Танго Анна...

Известному киевскому поэту Александру Вратареву везет в жизни на удивительные встречи. Может, потому он и решился написать книгу воспоминаний о недавнем, но, к сожалению, все более далеком прошлом. Одна из глав будущей книги посвящена может быть одному из самых памятных и дорогих знакомств — с великой певицей Анной Герман. Кстати, Вратарев — единственный украинский автор, чью песню исполнила прекрасная пани Анна...

«ПОЛОВИНА НЕБА В ГЛАЗАХ»

Вторая половина 60-х годов прошлого уже века. Москва... Знойный летний полдень. В старом дворе на улице Станкевича мы сидим с поэтом Леонидом Дербеневым на скамейке в тени кирхи — лютеранской церкви. Но в этом готическом здании из красного кирпича уже давно не молятся. Здесь помещается Всесоюзная студия грамзаписи «Мелодия». Блестящие листья молодого клена совершенно неподвижны. На ветке, словно огромная вишня, повис воздушный алый шар...

Леонид Петрович Дербенев — человек в песенном деле легендарный. И сегодня у всех на слуху его лукавые, мудрые строчки про черного кота, про медведей, трущихся о земную ось, про зайцев, что косят трын-траву, про миг между прошлым и будущим, который называется жизнь, про королей, которые не могут жениться по любви...

Дербенев пришел на «Мелодию», чтобы встретиться с молодой польской певицей. Она запаздывает. Дербеневу жарко, он злится и выпускает пар, подначивая и подкалывая провинциала из Киева.

Я в Москве в командировке по своим инженерным делам, но, естественно, и песен не забываю. Вчера познакомился с Дербеневым на Всесоюзном радио на Пятницкой улице. Он показал мне экземпляр новенького сборника «Песни радио и кино», где рядом напечатаны наши песни. Сборники эти расходились моментально, и Дербенев пообещал мне подарить один из своих. Я терпеливо жду, когда мэтр выговорится и приступит к дарению. Но не тут- то было. Он листает сборник.

— Ну, вот — «Идет девчонка». Ха арошая песня. Но только музыка.Стихи — г... Ну, идет себе и идет на... — Мастер держит в углу рта термоядерную «Приму» и роняет с губ такие же крепкие слова.

— А Вербицкий — молодец! Ритм — лихой, заводной ритм... Саша Зацепин еще твисты пишет, а тут — на тебе, хохол первый в стране шейк сотворил.

Он буравит меня своими голубыми острыми льдинками.

— Ну, ладно, ладно... Не тушуйся. Ишь ты, побледнел даже. (До Москвы я две недели был в командировке в Евпатории и загорел до черноты...) Ну, есть, есть пара строчек... «Смешная челка... Половина неба в глазах...» Учти, старик, половина неба в песне — это по боле всего неба над головой. Вот сподобишься до конца жизни еще на пяток таких «половинок» — считай, состоялся...

«УДИВИТЕЛЬНАЯ ДЕВЧОНКА»

И вдруг мрачноватый дворик кирхи как бы посветлел, и даже неподвижные кленовые листья зашелестели на свежем ветру. По асфальту, стуча каблучками, в легком платье в продольную голубую полоску быстро шла высокая русоволосая девушка.

Дербенев поднялся. Она наклонила голову. Они поцеловались.

— Вот, — сказал Дербенев и протянул ей сборник, — я принес русский текст.

Рядом с «Девчонкой» в сборнике была напечатана песня «Танцующие Эвридики» — первая песня Анны Герман, которая облетела весь мир. А народ наш, дружно глядя по телевизору знаменитый Сопотский фестиваль, коллективно влюбился в прекрасную полячку, не подозревая, что никакая она не полька, а нашенская девчонка, которую десяти лет отроду, в 46-м году мама увезла в Польшу, и родной язык для нее — русский...

Анна читала и напевала одновременно. Допела до конца совершенно изумительную, но очень длинную песню в переводе Леонида Дербенева.

— Бардзо дзенькую пана. Добже, просто замечательно!

Дербенев расцвел.

— Добже, але... Цо то е — «и на всех континентах»... альбо... «это мысль, это чувство, это просто искусство». Леонид, это же не стихи Дербенева, это тэкст (она так и сказала — «тэкст») Дербенева. А где Орфей? У Катажины Гартнер в оригинале есть Орфей, который поет, и поэтому прилетают, нет, как это по-русски сказать, возникают, да, возникают Эвридики.

Дербенев помрачнел.

— Анна, это не буквоедский перевод, это моя версия.

У поэта был очень несчастный вид.

Анна сказала: «А, версия... Ну, версия, пусть будет такая версия... добже... Очень красиво...»

О великой певице Анне Герман, о прекрасной и трагической судьбе ее написаны книги, статьи, сняты фильмы. Легенды о ней слагаются и поныне. А в тот солнечный день я сидел в старом московском дворике рядом со знаменитым ироничным поэтом и удивительной девушкой. Анна радовалась, что завтра с группой польских артистов уезжает в Крым работать и купаться в Черном море. Но из-за этого у нее срывалась запись пластинки в Москве, и это очень ее огорчало... «И, кроме того, — сказала она, — у меня нет такой южной темпераментной песни, такого танго, что ли...» По-русски она говорила замечательно, но все-таки с легким польским акцентом. И в этом был удивительный шарм, а может быть, все дело в необыкновенном голосе. Никогда, ни до, ни после, я не слышал такого волшебного голоса. И никто не слышал.

«...Такой южной песни темпераментной», — повторила она, нажимая на вторую часть слова. И вдруг я сказал: «Танго Анна...» Дербенев хмыкнул: «Набираешь очки...» «Красиво, — засмеялась Анна Герман, — очень красиво. Добже — Танго Анна! Так напишите мне такое жеманское немного танго». «Жеманное», — поправил Дербенев. Джентльмен в белом костюме, с которым пришла Анна, в течение всего разговора терпеливо и вежливо переминался с ноги на ногу поодаль. Наконец он демонстративно постучал ногтем по циферблату наручных часов. Анна с Дарбеневым поднялись и вместе с джентльменом направились в студию. Она обернулась ко мне: «До видзенья! Я жду «Танго Анна»...

Голос Анны Герман в далекие 60-е летел впереди всех авиарейсов, которыми она прибывала в разные страны. Звонкая слава обгоняла ее. Советский Союз, Соединенные Штаты, Англия, Германия... Она покорила Италию — страну бельканто, страну лучших в мире голосов! Итальянцы боготворили ее. Но именно на этой прекрасной земле однажды ночью по дороге в Милан случилась ужасная автокатастрофа.

Вот и все... Finitа... Врачи разводили руками. Но небеса еще не ждали ее. Душа не допела свою песню на земле. Три года в гипсе, три года мучений и адских болей, когда смерть кажется избавлением. Через три с половиной года она поднялась. Каждое движение было пыткой. Превозмогая немощь и страдания, она заново научилась ходить. И постепенно начала петь. Ведь для этого она выжила.

«АКВАРЕЛЬ»

И вновь пришел триумф. Она возвратила себе всемирную славу. Неспроста после «Танцующих Эвридик» ее любимой песней стала «Надежда» Пахмутовой и Добронравова.

У нее был свой дом, своя семья, муж — инженер Збигнев Тухольский. Он стал ее женихом еще до трагедии. Не предал, не отходил ни на шаг все эти ужасные годы. И вот в 1975 году у Анны Герман родился сын! Збышек-младший. Если бы она была не великой певицей, а простой женщиной, которая после всего пережитого родила ребенка, и тогда ее должны были бы отметить небеса.

31 декабря 1978 года позвонил мой московский соавтор Роман Майоров.

— Обязательно смотри «Огонек»!

— А что?

— Пока ничего...

Майоров служил одно время музыкальным редактором передачи «С добрым утром» и прекрасно знал стиль руководства тогдашнего председателя Гостелерадио Лапина. Он лично рецензировал тексты всех песен в престижных передачах. Вырезать любую песню могли в самый последний момент. Поэтому Рома не хотел опережать события. И вот где-то в третьем часу ночи ведущий «Огонька», молодой и кудрявый Николай Караченцов, произнес: «Композитор Роман Майоров, стихи Александра Вратарева, «Акварель». Поет Анна Герман.

Едва началось оркестровое вступление, а сердце мое еще колотилось где-то в горле — бешено затрезвонил телефон.

— Ты слушаешь?

— Ты смотришь?

— У тебя включен телевизор?

На третьем звонке я швырнул трубку:

— Родимые, дайте послушать!

Анна Герман пела божественно. Голос проникал в душу. Как жаль, что мы не дарим снов, они порой правдивей слов... Я дарю тебе на память алый шар, небо, словно голубая шаль. Как слова моих признаний — алый шар.

Над землей зеленой он летит вдаль.

...Алый шар, похожий на огромную вишню, покачивался на кленовой ветке в старом московском дворике у стен лютеранской кирхи.

До утра я был самым счастливым человеком в Киеве.

Утром позвонил Рома из Москвы.

— Что у тебя с телефоном?

— Я выдернул штекер.

— Идиот, тебе звонила Аня...

Ровно через год, в декабре 79-го, расклейщики афиш обрадовали киевлян: «Дворец «Украина» — Анна Герман»! Для города это было событием. Я работал тогда с Алексеем Семеновым. Композитор он был хороший — мелодист, лирик, но с некоторым фольклорным уклоном. И «Танго Анна», которое мы попытались сочинить с Лешей к приезду Анны Герман, не удалось. Но, вроде бы, получилась другая песня — «Не называй меня соловушкой»...

Отгремели аплодисменты. Мы с Алексеем проникли за кулисы на третий этаж. Возле двери с прикнопленным листочком «Анна Герман» топтался изрядный табунок киевских композиторов, поэтов, газетчиков, артистов, почитателей. Но охранники стояли насмерть, не впускали никого. Толпа расступилась, когда девушка в белом переднике торжественно пронесла на подносе исходящий паром фарфоровый чайник. Для таких девушек Алексей моментально находил верный, эдакий отеческий тон:

— Милая, скажи Аннушке пароль: «Акварель», автор пришел.

Девушку с чайником впустили в комнату. Почти сразу же дверь отворилась снова и появилась Анна Герман. В дверном проеме она была не просто высокой, она была высоченной.

— Вратарев? — сказала она вопросительно.

Мы встретились глазами.

— Заходите.

Народ безмолвствовал.

Мы с Лешей зашли и глядели вверх. А как же еще...

Она засмеялась: «Что, я дылда, да?»

Усадила нас. Бледная... Синие-синие глаза... Нездешние... Волосы после концерта завязаны узлом.

— «Акварель» — чудная песня. Этот образ — летящий алый шар над зеленой землей... Акварель любви... И Роман такую музыку написал... Неземную какую-то.

— Вы знаете, Анечка, он и вправду ее в самолете придумал. Смотрел на облака в иллюминаторе — и музыка пришла. А до того — полтора года стихи у него лежали.

— Теперь я понимаю, почему сама начала музыку сочинять. Все время в самолете.

Посмеялись.

Я спросил: «А вы помните — тысячу лет назад на фирме «Мелодия» в Москве...»

— О, тогда все только начиналось... Я была тогда молодая и сильная... И красивая!

— Ну, что вы, Анечка, вы стали еще красивее.

Лихой Леша сразу же перешел на «ты»:

— Аннушка, мы хотим показать тебе новую песню.

Он подсел к фортепиано...

— Добже... Красиво... Но почему все приносят мне только печальные песни?

И вдруг спросила меня: «А где «Танго Анна»? У тебя было достаточно времени...

— Слова я написал, Анечка...

— Вот что я сделаю... Заберу эти стихи и сама придумаю музыку. В самолете или в поезде.

На крышке фортепиано стояли аптечные пузырьки. Разговаривая, она капала лекарство в стакан.

— Я сделаю программу только из веселых песен и назову ее «Когда цветут сады» или «Ждите весну». Нет (глаза ее плеснули звонкую синеву), я назову программу «Танго Анна». Добже... Красиво!

Через несколько лет музыку для «Танго» написал блестящий композитор Игорь Поклад. Первым эту песню исполнил Юрий Богатиков. До сих пор эту песню поет Иосиф Кобзон и другие замечательные певцы. Но иногда я ловлю себя на том, что каким-то непостижимым образом ко мне приходит голос Анны Герман... Я не рассказывал Игорю эту историю. Но хорошая музыка всегда — колдовство... На земле истинные звезды долго не живут. Их ждет высота. С небес они светят нам вечно. Анна Герман умерла 26 августа 1982 года в Варшаве. Ей было 46 лет...