Три луча освещают экспозицию. Первый — рояль и музыка. Второй — письменный стол и книги. Третий — всепоглощающая любовь. Авторы выставки — научный руководитель музея Кира Питоева и художник Бадри Губианури не пошли по пути повторения пройденного, а сумели создать уникальную экспозицию. Им удалось материализовать и использовать пятое измерение: как иначе объяснить эти наслоения и расширения пространства в двух небольших залах, вмещающих большое количество миров? Стекла, зеркала — и вот уже (при определенном освещении) в стеклянной двери библиотеки отражается соседний зал и окна, за которыми улица, город, люди, старинный стол, с трепещущими портретами, истерзанными временем, причудливые узоры мотивов романа в трех окнах, «коровьевские» ножки рояля.
«Мастер и Маргарита» — не просто закатный роман писателя, это один из сложнейших романов-мифов. Он бесконечно интерпретируется, потому что миф имеет такое свойство, как распахнутость, открытость, создаваемая видимость незавершенности, подчеркивает Кира ПИТОЕВА. — Миф всегда использует предыдущие мифы, различными способами скомпонованные, он не имеет финала, а комментариев к нему намного больше, чем он сам. Произведения-мифы расходятся на цитаты. Так писали Данте, Гете, Томас Манн, Джойс, Айтматов, Маркес. А одним из самых известных стал в ХХ веке роман «Мастер и Маргарита». О нем пишут статьи и книги, снимают фильмы, сочиняют музыку, и можно сказать, что наша выставка является одной из интерпретаций романа, в которой задействованы музыка, книги, пространство и экспонаты».
В 1939 году, за полгода до смерти, Булгаков пишет киевскому другу скрипачу Александру Гдешинскому: «Я все время приковываюсь к воспоминаниям, и был бы благодарен, если бы ты помог мне кое в чем разобраться. Дело касается главным образом музыки и книг». И выставка начинается с музыки — с белого рояля. Благородный инструмент в свое время получил золотую медаль в Париже, на нем играл знаменитый Равель, а в ХХI веке он стал музыкальной легендой киевского музея. Рояль открыт, на нем — мемориальные ноты Вагнера с владельческим автографом Булгакова.
Вагнер, любимый композитор Булгакова, был первым, кто связал миф с музыкой, черпая вдохновение в немецкой мифологии. А ноты «Лоэнгрина», светоносного рыцаря, выбраны потому, что настоящая музыка всегда несет человеку свет. Известно, что в начале XX века в Киевской опере сложилась редчайшая ситуация — одновременно шли пять опер Вагнера: четыре из цикла «Кольцо Нибелунга» плюс «Лоэнгрин». Булгаков все их знал, он был воспитан музыкой, которую слушал, и это очень чувствуется по его произведениям. Писатель почерпнул из Вагнерианы большое количество важных мотивов — света, полета, огня и всепоглощающей любви.
Второй зал напоен темой книги, а библиотека за прозрачной дверью выглядит, как рай библиофила. На светлых полках до потолка — произведения Булгакова на разных языках мира, биографии, комментарии, а также русская и мировая классика, на которой он вырос. Печатная машинка и московский телефонный справочник 1930 г. с упоминанием писателя и драматурга Булгакова, который примечателен тем, что по номеру, указанному здесь, в квартиру Булгакова звонил Сталин. А еще в музейной библиотеке много книг с автографами писателей — продолжателей творчества Булгакова по стилю, по темам, по жизнетворчеству. Так, книга Фазиля Искандера раскрыта, и можно прочесть написанную его рукой фразу: «Рукописи не горят там, где писатель сгорает над рукописями»...
В центре зала — инсталляция Бадри Губианури, посвященная Михаилу Булгакову. Живая мысль художника одухотворила письменный стол — кажется, он дышит. Этот письменный стол, как иллюстрация слов «писатель сгорает над рукописями», явился для Булгакова полем боя и привел его к трагической жизни и трагической смерти. У Михаила Афанасьевича был выбор — стать врачом или писателем, и он выбрал свой крест, сказав: «Кто творит, не живет без креста».
Удивительные экспонаты наполняют три окна булгаковского мира. Первое рассказывает о вхождении Булгакова в литературу в начале 20-х годов в Москве. Среди оригиналов всех прижизненных произведений его первого литературного десятилетия — редкий альманах «Возрождение», в котором вышли «Записки на манжетах». Здесь же «Дьяволиада», маленькие юмористические произведения из серии «Смехач», «Роковые яйца», изданные в Польше, и рассказы, которые впоследствии будут собраны в «Записки юного врача».
Второе окошко — его театральное десятилетие. Вряд ли все читатели знают, что при жизни Булгаков был известен только как драматург и автор одной пьесы — «Дни Турбиных». По изданиям той поры можно проследить всю историю «Дней Турбиных» во МХАТе и невыносимые обстоятельства постоянной травли. И лишь одна фотография в положительном контексте — Булгаков среди авторов МХАТа в журнале, выпущенном к юбилею театра.
Как много точек соприкосновения с Киевом оставалось, когда он жил в Москве! Так, Театр им. Леси Украинки, организованный в 1926 году под названием КРДТ (Киевский русский драматический театр), в первом сезоне поставил для открытия пьесы двух киевлян — Булгакова и Ромашова (как только в Москве запретили «Зойкину квартиру», ее тотчас убрали и в Киеве). Булгаков много работал над инсценировками по Гоголю, но ни одна не вышла. А в 1935 году на Киевской киностудии была попытка создать фильм по «Ревизору», и даже сняли десять сюжетов. Эскизы к фильму художник Алексей Бобровников выжег иглой по дереву, Булгаков попросил на память один эскиз и повесил над своим столом. Известно также, что когда Булгаков приезжал на съемки «Ревизора», режиссер Нелли хотел ставить «Кабалу святош», и они встречались в ресторане «Динамо», а во время свидания шел сильный дождь с грозой (не правда ли, напоминает булгаковский сюжет?).
Третье окошко ближе всего к «Мастеру и Маргарите». Фотография Михаила Афанасьевича и Елены Сергеевны приводит к теме «верного свидания», а изучение мотивной канвы романа, первые строки которого были написаны 80 лет тому назад, позволяет вспомнить важные вещи. Вот небольшой листочек с надписью «Раз в году дополнительно разыгрывается 100 000 рублей» — это анонс трехпроцентного займа, о котором идет речь в романе, та самая возможность Мастера выиграть деньги. Займ раздавался в музеях, а мастер в предыдущей своей жизни работал в музее (дорогой для музейщиков человек). Так история написания романа о Понтии Пилате начинается с чуда — вновь очень булгаковский сюжет.
Вот книга Александра Чаянова «Венедиктов, или Достопамятные события жизни моей», которая попала к Булгакову и стала толчком к созданию романа. Ведь в ней идет речь о том, как герой встречается в Москве с дьяволом, а фамилия героя — Булгаков, и писателя это невероятно впечатлило. Ссылка на коллекцию Василия Экземплярского «Лики Иисуса Христа», ветвь библейской линии романа. И удивительный альбом отца Александра Глаголева, в котором хранится гербарий, собранный во время поездки со студентами в Иерусалим. А еще музейщикам удалось отыскать редчайшие ноты фокстрота «Аллилуйя», который звучит в романе — в Доме Грибоедова и на балу Воланда. И оказалось, что фокстрот этот совсем не такой «страшный», как описал его Булгаков, а похож он на детский танец с прекрасными словами.
Кстати, Булгаков, драматург, писатель, театральный артист, режиссер, за свою жизнь написал единственное музыкальное произведение — польку, которая длится 40 секунд. Она звучала на открытии в исполнении пианистки Инны Ставничук. Голос белого рояля наполнял пространство, и стало вдруг так ясно, что фортуна улыбается необычной выставке, распахнутой в литературу, в музыку и в жизнь.
