Что, собственно, происходит на экране? Видим будни патруля саперов в Ираке. Командир подразделения погибает в самом начале, поэтому на смену ему присылают некоего сержанта Уилла Джеймса (Джереми Реннер). Его приключения, отношения с однополчанами и составляют сюжет, увенчанный нарочитым хеппи-эндом. Казалось бы, ничего особенного, впрочем, новая картина Кэтрин Бигелоу вызвала крайне острые споры среди зрителей и критиков. Американскую киноакадемию упрекают в политкорректности, «Повелителя бури» (оригинальное название «The Hurt Locker») обвиняют в неправдивом изображении войны, в несоответствии традициям антивоенного кино и даже в пропаганде милитаризма.
Сначала об изображении. Фильм американский — по производству, четкости сценарной структуры, игре актеров, но европейский по режиссуре. Заметно, что Бигелоу хорошо усвоила кинематографические уроки Старого Света, от неспешной метафизики Тарковского и Антониони — до пост-Триеровской прыгающей камеры. Однако речь идет не об эпигонстве, потому что, в конце концов, разные компоненты объединены автором в собственный неповторимый стиль.
Бигелоу создает многоплановую аудиовизуальную среду, в которой герои могли бы существовать максимально органично. Отсюда, на первый взгляд, совсем необязательные, как для мейнстримного кино, акценты: облезлые коты хромают по замусоренным обочинам, человек с телевизором на плече исчезает за углом посреди гнетущей тишины — вот-вот может громыхнуть взрыв, вихрь пыли проносится по дороге за спинами окоченевших в ожидании снайперского выстрела солдат, воздушный змей парит в небе после взрыва, и еще взгляды местных, десятки взглядов — из-за угла, из-за занавесок, с минаретов, с балконов, с тротуаров — внимательные, вызывающие, мрачные, редко — любопытные, а чтобы дружественные — так никогда; абсолютно чужая для героев страна.
Стилизация под репортаж — прием из того же ряда достоверности; ведь видим войну через фронтовую съемку: ручная камера, зернистое изображение, резкий монтаж — это как раз оптика активного наблюдения, и в то же время — взгляд человека, втянутого в опасную ситуацию.
Отдельно стоит сказать о саундтреке. Объемное звуковое полотно построено на резких контрастах: тягучая электронная музыка, временами напряженная, временами тоскливая, замечательно подчеркивает эмоциональную расцветку того или иного эпизода. Местами фонограмма прорывается жестким и оглушительным роком, шумы разной степени интенсивности еще добавляют напряжения; вздрагиваешь не от взрывов, а от обычных бытовых звуков, например, от падения какого-нибудь предмета.
Соответствие конкретным реалиям, по большому счету, для фильма Бигелоу не так уж и важно. Безусловно, «Повелитель» будет зачислен в историю кинематографа как этапный среди лент иракской тематики. Но «The Hurt Locker» — не военный и даже не антивоенный фильм в традиционном смысле. Это экзистенциальная драма, поднимающаяся в последних эпизодах до уровня притчи.
Ведь сходство с Ираком требуется в общих чертах, только ради узнаваемости современным зрителем. Так, любой драматург — если речь не идет об условном театре — разворачивает действие в декорациях современной ему эпохи. С другой стороны, война является идеальным смыслосоздающим мотивом, потому что именно на войне любой человек, все равно — на чьей он стороне, должен постоянно выбирать между жизнью и смертью, а именно на предельном заострении выбора и построен экзистенциализм.
Несущая ось, двигатель драматургии фильма (сценарист Марк Боул) — это также проблема выбора сразу в двух плоскостях. Правильный выбор — это ежедневная работа и вечный риск сапера. Есть и более глубокий пласт: сущностный выбор главного героя. Сапер от Бога, сержант Уилл Джеймс обезвреживает самые сложные ловушки, и страха, кажется, вообще не знает. Он сначала выглядит эдаким типичным ковбоем, классическим «хорошим парнем» — уж слишком хорошим. Но это не стандартно голливудский выбор между добром и злом, даже не погоня за адреналином (в этом смысле эпиграф к фильму «война — это наркотик» может ввести в заблуждение), это скорее амбивалентность героев Альбера Камю. Уилл каждый раз лезет в самый ад, потому что только тогда чувствует себя живым. Мирное существование его отталкивает: это передано блестящей сценой, когда он пытается по просьбе жены выбрать в супермаркете одну пачку хлопьев из сотен одинаковых. Он не знает, что делать в этой травоядной действительности. И потому, в конечном итоге, снова одевает тяжелый спецкостюм, и снова до конца патрулирования — 365 дней.
Замкнутое время на экране означает также и замкнутое пространство. Герой возвращается в такую же ситуацию, с которой начинал.
«Hurt locker» переводится как «сундук боли». Идиома, которая означает период неотвратимой физической или эмоциональной боли.
Также это место, куда попадает тот, кому выпало быть избитым или почувствовать боль.
На сленге американских саперов в «Hurt locker» попадают подорвавшиеся саперы.
Время Уилла безысходно замкнуто, равно как и его пространство. Сундук боли — туда заточил себя герой. Сундук, который больше чем жизнь. Навечно.
