Прозаик Ирена Коваль — человек мира: в настоящее время проживает в США, определенное время жила в Великобритании, Франции и Украине, а родилась в Германии. По ее словам, настоящее гражданство определяет сердце, а оно здесь, на земле ее предков. В настоящее время поводом приезда писательницы в Киев стал десятилетний юбилей спектакля «Маринований аристократ», поставленного Станиславом Моисеевым по ее одноименной пьесе в Молодом театре.
Спектакль «Маринований аристократ», премьера которого состоялась в преддверие оранжевого Майдана, оказался немногими услышанным предупреждением: украинцы не должны надеяться на то, что заграница им поможет, а рассчитывать на собственные силы, таланты и ум.
Наш с пани Иреной разговор касался не только тем, связанных с юбилеем постановки, но и того, как нынешние трагические события в Украине воспринимаются в западном мире.
«В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ УКРАИНЕЦ ВЗОРВАЛСЯ, БОРЯСЬ С ВНУТРЕННИМ И ВНЕШНИМ ВРАГОМ»
— Пани Ирена, прожив большую часть жизни за рубежом, как начали писать для киевских театров?
— С 1995-го по 2005 год я жила в Киеве и делала для «BBC-Україна» много интервью. Мне повезло познакомиться со многими известными украинскими деятелями политики и культуры. Здесь у меня появился новый творческий стимул, благодаря которому написала две пьесы: «Поганські святі», предназначенные для Богдана Ступки (режиссер С. Мойсеев перекрестил ее на «Лев і левиця»), и «Маринований аристократ», которую делала для Алексея Вертинского. К сожалению, спектакль о непростых отношениях Льва Толстого с женой уже не идет из-за смерти Ступки — этого великого украинского актера. Помню, какую титаническую работу Богдан Сильвестрович проделал перед тем, как приступить к репетициям. Он рассказывал, что прочитал дневники Толстого, чтобы убедиться, что я ничего в пьесе не нафантазировала. Жаль, что новое поколение зрителей уже не сможет увидеть эту замечательную постановку, в которой так прекрасно играли Богдан Ступка и Полина Лазова. А вот история о мытарствах украинца в Британии, таланты которого оказались ненужными своему государству, и до сих пор собирает полные залы.
— Если бы вы в настоящее время трактовали ту метафору, которую заложили в свою пьесу?
— За это десятилетие, которое прошло между двумя Майданами, метафора, заложенная в «Маринований аристократ», стала еще актуальнее, чем в 2004 году. Если раньше украинец был «замаринованным» и смотрел на мир сквозь стекло из своей банки, то в настоящее время он взорвался, борясь с внутренним и внешним врагом. Жизнь в Украине из жанра черного абсурда превратилась в трагедию. Главный персонаж «Маринованого аристократа», который был только актером, становится режиссером своего нового бытия. А пара закостенелых европейцев, у которых актер работает по найму, стремится защититься от него, однако он добывает в борьбе свое место в мире и защищает свое достоинство. Прагматичная стерильная Европа еще не поняла, в каких критических условиях она оказалась. Невзирая на все обещания, она не дает реальной поддержки Украине и хочет запихнуть ее назад, в банку. Но это уже невозможно, потому что страна прошла революции достоинства. Но чтобы стать самостоятельным свободным государством, украинцам нужно быть динамичными, мобильными, нужно постоянно импровизировать, как это, собственно, и делает герой спектакля. Нужно учиться отвечать на каждый неожиданный вызов. Потому что аристократизм — это понятие душевной воспитанности, которую человек вырабатывает в себе, это уровень своего достоинства, которое нуждается в отваге и силе.
— Над чем работаете в настоящее время?
— Я пишу роман, но это продолжается уже слишком долго из-за того, что мои творческие силы немного парализованы нынешней ситуацией в Украине. Я переживаю по поводу событий на востоке страны, постоянно сижу в интернете, и вместо того, чтобы самой писать, читаю разные статьи о событиях в Украине. А этих материалов очень много, потому что теперь в каждой стране ежедневно что-то пишут об Украине. Мне интересно, что другие знают или не знают о ней, а это отбирает много времени и отвлекает от работы над автобиографическим романом, который называется «Відірвані». Не буду пересказывать сюжет, скажу лишь о том, с чего все начинается: когда мне исполнился 21 год, а моему брату — 26, мы впервые, в 1969 году, встретились в Москве. Я недавно говорила с издательством, которое готово выпустить будущую книгу. Жаль, что не встретилась с этой женщиной из издательства немного раньше, потому что она дала мне определенный формат работы: к Рождеству закончить роман, до весны сделать перевод на украинский, осенью выходит книга.
— Видите уже каких-то актеров, которые могли бы сыграть в сценической версии вашего романа?
— Я хотела бы, чтобы этот роман экранизировали. Причем здесь, в Украине. И сделали это на таком высоком уровне, чтобы фильм попал на Каннский фестиваль и добыл в борьбе там награду. Но на это нужны довольно большие средства, потому что кино, как известно, — дорогое удовольствие. Относительно актеров в фильме, о котором мечтаю, — об этом пока не думала. Нужно сначала книгу завершить, чтобы она была издана, а тогда будем говорить об актерах. Я уверена, что они здесь, в Украине, есть, и кино, если найдутся деньги, получится. Но для этого нужна смелость, сила и воля, желание — без этого ничего не сделаешь.
— А новую пьесу, воплощение которой не требует таких больших затрат, не пишете?
— Об этом мне стыдно говорить, потому что я начала писать пьесу для двух прекрасных украинских актрис, очень известных в Киеве. Они сами обратились ко мне еще три года тому назад, но, к сожалению, эта пьеса еще до сих пор недописана, она существует пока в черновом варианте. Потому я должна закончить эту работу. Другое дело, захотят ли эти актрисы ее играть.
— Вы можете сравнить состояние нашего искусства, в частности театра, с тем, что делается на Западе. Как Вы оцениваете наш нынешний уровень культуры?
— Здесь есть неисчерпанные силы, украинцы еще не пришли к пониманию, какие они талантливые, какой потенциал имеют. Редко кто, как Богдан Ступка или Алексей Вертинский, догадываются о своем потенциале. Для талантливых актеров нужно специально писать пьесы, давать им стимул для работы. Надеюсь, что молодая генерация театральных деятелей Украины найдет себя в новой стране. Но это очень трудно, вы прошли огромный путь — от советского до постсоветского, а теперь в Украине происходят очень большие ментальные изменения.
«КОГДА ПУТИН ВСТУПИЛ В «ИГРУ» УЖЕ ОТКРЫТО, НАЧАВ ВОЕННУЮ АГРЕССИЮ ПРОТИВ УКРАИНЫ, ИНТРИГА ЕЩЕ БОЛЬШЕ ОБОСТРИЛАСЬ»
— Как часто бываете в Украине? Во время последнего Майдана приезжали?
— Практически, ежегодно мы сюда возвращаемся, но прошлой зимой нас здесь не было. Я была на оранжевом Майдане, видела, что здесь происходило. Но я уже не в тех годах, чтобы целыми днями стоять на морозе... Но мы ежедневно следили за событиями, я по восемь часов в день проводила за компьютером — вопрос, что же будет дальше, к чему все это приведет, не дает покоя. А когда Путин вступил в «игру» уже открыто, начав военную агрессию против Украины, то интрига еще больше обострилась. Мы живем в такое сложное, особенное время, когда может вспыхнуть еще одна мировая война. Нас это очень тревожит.
— Майдан еще зимой понял, что от западных политиков только обещаний дождался, а не конкретной помощи...
— Я «Маринованого аристократа» начала писать, потому что мне важно было понять концепцию капитализма, как она сформировалась в голове украинцев. Вы почти столетие жили в совсем другой системе, потому вам непросто понять, что такое капитализм и как в нем развиваться. С другой стороны, англосакская ментальность не понимает анархию украинца, его спонтанность, готовность к импровизации, энергичным действиям. Вы должны понять, что Западу богатая, сильная Украина не нужна. Она имеет такие ресурсы, что может накормить всю Европу. Но зачем им это? Заинтересован ли, к примеру, французский фермер, чтобы здесь было развитым сельское хозяйство? Для них это лишняя конкуренция. Ко всему же, в Европе появится новая рабочая сила. Поэтому вся их риторика, все это «разговоры». Поэтому я не очень доверяю публичным заявлениям политиков. Разве можно воспринимать за чистую монету все то, что, например, говорит госпожа Меркель? Ведь у нее с Путиным своя история. Ко всему же, Европа не хочет трогать этого хищного зверя, который начал военную агрессию против Украины, она его боится. А еще Запад имеет свои бизнес-интересы в сотрудничестве с Россией. Поэтому так долго вводятся экономические санкции, на которые западные политики возлагают наибольшую надежду, верят в то, что они остановят Путина. Конечно, санкции свое делают, но они не могут сразу остановить российскую агрессию. И Америка пока не спешит помогать Украине, потому что не видит, какую из этого будет иметь выгоду, боятся, что потери могут быть большими, чем выигрыш.
— Куда должен дойти Путин, чтобы Запад опомнился и понял, что в Кремле другая логика, другие мотивации? Если, не дай Бог, Путин дойдет до Киева, то нам тогда окажут военную помощь?
— О таком даже страшно подумать. Но в этом случае Запад, думаю, наконец, проснулся бы и начал оказывать Украине реальную военную помощь.
