Из-за карантинных преград премьера задержалась на несколько месяцев. Ее ждали с понятным нетерпением. На премьеру пришел автор, а в фойе Киевского театра драмы и комедии на левом берегу Днепра можно было приобрести его новые книги.
Пьеса Сергея Жадана - настоящий подарок и артистам, и публике. Действие происходит на Донбассе, на неопределенной линии разграничения, при этом писатель виртуозно избегает примитивного деления на «чужих» и «наших», на «здесь» и «там». У него это скорее «еще-не-здесь /уже-не-там» или как-то так, в этом и заключается особая интрига. Плюс - прекрасно выписанные диалоги, которые не часто встретишь в современной нашей драматургии. Мы уже забыли, что такое настоящая поэзия текста. Здесь нам возвращают эту радость.
Еще одна радость - артисты. Здесь, как всегда у Стаса Жиркова, каждый, даже бессловесный артист - солист, а каждый выход на сцену - бенефис! В премьерном составе играли Дмитрий Олейник (Толик), Дмитрий Соловьев (Антон), Светлана Золотько (тетя Шура), Светлана Штанько (Маша), Сергей Коршиков (Ренат), Сергей Петько (Коля). Этот Коля в исполнении Сергея Петько - фигура красочная, карнавально-трагическая, собственно, как и весь спектакль ...
О режиссерском решение в целом говорить сложнее. Дело в том, что во время просмотра откуда-то появляется ощущение, что спектакль только приближается к какому-то важному собственному смыслу, но так и не добирается до кульминации, где бы этот смысл взорвался бы. Кажется, и сам режиссер почувствовал это - иначе трудно объяснить, почему он сделал финал спектакля не "по тексту", а сугубо постановочным образом: он придумал роскошные, картинно-символичные похороны Толика. Итак, финал якобы есть - сильный, трагедийный, но полученный способом, что называется «бог из машины».
Кто знает, почему так произошло? Возможно, потому, что в силу обстоятельств спектакль создавался долго, а Жирков, по своей природе и темпераменту, любит репетировать быстро, на одном дыхании, что придает лучшим его постановкам эмоционально-смысловой целостности. Возможно также, что Стас Жирков раньше (вспомним хотя бы его «Сталкеров», «Папа, ты меня любил?», «Класс») уже не раз высказался сильно и глубоко именно о том, о чем говорится в жадановском «Хлебном перемирии» - о разорванных связях между людьми, о неопределенности их местонахождения, о разрушении Мира и Дома. А чтобы сказать обо всем этом по-новому и так же сильно - нужно время ...
