Основой фильма стал перформанс «Самоидентификация 9.54» и фиксация процесса его создания, дополненного рядом комментариев украинских и зарубежных экспертов, представителей разных творческих областей: хореографии, искусствоведения, сценографии, театрального костюма и, конечно, музыки.
Творческая команда проекта и непосредственно авторы перформанса: композитор Яна Шлябанская, хореограф Светлана Олексюк, видеограф Дмитрий Захаров и художник Богдан Полищук.
***
Для команды проекта вопросы взаимовлияний в искусстве, по сути, как и сам проект, возникли очень естественно и логично. Поскольку каждый из участников уже не первый год работает именно в направлении перформативного искусства, мы не в первый раз пересекаемся друг с другом в разных проектах и работаем такой компанией. Скажем, над спектаклем «В ее глазах блуждающие огни» Алекс Вуд в Малом театре мы работали втроем со Светланой и Яной, так же, как и над танцевальным видеоперформансом «Архитектило», перформансом от RubanProduction ITP «Бронислава Нежинская: танц-реконструкция» или перформансом "Alter Ego, или 7 сцен для превращения Я" для международного фестиваля-лаборатории современного танца "Артель-мини-фест". Это наталкивает на мысль, что если сотрудничество повторяющееся и имеет продолжение, то вероятно, оно комфортно и интересно. Насколько в таком случае мы, представители разных творческих профессий (художник, композитор и хореограф) взаимно влияем друг на друга, усиливается ли это влияние со временем, ощутимо ли оно в самих произведениях?
Но кроме взаимовлияния на уровне общения, интересно также взаимовлияние, которое происходит уже внутри между составляющими самого художественного произведения. Влияет ли костюм, созданный для перформера, на его движение? Да, конечно! – скажет художник. Но влияет ли движение на костюм, на его раскрытие? Безусловно – скажет хореограф. Но если музыка влияет на движения и пластику перформера, то, соответственно, музыка влияет и на костюм, в котором танцует перформер – скажет композитор.
Светлана Олексюк озвучивает мнение, что в Украине в среде танцовщиков и хореографов костюм очень редко имеет какое-то значение, скорее можно говорить даже о пренебрежительном отношении. Что, конечно, совсем не может радовать меня как художника, но главное то, что это означает герметичность и отсутствие естественного положительного взаимодействия между искусством современного танца и искусством театрального костюма или сценографии. Отсутствует традиция взаимопонимания, а отсюда и взаимоуважения, что, к сожалению, не способствует взаимообогащению. Но, на мой взгляд, это уходящие в прошлое тенденции. Все больше успешных проектов демонстрируют как раз движение в направлении коллаборации разных искусств и налаживания здоровой коммуникации между самими мастерами.
Интересен процесс последовательности возникновения составляющих перформанса. Что первоначально? Музыка, от которой рождается движение и визуальный образ перформера, или изначально есть образ и костюм, провоцирующий определенное движение, а оно уже в свою очередь провоцирует рождение музыки. Все ли эти процессы происходят параллельно и переплетены? Это интересные нюансы рабочего процесса, которые проходят естественным путем, но не так часто осознаются и анализируются.
***
Кандидат искусствоведения и исследователь украинской сценографии Лилия Волошина отмечает то, что в свое время, в начале ХХ века, именно благодаря таким художникам, как Василий Кричевский, Александра Экстер, Анатолий Петрицкий сформировалось так называемое новое украинское искусство; украинский авангард стал мощным и узнаваемым явлением в мире визуального искусства. Это стало возможным благодаря их четкой определенности и самоидентификации себя как украинцев, которые в бурный исторический период начали искать свое лицо среди уже сложившихся брендов польской, русской, французской культур. Именно использование маркера национальности в поисках своей художественной идентичности натолкнуло их на путь сочетания украинского традиционного, народного, барочного искусства с передовыми тенденциями модернизма, что привело к рождению нового украинского искусства как такового.
Интересно то, что маркеры, по которым можно самоидентифицироваться, могут быть разными. Разные для разных исторических периодов, для разных культур, разных социальных слоев общества. Какие маркеры являются решающими в поисках собственной идентичности для современного творческого человека? Определяют ли композитор, художник свою личность через принадлежность к определенной религии, национальности, территории, полу? Или же те маркеры, которые сегодня важны для представителя украинского искусства, так же важны для представителя искусства литовского или австрийского? Идентичность творческого человека определяет его творческий путь, но как сегодня определить собственную идентичность?
***
Составляющей проекта была серия онлайн бесед с зарубежными мастерами. И вот, общаясь со сценографом Котриной Дауйотайте и хореографом Агнией Шейко, которые активно работают как в Литве, так и за рубежом, я почувствовал, что вопросы национальной идентичности, поиска узнаваемого культурного бренда страны, которые среди украинских мастеров сегодня важны, для них совсем неактуальны. Человек, занимающийся искусством в Литве, не думает о державотворческих, нациотворческих вещах. Потому что это не является проблемой их общества, они не задумываются над особенностью литовской культуры, потому что у них нет естественной необходимости доказывать, что Литва – независимая страна, а главное – самобытная культура. Мы же сегодня находимся в ситуации, где большинство вопросов зависит от того, есть страна как таковая или нет. То, что мы делаем, первоклассный продукт самобытной культуры, или мы только колония, продуцирующая вторичный провинциальный продукт, а если ты хочешь состояться как мастер, должен ехать и работать на чужую культуру.
***
Можно ли вообще создать произведение искусства, не пройдя путь самоидентификации? Можем ли мы считывать какие-то маркеры, по которым идентифицируем австрийскую музыку, американскую музыку, японскую музыку? Музыку XVIII века? А какие маркеры современной музыки? Современного искусства как такового? Мы часто используем определение "современный", но это слово, как и слово "перформанс", не имеет у нас единого четкого значения как согласованный термин. Художественное произведение является современным, потому что создано в это время? Современный, потому что имеет признаки современного стиля? Может ли быть произведение создано сегодня, но не быть современным? Тогда какое оно?
В фильме можно услышать размышления композитора Максима Коломийца, что современность – критерий, который сегодня его мало интересует. По его словам, интереснее найти сегодня аудиторию, для которой ты работаешь, найти реального слушателя своей музыки. И скорее говорить о качестве, чем о современности.
Какие внешние признаки современности в музыку привносят новые технические возможности. Того технического инструментария, которым сегодня может использовать композитор, в XIX веке просто не существовало. Поэтому чисто технически композиторы, работающие с электроникой, можно сказать, дышат настоящим. Но современная музыка, конечно, не ограничивается электроникой. Так же, как и современный театральный костюм не определяется использованием новых синтетических тканей.
Яна Шлябанская говорит об определенном поиске нового языка, эксперименте формы. Начиная с продолжения поисков в направлении визуальной фиксации музыкального произведения за пределами классической партитуры. Работы со звуковыми пространственными и интерактивными инсталляциями. И, наконец, даже в работе с более привычными музыкальными формами, не выделяющимися своей визуальной замысловатостью, композитор говорит о постоянном поиске нового подхода в построении внутреннего творческого процесса в каждой отдельной работе, максимально минуя отработанные и проверенные алгоритмы и методики.
Со своей стороны, как художник могу сказать о том, что меня все больше интересует поиск новых законов существования перформеров в пространстве. Создание миров, где даже критерии оценки и сами ценности, вложенные в определенный перформанс, были бы иными, индивидуальными для каждой отдельной работы. Это скорее поиск нового жанра в театре, чем попытка сделать еще одну качественную постановку в надежде на положительные отзывы условных авторитетов.
***
Структура самого фильма проста, логична. Картина знакомит с особенностями рабочего процесса художника, композитора и хореографа.
Название перформанса «Самоидентификация 9.54», кроме определения его временного измерения (именно 9 минут 54 секунды длится перформанс), также намекает на то, что самоидентификация представителя украинского искусства – это процесс, и он еще продолжается, он еще не завершен.
Перфоманс состоит из трех частей. В кадре вы увидите двух перформерок: Светлану Олексюк и Яну Шлябанскую. Светлана появляется в трех различных локациях, на которых она танцует, слушая в наушниках музыку, которую играет Яна, которая в свою очередь видит танцующую Светлану на экране своего телефона. Они параллельно находятся в разных локациях и, изменяя их в попытках догнать друг друга, так и не пересекаются. Местом их встречи становится зал кинотеатра, в который они приходят посмотреть уже готовый отснятый фильм об этом проекте. Простой, но интересный образ того, что даже все карантинные или еще какие-то ограничения, разделяющие нас физически, не могут помешать нам сотрудничать и совместно творить. Можно находиться в разных концах города или в разных точках мира, но находить возможность слышать и видеть друг друга, находить возможность создавать что-то сообща. И какие бы ни были препятствия или обстоятельства, рано или поздно люди, которые должны встретиться – встретятся. Карантин, как и все в этом мире, не вечен. В конце концов само художественное произведение – это уже встреча.
Можно сказать, что это site-specific performance, поскольку действительно танец четко резонирует и существует в контексте трех локаций, в которых он происходит. Это три очень разных по настроению и образу локации: дворик Киево-Могилянской академии со старинными солнечными часами, парк на Владимирской горе, и третья локация – уличная сцена с рядами пустых скамеек в Мариинском парке, которую иногда называют «Листочек». …
Выдерживая единый стиль, все меняется, и уже третья часть танца имеет другой композиционный язык. Здесь сохраняется определенная повествовательность, мы можем дофантазировать разные сюжеты, глядя на то, как женщина снимает с себя пальто, а затем снова оказывается в нем много раз, среди многочисленных пустых рядов. Но если в первой части камера динамична и все кажется подвижным, все как бы вращается вокруг нерушимой оси колонны солнечных часов, то уже в третьей части камера в основном статическая и мы видим довольно сдержанное движение внутри нерушимого кадра.
Танец приобретает большую эмоциональность, чувствуется больше субъективного отношения танцовщицы к пальто, это уже танец на грани с актерской игрой. И в то же время фигура танцовщицы и вся композиция монументализируется, приобретает драматический характер. Наконец, пальто становится предметом, становится партнером танцовщицы. У музыки уже нет такой конкретики, она уже точно не имеет признаков аккомпанемента, а так же, как и пальто, скорее является партнером, она созвучна, но независима. Здесь уже по полной звучит узнаваемое фирменное Янино сочетание лаконичности и полифоничности. Очень минимальными, но меткими и выразительными средствами создается ощущение многослойного бесконечного пространства. При этом иногда мне кажется, что Яна Шлябанская тоже иронична в своих поисках.
Интересно, кроме того, в перформансе для меня то, что фактически мы сами не знали до момента монтажа, что же, собственно, получится. Ведь видеоформат предусматривает участие видеографа как соучастника и создателя перформанса. Это не просто фиксация, это определенная режиссура, и именно от ощущения видеографом движения, композиции, музыки, динамики зависит, что в итоге получится, – видеоперформанс или просто видеофиксация перформанса.
***
В этом фильме мы озвучиваем важные мнения о самоидентификации, важности гражданского и национального сознания. Позицию, что украинское искусство имеет роскошный фундамент, историю, имеет мощный процесс развития сегодня, что оно классное и самобытное. Это вроде бы вопросы, которые на поверхности, но они не так часто открыто артикулируются в наших творческих кругах, в информационном пространстве. И вот учитывая это, я бы хотел, чтобы этот фильм увидели те, кто только сейчас из-за войны отложил Достоевского и Мусоргского в ящик и начал задумываться, а можно ли как-то жить дальше? Есть ли что-то хорошее здесь, в Украине? Я надеюсь, что этот фильм придаст немного позитива и уверенности, подскажет, что нам не только есть, чем гордиться, но и стоит делать что-то сегодня, чтобы потом было чем гордиться нашим детям… Картина является итогом проекта, поддержанного грантовой программой Европейского Союза «Дом Европы».
