17 марта мастеру сцены исполнилось бы 80 ....
Во Львове я погружаюсь в мир «Камінного господаря» Леси Украинки (донна Анна, режиссер С. Данченко), «Чайки» Чехова (Нина, режиссер В. Опанасенко), «Марии Заньковецкой» (Заньковецкая, режиссер А. Рипко, роль, которую я получила только благодаря Сергею Владимировичу) ...
Проходят годы, и приходит осознание того, какую роль сыграли в моей жизни и Борис Тягно, ученик Леся Курбаса; и Александр Гай, первый Гамлет на всю Украину в моей жизни; и Алексей Рипко, режиссер, душа которого была пропитана украинством; и Анатолий Ротенштейн, который приглашал меня в театр еще в драмкружке при Доме ученых; и Владимир Овсийчук, который учил меня пониманию, значению цвета и линии в пространстве; а еще постоянное общение с Борисом Романицким, В. Аркушенко, Лесей Кривицкой, А. Гринько, Б. Мирусом, Б. Кохом, Б. Ступкой, Б. Козаком, Б. Антковым, С. Максимчуком, Ю. Брилинским, А. Бабенко, Ф. Стригуном, В. Розстальным ... Какие мы были все разные! И какой внутренней властной силой, театральной философией и дипломатией нужно было обладать С. В. Данченко, главному режиссеру театра, чтобы выстраивать репертуарную политику, которая бы помогла стереть само понятие столицы и провинции в театральном смысле, которая смогла бы объединить действительно прекрасные актерские дарования не только в одну труппу, но и каждый раз в спектаклях, таких разных и таких исповедальных ... Это были годы творческой студийности, которая решала проблемы и задачи, поставленные С. Данченко ... Это были молодые годы объединения вокруг себя единомышленников. Это были шестидесятые, семидесятые годы, в которых живой энергией воспоминаний жили полностью В. Чорновил, В. Яворивский, Р. Иваничук, Д. Герасимчук, М. Косив, Б. Стельмах, Э. Мисько, Д. Крвавич, супруги Калинец, Т. Бриж, Е. Безниско, семья Беспалько, Л. Медвидь, Р. Кудлык, Е. Лысык, композиторы Б. Янивский, В. Ивасюк ... Это было наше духовное окружение, которое выливалось в выставки в фойе театра, в обсуждение допоздна премьер, в творческие вечера, в живое общение вне театра в мастерских, в магазинах, кафе ...
ОН МОГ ОДНИМ СЛОВОМ, ВЗГЛЯДОМ ПОДДЕРЖАТЬ, ПОДСКАЗАТЬ
Первые творческие и жизненные шаги Сергея Владимировича Данченко пришлись на львовский период хрущевской оттепели. Львов — город пересечения различных европейских культур — своей архитектурной, компаритивистской, человеческой аурой влиял и формировал Творца. Львовский творческий период Данченко продолжался десять лет: два года в театре юного зрителя и восемь — в Театре им. Марии Заньковецкой (возглавлял театр в 1970-1978 годах). Спектакли, поставленные в это время: «Первый день свободы» Л. Кручковского (дипломный спектакль —1965), «В дороге» В. Розова (1966), «Маклена Граса» М. Кулиша (1967), «Город на заре» А. Арбузова (1968), «Камінний господар» Леси Украинки (1971), «Моє слово» В. Стефаника (1971), «Ричард III» У. Шекспира (1974), «Прапороносці» О. Гончара (1975), «Украдене щастя» И. Франко (1976).
Театр им. М. Заньковецкой в 1970-е необъявленно творчески существовал в статусе театральной столицы. Под эгидой Сергея Владимировича на сцене господствовала высокая литература, атмосфера интеллигентности и доброты, мужества и личностности, обновлялись понятия чести и достоинства, которые предлагали нам корифеи театра (Б. Романицкий, Л. Кривицкая, В. Яременко, Д. Козачкивский ...) образовался мир единомышленников, к нам ездили со всех сторон за воодушевлением, называя театр творческой Меккой, творческим Камертоном. В театре постоянно проходил диалог различных видов искусств: устраивались выставки, литературные вечера, для молодых актеров посвящение в заньковчанские ряды, для опытных разыгрывались творческие «Суды» с адвокатами, прокурорами, присяжными ...
И все это было окутано флером поэзии, интересных литературных новинок, знанием языков, проработкой систем Е. Гротовского, Д. Стреллера, Л. Курбаса (так как многие из нас мастерство актера осваивали под руководством Б. Х. Тягно, ученика Л. Курбаса). Эти десять лет были годами и моего становления как актрисы под эгидой данченковского доверия и веры в мои творческие возможности, как человека с доверием и верой в то, что пойму, пойму и Юнга, и Штайнера, и Кьеркегора, и книги А. Солженицына, которые в те времена давал мне читать Сергей Владимирович, и которые потом обсуждал со мной. Он мог одним словом, взглядом поддержать, подсказать и заставить идти именно по той тропе, которую он наметил как человек и как постановщик. Часто у меня была романтическая пелена перед глазами, которая помогала владеть энергией иллюзий ... А это позволяло мне не видеть неприятностей жизненных, достойно выстаивать в проблемных творческих ситуациях, а затем создавать, веря в чудо Театра, чувствуя жажду игры и радость от игры, мудро осваивать профессию несмотря ни на что и считая ее единственно возможной ... И это видел во мне и ценил Сергей Владимирович. Мне казалось, что наш творческий диалог существовал на основе взаимоуважения.
«Я не терплю давления. Оно вызывает у меня противодействие. Если меня заставлять, то обязательно постараюсь и сделаю наоборот. Когда мне угрожали, то усыплял внимание и искал вариант, чтобы выйти из-под контроля. Приняв решение, шел уже до конца», — говорил в одном из интервью Сергей Владимирович (истинный театральный дипломат, во всем опирался на ум, культуру, вкус, который всегда вел диалог с государственными мужами так, чтобы с самого начала было положительное отношение к его идее).
ДАНЧЕНКО НЕ ПОМНИЛ ЗЛА
Каким он остался в памяти? Высокий, крепкий, серые глаза, тихий голос. Был кровно связан с историей народа через свой род, происходивший из реестрового казачества, из старшин Стародубского полка, упоминаемых в полковом Реестре. Помню внутреннюю радость и гордость Сергея Владимировича, когда показывал мне найденный герб своего рода ... Хотя всегда был человеком интровертым, нешумным, никогда не кричал ни на актеров, ни на технических работников, создавая такую атмосферу, в которой мы охотно, без принуждения оставались после репетиций и самостоятельно искали решение той или иной сцены, а на следующий день предлагали найденный вариант.
Данченко не помнил зла. И другим его никогда не желал, обладая высшей мудростью, как у врачей — не навредить, а уважать и не обижать, а уважать. Судьба заставляла его усваивать трагические уроки, выстаивать во что бы то ни было, и в этом ему помогала Валентина Милица, жена, советчик, а для меня — святая женщина. В Сергее никогда не жила горечь иллюзий, он был слишком мудр для этого. Он жил, я чувствовала, в драматическом диалоге с миром, несогласии с общепринятым распорядком постоянства и предчувствием оказаться в одиночестве горьких суждений ...
СЦЕНА ИЗ СПЕКТАКЛЯ «КАМІННИЙ ГОСПОДАР» (БОГДАН СТУПКА, ЛАРИСА КАДЫРОВА И АЛЕКСАНДР ГРИНЬКО), ЛЬВОВСКИЙ ТЕАТР ИМ. М. ЗАНЬКОВЕЦКОЙ, 1972 ГОД ФОТО ИЗ АРХИВА ЛЬВОВСКОГО ТЕАТРА ИМЕНИ Н. ЗАНЬКОВЕЦКОЙ
Каким он остался в памяти как режиссер?
«Режиссер — это чувственная профессия. Без интуиции, ощущения общих тенденций, без доверия собственному подсознанию режиссер не состоится. Когда думаю над выбором пьесы, то обязательно просчитываю возможные результаты. Это могут быть сотни вариантов. Сначала работаю с художником. Вместе ищем общий образ спектакля. Когда появляется макет, чувствую сценическое пространство и как в нем можно двигаться. Для меня распределение ролей — это расчет, потому что хорошо знаю индивидуальность актеров. Затем начинается наша кропотливая совместная работа над ролями. На репетицию иду, имея общее ощущение спектакля, ключевых сцен. Спектакль — это процесс, и он не выдерживает жесткой фиксации вперед. Все «гениальное» рождается на сцене от верно выбранного общего тона, сути событий, особенностей материала», — говорил С. Данченко ...
Он был режиссером европейского мышления, обладал знаниями и культурой профессии, был способен своим творчеством удивлять. Он был творчески непредсказуемым. Мог найти себя в разных жанрах литературы на сцене, погружаясь в глубину преобразований, и без диктата повести за собой актеров в область творческих интересов новых возможностей собственного естества. Он словно владел ртутной легкостью жанрового перехода с актерской сноровкой и графической четкостью психологических линий. И тогда на сцене главенствовали органическая музыкальная грация, орнаментальная четкость разработок ролей, тонкое чувство стиля. Обладал неоспоримым чувством театральной формы. Никогда не занимался радикальными поисками театральной формы, сознательно и подсознательно зная тщетность таких поисков.
«КАМІННИЙ ГОСПОДАР»
«МАКЛЕНА ГРАСА»
Спектакль стал заметной вехой в контексте театральной жизни Украины 1960-х. Все персонажи «Сверху» (Анеля, ее родители, Зброжек) действовали подчинено собственной целеустремленности, создавая общую бучу, мир, который позволяет жестко сосуществовать любви и случайности, что делает невозможным нормальное существование семьи Грас (отец — Б. Романицкий, Маклена — Л. Кадырова Т. Литвиненко, Н. Миносян), которые живут «Внизу» и ужасно зависят от окружающих. Точки над «I» ставила троица музыкантов (Ф. Стригун, Б. Козак, Ю. Брилинский), которые находились в сценическом пространстве «брехтовского» отчуждения, брехтовских зонгов (композитор Б. Янивский, слова
Р. Кудлыка). И надо всем царила атмосфера чистых, пронизывающих, уязвимых красок, в которых режиссер решил спектакль и которые вызвали у зрителя широкие ассоциации подвижности целостности, перетекания в характеры, а характеров — во время. Благодаря решению режиссера и художника
М. Киприана пространства сцены (железному каркасу дома, с собачьей будкой для музыканта во дворе!) возникало точное ощущение вывернутого, хрупкого, холодного мира ... Тревожная атмосфера спектакля с мерцающими оттенками темноты заставляла выстрадать свое, глубоко личностное. Помню свою завороженность, очарованность произведением М. Кулиша, его историей, которая заставила меня не пойти со всеми актерами в отпуск, а каждый день бегать в театр, чтобы в сценической тишине, в долгие одинокие времена проб пришло психологическое и пластичное, фантасмагорическое решение роли Маклены: мечтательницы, беднячки, убийцы по принуждению, до отказа наполненной любовью и античной трагической безысходностью. А потом, из режиссерского данченковского «хорошо», без изменений вошло в спектакль.
«УКРАДЕНЕ ЩАСТЯ»
Постановка по Ивану Франко. Звукоряд: гортанное мужское пение и звуки дрымбы. Разрушение психологии характеров и чувств визуально существовала в распаде на части столетней хаты (художник М. Киприан). Троица героев — сильная, молодая, непримиримая в своих человеческих и духовных ипостасях — в финале сходились в объятиях кровавого танца. Какое счастье, что я успела в начале проб послушать Сергея Владимировича и немного прорепетировать роль Анны ... «Украдене щастя» — спектакль вырван из заколдованного круга привычных ассоциаций прошлых прочтений пьесы Франко.
«ПРАПОРОНОСЦІ»
Постановку Олесь Гончар позволил и доверил только Сергею Данченко. Инсценировку сделал Б. Анткив. Деревянное ступенчатое пространство решил М. Киприан. На кону заньковчанской сцены проходили военные действия без единого выстрела, все решал мелос песни В. Ивасюка о красоте верности родной земле, о красоте верности любви. Я жила на сцене Шурой Ясногорской, мой Черныш — А. Хостикоев только что со студенческой скамьи ... После премьеры Олесь Терентьевич Гончар говорил нам добрые слова о нашей сцене любви ...
ПРАПОРОНОСЦІ
КУРБАСОВСКИЙ ЮБИЛЕЙ
Вспоминаю 100-летний юбилей Леся Курбаса. Первый, с кем я поделилась своим замыслом юбилейного вечера, был Сергей Владимирович, который поддержал идею и подсказал, как действовать. Я пошла к начальнику управления культуры
Я. Витошинского (мудрый был человек), который показал мне записи УРЭ о Лесе Курбасе — и националист, и формалист ... но ... все-таки позволил вечер памяти уважаемого нами Учителя и Земляка ... Театр оплатил мне поездку в Киев в Институт им. М. Рыльского, в фондах которого были записи курбасовских репетиций
М. Верхацкого. Выписывала целый день, вечером уже ехала домой ... А дальше были разговоры с Богданом Козаком о режиссуре вечера и передача записей Нине Бичуе, которая уже тогда занималась личностью Леся Курбаса. Разработанная Б. Козаком режиссерская партитура, пространство сцены, актерское голосоведение и умение преобразования посылали импульсы уважения к Л. Курбасу, нашего знания и памяти культуры, влюбленности Л. Курбаса в актера, умного Арлекина, всей львовской общественности, а затем и киевской, и московской .... Каким дальновидным был С. Данченко.
«КАМІННИЙ ГОСПОДАР»
В 1972 году Театру им. М. Заньковецкой был предоставлен статус академического после просмотра министром культуры К.Фурцевой спектакля С. Данченко «Камінний господар» по Лесе Украинке, которая представила мировому театру свою версию образа дон Жуана, гордого рыцаря свободы, раздавленного конфликтом власти и любви. Сергей Владимирович пытался классику заново проинтонировать, одухотворять, отыскивая ясные и четкие знаки трагического безвременья. Его спектакль был несуетный, строго-аристократический, с четкими психологическими адресатами ... Помогал ему в решении сценического пространства продуманно-точный Мирон Киприан, который построил перед нашим взглядом строгие серые возвышения, которые визуально позволяли дон Жуану (актеры Б. Ступка и Ф. Стригун), Долорес (Л. Каганова), Командор (А. Гринько) и мне — донне Анне провести своих героев через катастрофу души и духа. К тому же М. Киприан завернул мою донну Анну в изысканный кокон бархата, парчи, металла, который словно предлагал неподвластные человеку линии фатальности судьбы ... Наши костюмы в черных, белых, серых тонах не были исторически точными, свободно нафантазированные художником существовали на грани утонченности и трагичности. Репетиции были болезненными, мучительными, как операции на наших сердцах в надежде, что спектакль будет проводить операции на сердцах зрителей. Меня всегда интересовало человеческое в театре, то, чем больно общество. Я хотела и хочу, чтобы эта боль звучала сегодня. И чаще всего наши театральные классики глубже и мудрее говорят нам о нас самих, чем современная литература. Без бытовых подробностей спектакль предлагал прозрачную завесу внутренней динамики и духовной открытости. Режиссер прорывал драматургию эмоциональной и пластической импровизацией актеров. И это в сопровождении каждой одухотворенной ноты музыки Б. Янивского.
БЫЛИ ЕЩЕ СПЕКТАКЛИ:
«Ричард III» по У. Шекспиру (Ричард — Б. Ступка, Ф. Стригун, леди Анна — Л. Кадырова, А. Корниенко), в которой ясно, жестко и понятно говорилось о власти и человека, о самом сокровенном, темном, шероховатом в человеке.
«Моє слово» по В. Стефанику. Спектакль и пространственно и психологически был решен будто бы из грубого селянского полотна.
«Росмерсгольм» по Г. Ибсену, в котором по словам С. Данченко бурлила «сама идея, заложенная в пьесе, близкая многим: поиск содержания и смысла жизни ... коллизии женского и мужского мировосприятия »...«Я всегда завидовал художникам, писателям — они оставляют произведения, которые живут и после них, в которых остается их душа, сердце, мысль, — сказал Сергей Владимирович в одном из последних своих интервью. — Театр — это отражение момента. Я убежден, что главный путь театра — в исследовании глубинных проблем жизни, первопричин явлений, а не констатировании тех или иных событий. Я бывший геолог, поэтому умею ориентироваться в пространстве, в соответствии с углом падения солнечных лучей. Тот, кто этого не знает, будет блуждать по незнакомым тропам долго, то и дело возвращаясь на прежнее место»... Его спектакли поражают сыгранностью всех со всеми: режиссера и автора, режиссера и сценографа, режиссера и композитора и, главное, режиссера и актеров. Выбор пьесы для него является крайне необходимым. Его уважение к автору — обязательно.
Спектакли Данченко уважительно, не спеша, тихо, понятно обращаются к публике, не заискивая и не стремясь к завоеваниям.
В его спектакле нет рафинированной стилизации, влюбленности в прошлое, он осознает средства театральной выразительности прошлого, как человек современного мировосприятия, словно имея невидимые связи с традициями. Эти связи не иронические и не конфликтные. По своему интонируя театральный язык, Сергей Владимирович заново открывает известные тексты, дает возможность актерам существовать в особом, высоком пылу страсти особой, высокой атмосфере страсти. Ему была известна режиссерская аскеза, ему была известна сама сущность Театра. Поэтому его спектакли живут долго, поэтому наша память о Сергее Владимировиче Данченко глубинная и мудрая…Из последнего разговора с Сергеем Владимировичем: «... Хочу с тобой сделать моноспектакль ...». В январе 2002 года было открыт Театр в фойе, где я играла моноспектакли уже без Сергея Владимировича. В марте 2012 года у нас открыли Камерную сцену им. Сергея Данченко, где я играю постановки ... без Сергея Владимировича ...
Режиссер живет долго своими спектаклями, в нашей памяти ...
