассажами, которые буквально искрят тончайшими колористическими, причудливыми, поразительно многоцветными нюансами, так точно подмеченными и интерпретированными маэстрой Лынив. Она не упускает ни одного из них, тщательно прочитывает множество самобытных выразительных приемов Бартока.
Собственно, этот крепкий конгломерат двух авторш поставки, каждая из которых является весьма сильной личностью, накладывает свой неповторимый и здесь очень уместный отпечаток.
Исполнители главных партий Нина Cтемме и Джон Лундгрен в своем дуэте-поединке мастерски разыгрывают этот психологический триллер. По-хичкоковски медленно, переходя из одной комнаты в другую - через мониторную, операционную, зимний сад, комнату-сейф, комнату с виртуальными играми, склад оружия и жуткую душевую, ведя свой неспешный речитативный диалог, они в итоге приходят к финалу - пыточной, где спрятаны похищенные женщины. Благодаря этому променаду мы понимаем, что персонаж Джона Лундгрена не такой уж и зловещий. Наоборот, Юдифь - его карающий меч, которым герцог Синяя Борода в сказке отсекал своим женам головы. Но на дворе ХХI век и роли, очевидно, меняются. Мутирует все: и вирусы, и архетипы, и отношения.
Оксана Лынив расшифровывает эти коды словно врач-психиатр: «Замок герцога Синяя Борода»# - не просто семь запертых дверей замка, куда запрещено заглядывать жене герцога, но и, по Фрейду, сокровенные уголки мужской души, закрытые от взгляда женщины... За каждой дверью - определенный мир с определенной окраской...». Кэти Митчел же, объясняя мотивацию избрания именно этого сюжета для создания такого необычного по формату арт-продукта, сказала, что она вообще выбирает истории только с высоким женским IQ. Очень много общаясь с молодежью (они постоянно сидели на репетициях и в каждой паузе режиссерша говорила с ними о впечатлениях от увиденного и, очевидно, что-то корректировала), Митчел уверена, что такие классические сюжеты, где присутствует женщина как слабая жертва, в ХХI веке нельзя ставить такими, какими они были написаны, ведь их никто не поймет.
ОДИН МИФ – РАЗНЫЕ ТРАКТОВКИ
Почему же у меня возникла параллель таких далеких друг от друга трактовок мифа о Синей Бороде? Создатели киевской и баварской постановок, несмотря на диаметрально противоположные жанры и задачи, одинаково почувствовали утрату первичной актуальности этого мужского архетипа. В нашей постановке он вообще превратился в этакого асоциального персонажа с вытертой памятью, который охотится не за женщинами, а за своими воспоминаниями о реальной семье. В баварском варианте этот сумасшедший извращенец оказывается в итоге тоже слабым звеном. Мужчины стали слишком истеричными и теряют свои позиции даже в своих литературно-классических психотипах.
Сегодня в опере драмы-триллеры не редкость. Поэтому появление «Юдифь» в Баварской опере - трендовая вещь. Она лишь подчеркивает феминистическую догму, которая сейчас актуальна: за жестокостью мужчин и якобы контролируемой ими действительностью на самом деле стоит их несостоятельность, фоном которой служит извращенный внешний мир.
