Мирон Юсипович — дирижер, который с оркестром «K@K Philharmoniker» дает не менее 40 концертов в самых известных залах Старого Света. Таких как Мюнхенская филармония, Ляйпцигский «Гевандгауз», Берлинский Концертгаус и «Мьюзик Ферайн» в Вене, зале, который считается самой престижной концертной площадкой, где исполняют серьезную симфоническую музыку. Организаторы концертов вряд ли приглашали бы украинских музыкантов из года в год, если бы не обязательное выполнение ими одного из условий — зрительских оваций стоя после каждого из концертов. И каждая из рецензий в европейской прессе заканчивается именно таким аккордом — «зрители долго аплодировали в восторге», «крики «бис» были мотивированными — украинский дирижер показал себя как особый знаток Верди. Он избегал рутины и поверхностности в исполнении…»
Однако эти цитаты из Mannheimer Morgen и других влиятельных газет я привела только для того, чтобы доказать читателю — наш собеседник знает, о чем говорит, его мнение выкристализовывалось годами, в течение долгой гастрольной жизни. Ведь именно гастроли стали поводом для беседы, которая началась, честно говоря, с неприятного инцидента: Юсипович выступал на собрании по поводу увольнения с работы 23-х музыкантов львовской филармонии…
— Почему вы пришли на собрание, которое на вашу жизнь никак не могло повлиять?
— Потому что среди этих людей есть мои знакомые, я уважаю многих из них как музыкантов, и считаю, что ситуация, в которой они оказались (а правильнее будет сказать: ситуация, в которой оказались украинские музыканты вообще), довольно сложная. Несколько лет подряд артисты львовской филармонии ездили на гастроли, заключая с руководством джентльменское соглашение: писали заявление на увольнение (потому что на месяц законодательством отпуск за свой счет предоставлять нельзя, только на две недели). А когда возвращались, их восстанавливали на работе. А здесь пришел новый руководитель и не взял гастролеров назад. В значительной степени новый директор находился под давлением оставшихся на работе людей, потому что они должны в это время работать и за себя, и за уехавших музыкантов, причем за те же 300 гривен зарплаты. Как по мне, то просто невероятна ситуация, когда человек, исполняющий Стравинского или Шостаковича, вложивший много труда в развитие своего профессионального уровня, получает зарплату в 300 гривен, на которую достойно прожить невозможно.
— А как за границей живут, музыканты, они же, по большей части, вообще не имеют постоянной зарплаты…
— Хороший музыкант работает в уважаемом оркестре, куда он попадает по конкурсу. Год, как правило, его испытывают, а потом заключают контракт на пять лет, а затем, если его уровень не упал, еще на пять и так далее. При этом человек чувствует социальную защиту, если болеет, ему оплачивают лечение, и вообще, должен сказать, там такой сильный профсоюз, что с нашим не сравнить. Но на чем я хочу акцентировать внимание — человек чувствует мотивацию для постоянного роста. А наши оркестранты, работай над собой, не работай — получают 300 гривен. Они приходят в филармонию полуголодными и материал для исполнения, как правило, видят только на репетициях. В мире же существует норма: по контракту ноты ты должен получить за полгода до концерта. Если ты их не получил, можешь со спокойной душой отказаться от исполнения. Мои музыканты, в оркестре «К@К Philarmoniker» всегда готовы к исполнению нового для них музыкального произведения заранее, еще до первых общих репетиций. У них есть к этому стимул — не утратить хорошо оплачиваемую работу. К тому же, на гастролях мы живем в четырехзвездочных гостиницах, питаемся в ресторанах. Помню, как-то вначале кто-то предложил селиться в гостиницах низшего класса, а разницу чтобы давали деньгами. И тогда владелец оркестра (я только его шеф-дирижер) объяснил, что делать такое немыслимо. Если в город приезжает оркестр, журналисты уже знают, где они разместились, и это тоже говорит об уровне музыкантов, уровне их самоуважения, а отсюда, как известно, вытекает много чего… Временами я смотрю на музыкантов оркестра и приятно удивляюсь — все воспитанные, вежливые, никогда не опаздывают, одеваются со вкусом, а что главное — у них какие-то благостные, одухотворенные лица. Потому что обеспокоены они по большей части творческими процессами, а не тем, что долг за квартиру растет, холодильник пустой, и вообще — жизнь к ним несправедлива!
— Что касается справедливости, то вас, кстати, считают баловнем судьбы…
— Поверьте, мне ничего не падало с неба. Я рассылал несколько лет свои резюме, созванивался с продюсерами и владельцами оркестров, ездил на встречи, стучал в разные двери, чаще получая «нет», чем «да». Меня освобождали с руководящих должностей (по большей части за чрезмерную активность…), однако я не сдался и убедился: не бывает так, что одним постоянно везет, а другим — нет. Хотя бы раз судьба дает тебе шанс. А чем настойчивее ты стучишь в двери, тем больше шансов получаешь. И нужно только ими воспользоваться, что в моем понимании значит — работать и работать. Кстати, я уверен, все музыканты оркестра работают не ради четырехзвездочных гостиниц, они получают огромную сатисфакцию иного сорта — их оценивают высоко, без каких-либо оглядок на национальную принадлежность. Двухтысячный зал в центре Мюнхена, где две недели назад выступал Российский национальный оркестр под руководством М. Ростроповича, неделю назад — оркестр Баварского радио с М. Янсонсом, а еще через неделю будет Мюнхенский оркестр с Д. Левайном. И то, что сегодня этот зал дарит «штенде овейшн» по окончании нашего выступления, чего-то стоит. Для настоящего музыканта выступления в таком зале, где, мне кажется, никакой другой оркестр украинских исполнителей не выступал, дело профессиональных амбиций.
А то, что реализация творческой личности, работающей в структуре нынешних государственных музыкальных учреждений, сегодня невозможна, — ни для кого не секрет. И дело вовсе не в дефицитности в Украине Ойстрахов и Караянов, а в отсутствии правильной организационной политики, а еще правильнее будет сказать — в отсутствии Юрока (американского суперимпресарию начала прошлого века) или какого-то Семена Альбертовича, который на уровне государственном или частном смог бы закрутить дело так, что музыканты на него молились бы. Когда- то существовали структуры типа «Москонцерта», которые устраивали постоянные концерты, гастроли, обмен творческими коллективами. Теперь нет ни одного серьезного агентства, которое бы занималось, подчеркиваю, не представителями шоу-бизнеса, а симфоническими коллективами или отдельными исполнителями классической музыки. В этом смысле мы находимся в каменном веке, продолжая добывать огонь примитивными средствами. И, что удивительно, — шаманов всех уровней это устраивает.
— Это не ностальгические мотивы?
— Какая ностальгия!? Это самое обыкновенное возмущение на грани отчаяния! Потому что уже не имперская Москва, а родной Киев нас «душит». Раньше дотацию на новые постановки получали и в Москве, и во Львове, хотя между оплатой в Кировском (Ленинград) и Львовском оперном разница была в 2—2,5 раза. А вы знаете, какая сегодня разница в оплате труда между, например, львовскими и столичными коллективами — в 10 (!) раз. И эту разницу в 10 раз можно спроецировать на все творческие и жизненные аспекты. И именно поэтому государственная культурная политика привела к углублению провинциальности таких городов, как Львов. Я хочу подчеркнуть это именно сейчас, когда должно состояться обновление власти, когда новые люди придут в исполнительные структуры, и мне очень хотелось бы, чтобы они над всем этим задумались, и не допустили дальнейшего падения культурного уровня, ситуации, когда наличие творческого ресурса в стране не является предметом гонора.
После своей инаугурации, уже на Майдане, Виктор Ющенко пообещал, что будет взращивать сад украинской культуры. Надеюсь, это значит и то, что на ответственные должности будут подбирать людей по трем принципам: порядочность, профессиональность и патриотизм. Что партийная принадлежность не станет последним и решающим фактором. Скажу больше — знаю человека, которого на должность назначили (хотя он к этой партии не принадлежал) эсдеки, а у этих уже якобы есть «свой парень», кстати намного слабее. Будет ли это лучше для украинской культуры. Не полезнее ли в каждом случае проявлять мудрость, учитывая реальные возможности и способности человека, а также предыдущие реальные наработки.
К сожалению, до некоторой степени, беда Украины в том, что идет прерывание, причем это очень распространенное явление, позитивного процесса. Я хочу, чтобы меня поняли правильно. Речь не идет о тех людях, которые утонули в коррупционных процессах, какого позитива можно от них ожидать? Речь идет о людях, которые не умеют и не будут наперегонки бежать присягать на верность ради карьеры. Кстати, именно поэтому я не вступил в свое время в КПСС, а потом в Народный рух, слишком часто видел подобные примеры. Однако сейчас я говорю о представителях интеллигенции, которые тихо работают и не бьют себя в грудь. Очень часто страдают именно такие. Они доводят дело до определенного уровня, потом их отстраняют и опять начинают все почти с ноля.
Я говорю об этом, не оглядываясь и не опасаясь, что мне это кто-то припомнит, именно потому, что мои «должности» от меня уже не убегут. Их определяет слушатель. Причем иногда такой, который приходит на концерт с партитурой и внимательно сверяет каждый такт. Здесь не обманешь и не прикроешься громкими речами или званиями.
— Вы могли сотни раз эмигрировать. Однако вы упрямо возвращаетесь во Львов.
— Недавно в Мюнхенской филармонии (2,5 тысячи зрительских мест) прямо во время концерта проходила запись компакт-диска. Сегодня его уже можно приобрести в музыкальных магазинах Европы. Когда же впервые прослушал высланный мне мастер-диск, то на глаза навернулись слезы. Знаете, с чего он начинался?! Это была увертюра к опере «Тарас Бульба» Лысенко и хор «За світ встали козаченьки», которую в программе исполняли на «бис». Кстати, чтобы поставить эти произведения в программу, а работали мы над проектом «Лучшие оперные хоры», пришлось немножко повоевать. Однако когда зал взорвался, я получил колоссальную сатисфакцию. Все мы пережили незабываемые минуты. Представьте себе — в прекрасном бело-золотом зале с фантастической акустикой, после Вагнера, Верди, Бизе, хорошо известных этой изысканной публике, на подъеме спеть каждую фразу родной мелодии. Ни один зритель не мог понять, что это за музыка и на каком языке поют. И все-таки после последнего аккорда была настоящая «буря». Теперь вы понимаете, почему я живу во Львове?
— А завтра все-таки едете в Берлин…
— Потому что такой должна быть жизнь музыканта. Он должен дарить свое искусство людям. Кстати, кроме оркестрантов сейчас выезжает и прекрасный хор, к организации которого непосредственно приобщился.
— И все это также «Да Капо». К его деятельности стоит внимательнее отнестись.
— Пример «Да Капо», без сомнения, показателен для Украины, но ни в коем случае не единственная панацея. Можно и стоит создавать и другие агентства на других концептуальных основах. А это австрийское агентство заботится о нашем оркестре, потому что уверено в его конкурентоспособности. Оно дало возможность 70-ти украинским музыкантам творчески расти, нормально жить, причем не на деньги из украинского бюджета, а наоборот, — вкладывая в этот бюджет через уплату налогов. Разве это плохо? Кстати, на всех афишах подчеркнуто, что коллектив состоит из украинских исполнителей. Базируемся мы во Львове, а живем в восьми разных городах. Людей отбирали на условиях конкурсных, и они ценят свой статус. Очень может быть, что без этой работы, всех этих музыкантов в Украине уже не было бы.
— Однако вы, до некоторой степени, самостоятельно раскрутили себя еще до этого, став артистом-исполнителем и арт-агентством в одном лице.
— И это было очень сложно. Человеку творческому нужен постоянный музыкальный тренинг, работа души, а ты должен вести переговоры на нескольких языках, принимать факсы, ежедневно на несколько часов «залезать» в интернет, заботиться о фото и пресс-релизах. Обязан общаться с различными людьми, уметь продать себя, честно говоря, как товар. А я хочу делать то, что умею лучше всего, — дирижировать.
Т.е. самому заботиться о себе на таком уровне — не выход. Нужен другой путь.
В Украине сегодня почему-то все добиваются статуса «Национального». Коне чно, это дает небольшое увеличение зарплаты, однако общей ситуации не меняет. Опять же теперь уже в Национальном театре певец будет исполнять в 200-й или 250-й раз партию Риголетто на сцене, где знает каждую дощечку… А он должен испытывать се бя в новых постановках, завоевывать нового зрителя, т.е. много ездить, работать с различными режиссерами и дирижерами. Когда-то, в 94-м, я, молодой дирижер Львовского оперного, вручил представителям власти целый трактат с новой концепцией театральной жизни, думал, что все быстро изменится, повеет свежий ветер. Не случилось… А среди предложений было и такое: работает в Украине пять оперных театров, над ними создается структура (государственная или частная), которая помогает, что называется, иметь всегда прилив свежей крови. Исполнители могут регулярно выступать в любом театре, хотя «приписаны» к какому-то конкретному. Такая же ситуация с режиссерами и дирижерами. Речь шла и об общих между украинскими оперными театрами проектах-постановках, когда декорации, костюмы, театральный реквизит мог использовать поочередно каждый из театров, готовя только музыкально-исполнительскую сторону проекта. (Подготовка хора, оркестра, солистов второго и третьего плана. Ведущие же солисты должны петь везде.) Таким образом, экономятся средства и можно за сезон ставить намного больше представлений. А главное — быть намного более интересным для зрителя. В конечном счете, именно для этого мы и работаем. Эта практика давно в мире существует, причем в высокоразвитых, богатых странах, где считают каждый цент. А мы продолжаем черпать средства из государственного бюджета и давать очень низкий коэффициент отдачи заложенных средств.
Общее состояние музыкального академического дела в Украине сейчас напоминает мне прекрасную скрипку, которая давно уже расстроена и звучит фальшиво. Перед тем как начинать на этом инструменте играть, его, естественно, следует настроить. Но проблема в том, что, как показало последнее десятилетие, настройщики, как правило, не знают, как правильно крутить колки этой скрипки. Инициатива по этому делу должна идти от практиков, имеющих опыт и действительно заинтересованных в изменениях. У меня есть ощущение, что именно сейчас так и случится. И скрипка украинской музыкальной культуры будет иметь чистый тон и зазвучит на весь мир.
