В начале ХІХ века в Решетиловке на Полтавщине работала целая артель из 3 тысяч работников, занимавшаяся изготовлением уникальных ковров. Более 1000 ткачей создавали настоящие произведения искусства. Сегодня же решетиловское ковровое дело находится на грани исчезновения. Всего 11 мастеров на Полтавщине в совершенстве владеют ручной техникой создания самобытных ковров, которой приблизительно 500 лет. Все они работают в Решетиловской мастерской художественных промыслов «Соломія», которую создал в 2006 году Сергей Колинченко. До 2004 года он работал директором фабрики, на которой ткали решетиловские ковры и которая не дожила до своего столетия всего лишь полгода.
Уже три года, как к полтавским ковровщикам присоединилась и семья переселенцев из Донецка — Александр и Марина Довженко. И если Александр выполняет больше менеджерскую работу — написал проект относительно сохранения древнего ремесла, инициировал сбор средств на его воплощение на краундфандинг-платформе, то Марина, в прошлом менеджер туристической фирмы, стала художницей. Она создает макеты будущих ковров. «На этой работе для меня все новое. Я когда-то, конечно, рисовала, но это было не на профессиональном уровне. Пришлось учиться красить нити, овладевать техническим рисунком и методами создания макетов. Это очень сложно описать словами, эти производственные процессы нужно увидеть, настолько они увлекательные. У нас есть единственный станок в Украине, на котором можно соткать шестиметровый ковер. Мы создаем и гобелены, но наша изюминка — монументальные творения», — рассказывает Марина Довженко. Спрашиваю у Александра, экономиста по специальности, почему он, приехав из Донецка в Решетиловку, захотел заниматься именно возрождением, популяризацией народного ремесла? Его ответ был коротким: «Потому что я люблю все украинское».
НЕПОВТОРИМЫЕ
Уникальные решетиловские ковры украшают государственные учреждения в Украине, но больше всего гордятся ковровщики из Полтавщины тем, что гобелен «Дерево жизни», который создала уже ныне покойная их коллега Надежда Бабенко, висит в Голубом зале штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке. «От начала и до конца наши ковры — это исключительно ручная работа. Они созданы в технике узелкового двустороннего плетения, то есть являются двусторонними, «читаются» и с одной, и с другой стороны. На них нет узелков, то есть нити в узелки не завязываются, а красиво ложатся друг за другом благодаря сильному «пригвождению» гребенкой. Дальше этот шерстяной ковер отпаривается специальным большим утюгом-прессом. Ковер «читается» и с изнаночной, и с лицевой стороны абсолютно одинаково. Только специалист может определить, где «лицо», где изнанка», — утверждает Марина Довженко.
Решетиловские ковры — это пастельные, серовато-голубые оттенки, цветочные мотивы, сочетание желтого, зеленого, красного цветов. Очаровывает не только их красота, но и гармония, которую они добавляют пространству. Создавать эти «живые ковры», утверждают мастерицы, нелегко. Это не только кропотливая, но и физически тяжелая работа. Большинство решетиловских ковровщиков имеют опыт работы, превышающий 20 лет. В ремесле остаются лучшие. Часто это представительницы династии ковровщиков, для которых это не просто работа за деньги, а дело для души. «Не станет их, исчезнет и искусство», — с грустью говорит Марина Довженко. Молодежь, по ее словам, перенимать ремесло не спешит. Девушки, которые приходят работать в мастерскую после местного училища, выдерживают максимум полгода. Их не устраивает заработная плата, условия труда, непрестижность профессии. Чтобы как-то изменить эту ситуацию, не дать опуститься и исчезнуть решетиловскому ковроткачеству, на краундфандинге в настоящее время собирают средства, которые планируется использовать на специальное освещение и кондиционирование в мастерской. Это забота о здоровье ковровщиков, достойной замены которым пока нет.
ЗА 8-ЧАСОВОЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ — ОТ 8 ДО 10 САНТИМЕТРОВ ПОЛОТНА
В Решетиловской мастерской народных художественных промыслов всегда рады гостям. Здесь проходят экскурсии, однако туристический потенциал места пока использован минимально. Александр Довженко надеется, что эту ситуацию удастся улучшить, и туроператоры создадут маршруты в Решетиловку. Потому что здесь есть на что посмотреть и чему поучиться. Здесь можно увидеть процесс создания уникальных ковров «от и до». Мастерицы с радостью поделятся секретами ремесла с теми, кто захочет его перенять. Оказывается, для того чтобы создать ковер, им нужно приблизительно 100 оттенков шерсти. Красят они ее самостоятельно, естественными красителями. Шерсть покупают на Черниговщине, поскольку на Полтавщине с таким материалом беда. Основу для будущих ковров создают в Харькове. Самая душевная работа остается для решетиловских мастериц — из этих материалов они создают ковры-картины. Наибольшим среди них по площади был ковер в 300 квадратных метров, на котором ткачихи отобразили историю Азербайджана. Ткали его еще во времена существования фабрики, которая носила имя Клары Цеткин.
Цена решетиловских ковров — от 5 до 10 тысяч гривен за 1 метр. Все зависит от сложности рисунка. Создаются они очень медленно, ведь подбор цветов требует от ковровщика безукоризненного вкуса и идеального освещения, которого они пока не имеют. Поэтому над одним ковром ткачихе приходится работать зачастую не один и не два, а целых четыре месяца! За восьмичасовой рабочий день мастерица с опытом может соткать обычно от 8 до 10 сантиметров полотна.
Марина Довженко надеется, что удастся спасти и сохранить технику изготовления решетиловских ковров, заинтересовать молодежь этим ремеслом и открыть миру потенциал украинского ткачества. Потому что его история, по мнению пани Марины, очень печальная. Поскольку лучшие образцы наших ковровых изделий вывезены за границу, их можно увидеть в коллекциях Нью-Йорка, Лондона... «А мы — имеем то, что имеем. То, что осталось, — это коллекции в Полтаве и Киеве. Но это не то, что может дать полное представление об уникальности украинского коврового ткачества», — с грустью говорит художница и призывает присоединиться к спасению уникальной техники создания решетиловских ковров. Кстати, они и сейчас ткут на старинных деревянных станках, оставшихся в наследство от уже умершего завода.
