Интересно наблюдать, с каким настроением, в каком творческом состоянии художники готовятся вступить в новый непознанный век. Многие притаились и просто ждут. Блудов же, художник, описывающий естественное движение жизни, вдруг почувствовал необходимость символического уточнения собственных мыслей и образов. В прошлом его загадочные буквы и знаки играли какую-то тяжелую роль, отодвигали все иное изображение за пределы холста, оставаясь его полными хозяевами, и царствовали, не осознавая собственного композиционно-группового одиночества. Те, прошлые работы были чрезвычайно интересны своей неясной связью с миром азиатско-шахматного мышления: символы расставлены для игры, которая не должна была состояться. Правила игры и право хода принадлежали только художнику. И вот теперь, через 6—7 лет после того периода, в экспозиции под неслучайным названием «Текстуалии» возвращаются те же символы и знаки, но возвращаются они другими, словно блудные дети самого художника. Они не рвутся на первый план, а пытаясь не нарушить общей гармонии, ищут именно свои места. А находя, добавляют картине еще большую недосказанность, хотя создается иллюзия, что сам художник вполне искренне хочет объяснить зрителю свои образы и идеи. Он даже как будто дает нам на ознакомление свою чистую азбуку в работах «Страницы и знаки» и «Открытая книга». Дает нам и возможность попробовать понять его отношение к цифрам — «Белые сны», «Люди из далеких стран». После этого можно уже попытаться «прочесть» великолепные, с моей точки зрения, работы — «Небо над курганом» и «Вечерняя посудина». Но все-таки главный вопрос при этом остается — а стоит ли пытаться «прочесть» то, что существует в настолько самодостаточном и целостном виде? Что это — игра, загадка, код или эдакая декоративная магия? Лично мне это уже не важно.
На выставке есть работа с созвучным нашему времени названием — «Колбаса». Она объединила вдруг на совершенно новом уровне тончайшую эстетику линий и красок облагороженного предметного мира художника со смыслово чуждым этому миру символом бедняцкого счастья. Если, не видя самой картины, попытаться ее себе представить, то воображение рисует некую постмодернистскую карикатуру, но созерцая саму работу, понимаешь, что мир, изображенный на ней, един, целостен и гармоничен. Есть в нем аристократическое благополучие духа и быта, и у каждого в руке есть своя маленькая колбаска, такая же естественная и уместная, как курительная трубка у персонажей с картин «малых голландцев». Довольно хорошо зная творчество Андрея Блудова, я легко представил бы себе целую серию таких работ с присущими ему названиями типа: «Несущие колбасу». Но он осторожен и точен. И поэтому даже эта работа с первого взгляда стилистически и настроенчески не отличается от других полотен. Она — просто составная часть изображенного мира, мира Андрея Блудова. И мир этот приглашает зрителя внутрь. Приглашает пойти «Вслед за исчезающей радугой». Есть на выставке работа и с таким неслучайным названием. АНДРЕЙ БЛУДОВ. ЗАБЫТАЯ БАШНЯ. 1999 год
