Леся Сакада-Островская символизирует собой другие времена на «1+1». Собственно, от того периода, когда «Плюсами» ведал Александр Роднянский и когда канал ассоциировался со стремлением к украинскому ренессансу, сегодня на «1+1» уже не осталось почти никого и ничего.
Телезрителям Леся Сакада-Островская бросалась в глаза прежде всего своим нетривиальным подходом к созданию сюжетов, выбором тем и готовностью засучить рукава и углубиться в архивы. В прошлом году журналистка даже получила премию «Телетриумф» в номинации «Возрожденная история» за цикл сюжетов об украинских реликвиях, найденных в Швеции.
Сегодня после очередной волны сокращения старой «плюсовской» гвардии Леся Сакада-Островская принадлежит сама себе. Узнав о том, что сейчас она работает над документальным фильмом о Казимире Малевиче, «День» пригласил Лесю на кофе, чтобы подробнее расспросить о кино и поговорить о других замыслах журналистки.
— 23 февраля исполнился 101 год со дня рождения Казимира Малевича. Собственно, это и можно считать поводом для нашей встречи, ведь, насколько нам известно, вы сейчас работаете над фильмом о художнике.
— Да. Почетное предложение быть автором этого фильма поступило мне от Ольги Захаровой (бывший арт-директор «1+1». — Ред.). Для Ольги, известного видеодизайнера, принципы Малевича очень актуальны сейчас. Кроме того, что он суперсовременный, он еще и родился в Киеве. А в прошлом году на «Сотбис» он установил мировой рекорд, который, я думаю, уже никто не побьет в связи с кризисом. Его супрематическая композиция была продана за более 60 миллионов долларов. Александр Роднянский, спасибо ему большое, дает деньги на это кино. Наши амбиции в том, чтобы это кино было настолько красивым и интересным, чтобы его можно было продать и во Францию, и в Японию. Для меня очень важно, чтобы в фильме прозвучали украинские настроения — то, что в Киеве, таком красивом городе, где столько золотых маковок церквей и соборов, родился Малевич, бывавший и в украинских селах, видевший, как там разрисовывают печи, как украинцы одеваются в вышиванки. Это такая красивая, сказочная, яркая страна, которая однозначно повлияла на его эстетику. Мы сотрудничаем с профессором-искусствоведом Дмитрием Горбачевым, основным исследователем творчества Малевича. В фильме мы попытаемся вывести формулу гениальности. Исследуем феномен его рождения (в семье польской шляхты с гербом). Исследуем художника даже через планеты. Возможно, звезды как-то повлияли на его гения; через его окружение, которое, возможно, привело к тому, что он начал мыслить именно так через его беды — супружескую жизнь, издевательство системы.
— То есть фильм не только поведает о Малевиче, но и определенным образом будет представлять Украину?
— Да. Мы говорим, что Малевич наш, поляки — что их, россияне считают его своим. Но никто не будет опровергать тот факт, что украинская жизнь повлияла на его творчество. Если почитать его письма, там много украинских слов, хотя писал он на русском языке. А основная его работа называется «Бог не скинут». «Скидати» — это же украинское слово. Мышление у него было такое.
— На какой стадии сейчас находится работа над фильмом?
— На самом деле вся загвоздка в Лесе Сакаде-Островской. Я не сценарист. И этот кризис я хочу использовать, чтобы стать профессиональным сценаристом. Я буду очень просить о помощи Олеся Ульяненко, создававшего сценарий «Украденного счастья» для Андрея Дончика. И как только напишу сценарий, кино сразу будет запущено.
— Помню, ваши сюжеты в ТСН очень выделялись на фоне остальных. Впрочем, вы уже давно переросли информационный формат. Дальше что? Режиссер-документалист?
— Я очень хочу быть сценаристом. Это я для себя уже решила. Мне кажется, я могу этому миру сказать многое, чего не могут сказать другие. Возможно, это наглость с моей стороны, а, возможно, оригинальное видение. А какой жанр наиболее доступен? Кино. Причем не только документальное. Именно массовая культура: чтобы люди заходили в кинотеатр одни, а выходили вдохновленные и просветленные.
— Здесь может возникнуть проблема: кто это кино будет транслировать, чтобы его увидел именно массовый зритель?
— А здесь нам поможет кризис. Люди очень изменятся. Раньше они жили долларами, материей, заработками, валютными счетами, потребительскими агрессивными идеями, а сейчас это у нас забирают. Нам говорят: не туда шли, господа! Люди начнут искать ответы: а как же жить, если не доллар? И все начнут понимать, что необходимо нечто совершенно иное, что можно найти в своих душах, что-то светлое. Возможно, кто-то вспомнит, что в нашей стране есть люди, никогда не попадавшие на экран, — Лина Костенко, Евген Сверстюк. Политиков все знают, а настоящих духовных лидеров — нет. И здесь появится наше кино. Я надеюсь, оно будет настолько красивым, что его даже «1+1» покажет.
Меня очень удивил Дмитрий Горбачев, когда рассказал, что к нему приезжали японские коллеги специально для того, чтобы собрать материал о Малевиче для центральной японской газеты. Потому что это планетарная личность, родившаяся в Киеве. А у нас, наверное, и не каждый знает, кто такой Малевич. И это нормальное телевидение? Оно примитивное. А должно быть иным.
— В одном из своих интервью вы говорили, что национально-буржуазный формат — ваша мечта. Где сейчас эта аристократическая украинская мысль?
— Крестьянская Украина у нас выпячена. Я понимаю, что шляхта у нас раздиралась между несколькими империями, но ведь она была. По дороге в Житомир мне рассказывал Евгений Чернецкий (историк. — Ред.), что здесь вот, в 70 километрах от Киева, жил род Дубинских. Им привилегии предоставил польский король. И они были очень сильны. И вдруг я смотрю на Украину совершенно с другой точки зрения: у нас же были гербы, благородные люди, любившие эту землю. Нужно выпячивать это! Тогда мы иначе будем себя чувствовать.
— Когда мы с вами общались во время «Телетриумфа», вы рассказывали о том, что хотите сделать документальный сериал о русских деятелях украинского происхождения. Что с этим проектом?
— Мне не дали сделать этот сериал. Я написала письмо своей начальнице Наталке Катеринчук (возглавляющей информационную службу «1+1». — Ред.). И указала там фамилии: Достоевский (который, оказывается, родом с Виннитчины), Бердяев, Чайковский, Паустовский... Там было множество фамилий русских икон украинского происхождения. Здесь нет никакого противопоставления, это просто дань правде: если с точки зрения корней посмотреть на деятелей русской культуры, то среди них окажется множество украинцев. Эта земля такая плодородная! Как об этом не говорить? И вдруг Наталка не утверждает эту тему. Но я уверена, что вернусь к ней.
— Что еще в «портфеле»?
— В наших с Евгением Чернецким планах — учредить на научных основах общество «Київське шляхетне коло». Мы должны пропагандировать идею изучения своих корней. Причем не важно, крестьянские эти корни или коронованные. Культура семьи начинается с изучения предков.
— А чем еще будет заниматься это общество?
— Издавать книги о генеалогии на научных основаниях. Это не должно быть такой позорной театральщиной, связанной с псевдошляхетскими движениями, заполнившими Украину. Когда богачи хотят быть особенными и начинают покупать гербы. Наше общество должно этому положить конец, чтобы богачи видели в нас здоровую альтернативу и шли со своими деньгами к нам. Дальше — культивирование защиты вековых деревьев в Украине. Поскольку генеалогия — это семейные генеалогические древа, это символично: если ты уважаешь свое семейное генеалогическое дерево, то ты должен уважать и столетние вековые деревья. Еще очень важны символы. У нас в каждом селе-городе есть памятники Ленину. А в Остроге — роскошные князья Острожские. Так должно быть везде: приезжаешь в маленький городок, а там — памятник рожденному здесь особенному человеку. Чтобы каждый город и село хвастался рожденными в нем гениями. Такие у нас грандиозные планы.
— А представляете ли вы свое возвращение на телевидение?
— Я на самом деле обрадовалась, когда меня уволили, потому что поняла, что какой-то этап в моей жизни отпал, и начинается что-то новое. Потом мне позвонил Александр Ткаченко (генеральный директор «1+1». — Ред.) и предложил делать документальное кино. Фактически — расширенная ТСН. Мне это не интересно. Вместо этого я ему предложила другое. Сейчас страна психологически скатывается в дефолт. Я сказала Ткаченко: давайте, если мы любим свою страну, снимем антикризисные ролики. То есть своего рода подсказки как действовать: не ждите, господа, помощи ни от президента, ни от премьера, ни от государства — рассчитывайте лишь на себя. Я ему сразу настрочила эти ролики, он заинтересовался. Но бренд-менеджер канала сказала: давайте лучше сделаем это в духе «все будет хорошо». Но это не те слова, которые нужно говорить человеку, когда ему плохо. Нужно говорить: да, сейчас плохо, но давай подумаем, что у тебя есть участок земли и на этой земле ты можешь вырастить картофель. Один из роликов, например, был таким: баба Параска в таком-то селе на Полтавщине вспомнила, что у нее есть дальние родственники в городе, которые когда-то, великие паны, отказались от земли. И вот баба Параска побежала на край села к бабе Явдохе спросить, где же эти родственники. Следующий кадр: и теперь баба Параска вместе с детьми мегаполиса стоит на огороде и собирает картофель. На борщ будет! Борщ — в каждую хату! Почему-то бренд-менеджер канала решила, что это страшилки. А я считаю, что это подсказки. Я так расстраивалась, что кто-то снова мешает хорошей идее появиться на экране. Делать канал «1+1» развлекательным в таких условиях — это такое самодурство. Еще одна идея: должна быть программа, где в прямом эфире сидит ведущий, психолог, звезда (но вызывающая доверие, причем делать она это должна бесплатно). И люди, нуждающиеся в психологической помощи, звонят в студию на бесплатную линию. Но реакция у людей на экране должна быть всерьез хорошей, они должны давать человеческие жизненные советы. По большому счету, сейчас многие на грани выживания, мы должны думать друг о друге, о тех, кому еще хуже.
Телевидение — это плацдарм. Если там будут появляться хорошие жизнеутверждающие идеи, ни один политик так не изменит страну, как телевидение. Потому что это же средство массовой информации. Какую информацию ты будешь туда направлять, так люди и будут жить: чужими жизнями из сериала или собой, стремясь к прекрасному.
— Какую Украину вы хотите показывать — мы уже поняли. А для какой хотите работать?
— Мне говорят, что я слишком часто употребляю слово «шляхетный», но ведь оно так идет Украине. Она такая благородная, не скулит. Я не хочу, чтобы украинцы скулили, искали себе врагов. Я хочу, чтобы мы никогда ни на кого не обижались, чтобы мы достойно шли к процветанию. И чтобы процветание Украины было построено не на материальных ценностях, а на духовных. И тогда ни один кризис в мире это не заберет. Богатство, построенное на духовных ценностях, вечно. Оно никуда не денется.
