Была у Ивана Миколайчука мечта — объединить Украину и украинцев. Накрыть столы с наедками и напитками праздничными, чтоб образовалась некая праздничная цепь — от Киева до Чорторыи, буковинского села, где родился и вырос будущий артист и режиссер. Отчасти эта мечта реализовалась: ежегодно достаточно многочисленная команда кинематографистов выезжает из Киева в Буковину, чтобы вместе с земляками кинохудожника отметить его День рождения. В этом году традиция продлилась...
НАРОДА ПРАВДЫ СИЛА
Буковина — край особой эстетики. Здесь Миколайчук — свой, он гений этого места, он народный герой и проявление народного духа. Не то что в Киеве, скажем. Там он, скорее, является олицетворением кино для избранных, для засекреченных. Символ экранного искусства, которое кажется иногда, от отчаяния, — красивой легендой о временах, когда креативность украинцев в кинокультуре опять, после Довженко и Кавалеридзе, взорвалась на целый мир. И потом погасла. Для широких зрительских масс. Для высокого начальства, которое убеждено (никогда, конечно, в этом не сознаются, упаси Господи): никакого народа в Украине давно уже нет. Есть управляемый через СМИ электорат, которому можно втюхивать что угодно, любую полову. Раньше коммунистическую, теперь необуржуйскую. И ведется на то народ, ой ведется.
Однако же не в тот день, когда отмечается день рождения Ивана Миколайчука. В селе с мистическим названием Чорторыя. Около Черемоша, возле недалеких Карпатских гор. Когда-то режиссер и педагог Виктор Илларион Ивченко привел, за руку, своего студента Миколайчука, чтобы того попробовали на главную роль в «Тенях забытых предков». Верил он в своего ученика, получается так. По легенде, Сергей Параджанов подмигнул оператору Юрию Илленко: ну, сними уже, пусть так, только без пленки, зачем тратиться на студента? Попросили сыграть эпизод, когда герои картины, Иван и Палагна, празднуют Рождество. Уже через несколько минут Илленко понял: перед ними стоит не студент, не актер, а сам Иван Палийчук. Ведь как он был оттуда, из Карпат. Он не изображал имитационно, что крестится сомкнутыми пальцами, — он действительно молился, он действительно в те мгновения обращался к Богу. Для фильма это стало, может, самым принципиальным моментом — в кадре появился не просто актер, а обитатель вот этого прикарпатского космоса, сотканный из того же необычного материала.
Как только кинематографисты ступили на Чорторыйскую землю — сразу увидели и почувствовали тот самый материал. Здесь каждый дом — произведение искусства. И каждый человек — на удивление красив, одет в одежду, сотворенную собственными руками. И песни, и музыка — так же в полном согласии с окружающей природой. Вот народный оркестр наигрывает, из Глинницы. Тот же, который играл в «Белой птице с черной отметиной». А возле дома, в котором родился и вырос Иван Миколайчук (теперь это музей), воспроизводятся эпизоды из той же «Белой птицы...» — свадьба, ее обряд, ее красота. Среди зрителей — жена Миколайчука, Мария Евгеньевна, Маричка. Как грустно смотрит она на молодых артистов... Наверное, что вспоминая тот день, когда она пошла за Ивана. Которого нет в этом белом свете вот уже почти 31 год.
Возле мемориальной усадьбы красивый дом, в котором живет Иванов брат, Юрий. Тот же, что — опять-таки о том же фильме — сыграл роль Богдана Дзвонаря в «Белой птице...» Иван и здесь был его братом, по имени Петр. После того были еще предложения сниматься, но Юрий на это не согласился: вернулся к привычной жизни.
«ИВАН, ЧТО ТЫ ТАМ ДЕЛАЕШЬ В ТОМ КИЕВЕ?»
Здесь мне вспомнилось повествование самого Ивана Васильевича. Когда-то услышал от него... Приехал домой, в хату Чорторыйскую, а отец спрашивает: «Иван, а что ты там делаешь в том Киеве? — Как что? Играю! — Что играешь, то знаю. А где работаешь?».
Для человека, который существует на кону жизни, не совсем понятна профессиональная отдаленность от этой же жизни. Хочешь играть — так играй себе, но зачем отделять сцену или съемочную площадку от жизненного пространства? Однако же феномен Ивана Миколайчука в том и заключается, что он не выделял свое искусство, оно для него было продолжением жизненных реалий.
ПОЧЕТНОЙ ГОСТЬЕЙ ФЕСТИВАЛЯ БЫЛА ИЗВЕСТНАЯ ПЕВИЦА, АКТРИСА, ВДОВА ИВАНА МИКОЛАЙЧУКА — МАРИЧКА (СЛЕВА)
А здесь узнаю среди собравшихся на празднике Иванну Миколайчук, сестру Иванову. В замужестве — Матиос. Она в черном наряде, узнаю: ее муж трагически погиб год назад. Боже мой, сколько испытаний еще будет послано этой семье? Однако же профессиональная любознательность побеждает, начинаю расспрашивать Иванну о том, как случилось, что она еще школьницей сыграла одну из главных ролей в фильме Артура Войтецкого «Тронка» (1971 год, по роману Олеся Гончара). А все просто: никак не находилась исполнительница роли юной Тони, и Иван Миколайчук предложил режиссеру взглянуть на свою сестру. Взглянул и — согласился.
— Это же вы еще в школе учились?- спрашиваю. — А в каком классе?
— Перешла в восьмой. Собственно, я боялась и не хотела сниматься. Но мне сказали, что когда соглашусь — не буду сдавать экзамены за седьмой класс. Там была математика, я так не любила ее. Поэтому согласилась.
— Вас потом еще приглашали в кино?
— Приглашали. Артур Войтецкий даже на свой курс и институте.
— Так он набирал будущих режиссеров.
— Режиссеров.
— И вы не пошли.
— Не пошла.
— Замуж вышла? Сколько вам лет было?
— Восемнадцать.
— Ваш муж — Матиос. Он не родственник писательницы Марии Матиос?
— Нет, разве что какие-то очень дальние.
Так и случилось: но Иван не только пришел в кино, но и остался в нем. Другие выбрали кино — театр самой жизни.
КРИЗИС ЖАНРА?
В финале праздника, уже в Черновцах, состоялся круглый стол, при участии гостей, кинематографистов из Киева. Обсудили итоги праздника «Іванова переберія» (переберия — так называют в Буковине один из новогодних праздников; то есть день рождения квалифицируется как личностный новый год).
Обсуждение вышло достаточно бурным. Прежде всего констатировали: праздник — вещь хорошая, но пора уже что-то и менять. Потому что многовато формализма, много повторов. Даже в Чорторыи, где люди собираются без наименьшего побуждения, где Миколайчук — несомненный герой, все равно формализм слишком заметен. В том числе относительно гостей кинематографистов, которых слишком лимитируют во времени пребывания. А им же хочется не только в мемориальном обряде принять участие, но и пообщаться с чорторыйцами, больше посмотреть и познакомиться с людьми.
Говорили и о том, что нужно спасать Черновицкий областной кинопрокат, слишком много оснований утверждать, что его хотят уничтожить. Как это уже случилось в абсолютном большинстве других областей Украины. Директор кинопроката Людмила Калинкауцкая — ныне и.о. директора, поскольку у кое-кого из чиновничьего сообщества к ней «серьезные претензии». К примеру, на сессии облсовета один из чиновников упрекал ее в том, что — не поверите — у них в помещении красные шторы (мол, вопреки процессу декоммунизации) и просмотровый зал сохранены, тот же, где еще «коммуняки» смотрели фильмы. В действительности мотивы совсем другие — землица и сякое-такое имущество, которое хочется прибрать к рукам. А без собственного кинопроката (сейчас внедряется и такая институция, как кинокомиссии, которые являются мотором развития кино в регионах) украинские фильмы часто оказываются за пределами кинотеатральной сферы.
Говорили и о Национальной киностудии имени Александра Довженко. В этом году ей исполняется 90 лет, а состояние ее просто плачевное — именно таким был месседж Олеся Янчука, генерального директора студии и председателя Национального союза кинематографистов Украины. Парадоксальная ситуация: студия государственная, но государство никак не желает вложить средства в ее модернизацию.
Нет средств? У нас любят разводиться на эту тему: государство, мол, бедное. А почему же бедное? А потому, что нет политической воли к переменам. Кинематограф не финансировался во времена Кучмы и Ющенко, в итоге это стало одной из причин отхода Крыма и части Донбасса. Теперь фильмопроизводство финансируется, однако ставка делается на маленькие частные компании. Они должны быть, конечно, и если хотите получить киноиндустрию, нужно создать хотя бы один мощный производственный комплекс.
Словом, погостили мы у Ивана Миколайчука, спасибо ему!
