Собственно, так уже и случилось. Помните, давнишний, едва ли не двадцатилетней давности анекдот о том, что будет в ХХI веке написано о Л.И.Брежневе в энциклопедии? «Мелкий политический деятель эпохи Аллы Пугачевой». На киевских концертах молодежи, вернее, тех, кого мы называем тинэйджерами, было мало, основная часть зрителей — 25-45 лет. Многие — с детьми, скажем так, младшего школьного возраста. Спросите у них, кто такой Брежнев, вряд ли большинство, если не все, смогут сразу ответить. Ну не проходили они этого еще в школе (если, кстати, вообще будут проходить — ведь у нас историю, как водится, любят подавать избирательно), а дома о таком политическом деятеле родители не рассказывали, хотя и росли во времена правления «дорогого Леонида Ильича». Тогда как об Алле — сколько угодно.
Но уникальность этой ситуации в ином. Для нынешних детей Алла Пугачева отнюдь не только кумир молодости родителей. Она их собственный кумир. Этой женщиной, которая поет уже четверть века, можно восхищаться, а можно раздраженно язвить на предмет искусственно подогреваемого интереса к «дряхлеющей легенде» . Но ни то, ни другое, по сути, не может повлиять на очевидную данность: Алла Пугачева — единственная певица (во всяком случае, в пределах Украины и России), среди поклонников творчества которой найдется немало ровесников ее старшего внука. Кстати, во время концерта, исполняя песню «Молодой человек, пригласите даму танцевать», когда Алла Борисовна спустилась со сцены в зал, то возникла неловкая пауза — желающих «закружить ее в танце» оказалось не так уж много. Самыми активными, естественными, раскованными оказались именно молодые, даже юные зрители. Поразительно, она для них, взращенных на совсем иных ритмах и предпочитающих, кажется, лишь Алсу и прочую дребедень, — своя. В них нет нашего пиетета перед действительно легендарной звездой, но нет и нашей же снобистской снисходительности. И их, обращенное к Пугачевой просто «Алла» звучит не фамильярно, а вполне органично.
Творческое долголетие Пугачевой уникально еще и потому, что оно особого свойства, присущее только, наверное, Валерию Леонтьву. Эстрада, подверженная стремительно меняющейся моде, делает век исполнителя быстротечным. Кто-то попросту сходит с дистанции, не выдержав темпа, кто-то в своих попытках приспособиться выглядит нелепо и жалко, кто-то предпочитает не меняться. И, оказывается, правильно делает. Скажем, Иосиф Кобзон — вот уж кто действительно эстрадный долгожитель. Другое дело, что его творчество принадлежит вчерашней, уже на самом деле ушедшей эпохе. И среди его ностальгирующей публики притока, как говорится, молодых сил ждать не приходится. Что абсолютно нормально. Но песня, впрочем, не о нем.
Алла Борисовна — явление иного порядка. Ей не то чтобы удается идти в ногу со временем, она его всякий раз опережает. На шаг, два, но опережает. За что и натыкается всякий раз, или почти всякий, на стену непонимания, отчуждения, недоумения, злорадства. Не только сегодня — на протяжении всего творческого пути. Слухи, сплетни, домыслы, зачастую грязненькие и подленькие, шлейфом тянутся за ней с молодых лет. Словно в отместку: не выпячивайся. Но проходит время — к ее творческим и имиджевым метаморфозам привыкают, они становятся нормой, пораждая массу последователей, эпигонов и эпигончиков, публика в полном восторге, и, как результат, все эти слухи, сплетни и домыслы превращаются в красивые легенды. Впрочем, надо признать, что с годами Алла Борисовна научилась сама их мастерски создавать. Ну и правильно. Ведь жизнь легендарной певицы по определению должна состоять из легенд. А что до правды, то, как призналась в одном интервью АБ, «чего стоила моя жизнь, почему было так, а не иначе, многие уточненные факты о моей жизни — все впереди. Если это будет нужно». Собственно, правда, по большому счету, никому и не нужна. Достаточно мифа и предмета обожания этого мифа. До... ее очередного неожиданного шага вперед, за черту дозволенного.
Одна моя коллега, женщина с достаточно парадоксальным умом, как-то заметила: «Для меня перестройка началась не с Горбачева, а с Пугачевой. Она задолго до провозглашенной и дозированно разрешенной свободы показала, что можно жить так, как хочешь, как считаешь нужным, что даже в лицемерном и зашоренном обществе можно быть открытой, быть иной...» Только, ради Бога, не подумайте, что я пытаюсь изобразить АБ этакой сокрушительницей тоталитаризма. Она была и остается вполне лояльной к власти, всегда подчеркивая, что всего лишь актриса. Правда, и у Пугачевой был грех — пару лет назад певица выкинула малопонятный политический пассаж, вдруг полетев в Красноярск, поддержать накануне губернаторских выборов действующего главу края. Ну, мало ли чего поехала. Может, мил он ей своими взглядами был, может, с молодым супругом рассорилась, может, поиздержалась, может, просто — каприз звезды. Впрочем, похоже, и сама Алла Борисовна, и избиратели (судя по результатам тех выборов) к этому поступку Примадонны отнеслись без всякой серьезности.
Так в чем же тогда историческая роль Пугачевой в пере- стройке, спросите вы. Пела песни о любви, часто — не- счастной, о неверности, о надежде, о неизбывной потребности в счастье. Но об этом на эстраде поют все. Да, она пела не как все. Да, каждая песня — маленький спектакль, в котором певица представала и трагической, и фарсовой, и лирической, и характерной актрисой. Это само по себе, скажу вам, не то что не мало, а очень даже много. Но более того, за каждой из этих актерских личин все равно проглядывалась Она, ее обескураживающе обнаженная душа. Пела, словно исповедовалась. Как «несла свою беду», надеялась без надежды, что «старинные часы еще идут». И это ее отчаянное: «За это можно все отдать...» Верилось — она отдаст. Это была драма женщины яркой, умной, сильной, которая не может реализовать себя. В любви. А это — едва ли не самое страшное. Это — трагедия. С которой смирились, как-то пообвыклись и, по сути, жили очень и очень многие. Не потому что не умели чувствовать или были сплошь пошлыми приспособленцами. Чтобы отдаваться чувству — всепоглощающему, безоглядному и фантастически прекрасному, — нужно иметь мужество. Всегда. В любые времена, при любых политических режимах. В несвободном обществе попытка жить, как хочешь, обречена. Она, в лучшем случае, навязывает человеку роль маргинала, к которой далеко не все, что вполне естественно, готовы. А АБ готова была этому чувсту отдаться и при этом оставалась известной, внешне благополучной, успешной певицей. На сцене же она становилось совсем другой. Не просто женщиной, которая поет, а готовой пройти по весеннему льду, завоевывая право жить так, как хочет.
Пела о себе (во всяком случае, так воспринимала публика), а мы примеряли на себя: под каждым проламывался свой лед. Но она выкарабкивалась, поднималась и, несмотря ни на что, «не отрекалась, любя». И — получала свой «миллион алых роз». Здесь личная судьба Пугачевой становилась неотделимой от ее сценического образа. Не оттого ли так жадно мы, публика, следили за перипетиями ее романов, ее стремлением к обновлению форм (многократные омоложения и похудения Пугачевой становились всегда предметом самых бурных обсуждений), даже за ее малоуспешной коммерческой деятельностью (говорят, духи с ее именем, как и обувь с маркой «Алла», не принесли ожидаемого дохода звезде). Она не останавливалась. Делала следующий шаг. А мы верили — сможем и мы! И когда у нее что-нибудь не получалось ( да хотя бы неудачное, не очень нужное выступление на конкурсе «Евровидения»), сердились и злились на нее же, как дети, словно она посягала на нашу надежду на чудо.
Впрочем, чего это я в прошедшем времени пишу, как будто между нами, зрителями, и Примадонной что-то изменилось? Вот ведь и все упомянутые хиты Алла Пугачева исполняла на двух своих киевских концертах. Публика принимала их восторженно. Дарила цветы и трогательные презенты. Алла Борисовна была приветлива, одухотворена, вся, кажется, распахнута публике. Она была спокойна и мудра (ей есть кому отдать «свирель свою волшебную» — одна только плеяда исполнителей, выведенная ее «Рождественскими встречами» на эстрадный Олимп, кое-что да значит). Кокетлива и игрива. Правда, своего пресловутого «Полковника» исполняла ерничая и шаржируя, словно стесняясь этого опуса «за жизнь». По-житейски доверительна: «Я всю жизнь строила себе дом, с 90-го года, как раз, когда началась инфляция. Приходилось каждый год упрощать проект. Так что получилось не то, что мне хотелось, но вполне внушительное сооружение. В прессе это уже обсуждается. Да у меня пятнадцать должно быть таких домов по всему миру. А вместо этого основная проблема — пенсия. Хоть до старости работай». Она была потрясающе привлекательна (хотя, похоже, вновь набирает форму, к которой привыкли миллионы) и сексапильна. Остроумна и находчива. Мгновенно, смешно и тонко сымпровизировала, когда в конце концерта (второго) на сцену Дворца «Украина» из зала на сцену к АБ явилась... Алла Пугачева. Слегка нелепая, довольно потрепанная, в отличие от оригинала, но действительно похожая на певицу. Обнаружив, что это парень (некто Павел Гаранчук), Пугачева расхохоталась и с обреченным вздохом «Гей, славяне» предложила своему юному двойнику совместное исполнение песни «Мэри». А когда псевдо-Пугачева (или Пугачев?) сделала несколько не совсем удачных па, Алла Борисовна («Учись, пока я жива!») блестяще выдала танцевальный экспромт. В таком темпе! И это — после более чем двухчасового концерта, во время которого она практически ни на минуту не останавливалась (даже цветы принимала по ходу исполнения песен, энергично перемещаясь по залу). В общем, она была великолепна.
Так что же не так? Почему возникло, особенно в начале концерта, некое несформулированное, но беспокойное чувство едва уловимого отчуждения между залом и певицей? Конечно, это ощущение может быть весьма субъективным. И все-таки рискну им поделиться. Концерт открылся уже известным «Как живется мне сегодня». Хорошо живется, судя по песне. Чтобы у зрителей не осталось сомнений в этом, тема счастья, радости и удачи, которую сценической героине АБ удалось «ухватить за хвост», прозвучала и в последующих композициях. Прозвучала столь навязчиво и прямолинейно, что стало даже как-то неловко — с одной стороны. А с другой — чем запальчивей нас убеждала певица, тем больше возникало сомнений, кого, собственно, она убеждает — нас или себя. И, словно предвидя наши сомнения, Алла Пугачева еще раз, теперь уже на словах, сообщила, что она абсолютно счастлива сегодня. Даже посоветовала не воспринимать всерьез ее грустные песни. Вот этого вынести мы уже не могли. Ведь большинство из нас столь искренне много лет сочувствовали АБ. Это сочувствие делало небожительницу Пугачеву одной из нас, тогда вместе с ней можно было в полной мере отдаться сладостному смакованию собственных бед. Сможем ли мы полюбить ее счастливую — еще вопрос.
У нас вообще не очень-то жалуют благополучных и удачливых, обиженные всегда вызывают куда больше сочувствия и симпатии. Ведь все мы, по большому счету, чувствуем себя сегодня обиженными, имея, кстати говоря, на то немало оснований, которые дают нам прекрасную возможность оправдывать собственные слабость и бездеятельность. И тут подумалось: да нет, совсем не так проста АБ в своей нарочитой демонстрации счастья. Похоже, она опять сы- грала на опережение: быть счастливой в не очень-то счастливой стране, в обществе, которое в значительной мере поражено унынием, нужно иметь немалое мужество. Помните, одну очень давнишнюю ее песню с незатейливой, на первый взгляд, моралью: «Если долго мучиться, что- нибудь получится». Давайте сделаем над собой усилие и попытаемся быть счастливыми. Новый год для этого — удачный повод. Алле Пугачевой это удалось. А ведь в результате, как показывает новейшая история, она всегда оказывается права.
