Поставленные в конце позапрошлого года в Театре Наций, в который преобразился известный в 80-х годах на просторах СССР Театр Дружбы народов, «Рассказы Шукшина» успели побывать на многих международных театральных форумах. Их гастрольные поездки расписаны на год вперед, и вот три дня — 18, 19 и 20 марта — знаменитый спектакль смогут посмотреть киевляне на сцене Русской драмы. Точнее, те из них, кто станет счастливым обладателем недешевых билетов. Кстати, в Москве на «Рассказы Шукшина» до сих пор попасть непросто.
Слишком многое сошлось в этой первой постановке знаменитого латышского режиссера на московской сцене. Но если его имя привлекает продвинутых театралов, не говоря уже о профессионалах, то имена солирующих здесь Чулпан Хаматовой и Евгения Миронова, который в качества худрука Театра Наций и пригласил Херманиса на постановку, производят ажиотаж среди киношно-телевизионной публики. Само собой разумеется, что приманкой для зрителя является и имя Василия Шукшина, чьей прозой мы зачитывались в 70-е. Интригу постановке придает также и любопытство — как европейский режиссер прочитает русскую деревенскую прозу?
Алвис Херманис сделал очень качественный «товар». Печать западного качества на спектакле одних радует, других печалит. За ним, за этим отменным качеством, за виртуозной, безукоризненной формой, за щедро и радостно демонстрируемым актерским мастерством, ушла на второй план душевность, почти совсем испарился трагизм, который в прозе Шукшина притаился за смешными историями из жизни российской деревни.
Впрочем, чтобы извлечь трагизм из чужой жизни, нужно в нее погрузиться с потрохами. Херманис такой задачи не ставил. Хорошо зная традицию постановки деревенской прозы на русской сцене (это, прежде всего, додинские и любимовские спектакли по прозе Абрамова), он хоть и повез актеров на Алтай, но не для того, чтобы они потом перевоплотились в тамошних жителей. В шукшинской деревне Сростки актеры подсмотрели различные типажи, которые превратили на сцене в галерею замечательных театральных масок. Отстраняясь от своих персонажей, исполнители с головой окунаются в стихию гротескного, фарсового театра, который не столько постигает окружающую нас действительность, сколько потешается над нею. Сама же действительность, но тоже с налетом евростиля, задокументирована в фотографиях Моники Пормале, которая вместе с режиссером является и сценографом спектакля.
Огромные, похожие на рекламные баннеры цветные портреты современных жителей алтайской деревни являются все время меняющим свои «лица» фоном, на котором актеры будут разыгрывать сюжеты шукшинских рассказов. Шоферы, трактористы, продавцы, врачи, медсестры, бабушки с дедушками смотрят с портретов в зрительный зал, чтобы мы не совсем оторвались от действительности, чтобы помнили, что за каждой смешной маской стоят живые люди.
Серию юмористических сценок, в которых драматические актеры ничем не уступают лучшим эстрадным артистам, открывает «Степкина любовь». Кроме непосредственных героев рассказа, на сцену выходят две разбитные сельские девахи, которые, усевшись на длинную скамью, смачно лузгают семечки и наперебой рассказывают историю о влюбившемся в нездешнюю красавицу шофере Степке. В одной из девиц и в лежащем спиной к залу на длинной скамье, словно на печи, бурчащем старике зрители не сразу распознают звезд московской сцены — Чулпан Хаматову и Евгения Миронова.
В руках Алвиса Херманиса, который славится своим умением трансформировать актеров, хорошо известные по сцене и кино исполнители и в самом деле преображаются до неузнаваемости. Хаматова и Миронов, естественно, сыграют здесь больше и ярче других, но и их партнеры (Юлия Свежакова, Юлия Пересильд, Павел Акимкин, Дмитрий Журавлев и др.), не только не портят звездную театральную игру, но и становятся ее достойными участниками. Режиссер дает всем актерам такую свободу, простор для импровизации, при этом строго встроенной в общую структуру спектакля, что зрители могут только позавидовать предоставленной исполнителям возможности так вот публично порезвиться, ярко и сочно рассказать в лицах столько смешных и грустных анекдотов из жизни чудаков.
Более всех, конечно же, преуспел в этом искусстве Евгений Миронов. Из лежащего «на печи» дедушки, меняя только детали костюма, он превратится в бывшего фронтовика Броньку из рассказа «Миль пардон, мадам», который на полном серьезе травит байки о том, как он стрелял в Гитлера. Из подкаблучника Серьги, потерявшего голову от страсти к сексапильной блудливой медсестре («Беспалый»), актер преобразится в не менее одержимого, но уже страстью к науке, героя рассказа «Микроскоп». Подмеченную у своих соотечественников страсть к учености, которой трудно реализоваться в условиях забытой Богом и людьми российской деревни, еще более гротескно Миронов выразил в рассказе «Срезал». Актера облачили в театральные «толщинки», отчего его герой с круглым, словно шар, телом и тоненькими руками и ногами выглядит особенно смешным и нелепым. Что делает еще более нелепым и глупым его неуемное желание «срезать» в споре всякого ученого, заехавшего в их деревню.
Последним разыгранным на сцене рассказом стал «Степка», в котором Шукшин выразил всю нелогичность, всю безудержность ищущей радости, жаждущей вечного праздника русской души. Тоскующий по дому и родным герой бежит из зоны домой, чтобы обнять близких и вместе с водкой глотнуть воздух свободы, хотя сидеть ему оставалось всего три месяца... Глупого поступка Степки так и не смог понять арестовавший его участковый. Что неудивительно. Дабы человеческая душа открылась всеми своими потаенными сторонами, мало просто служить закону. Не поможет здесь ни острая наблюдательность, ни железная логика. Людей, чтобы заглянуть в бездну их души и ужаснуться безысходности их трагического земного существования (ищем радости, а получаем, в конечном итоге, страдания), несмотря ни на что, нужно любить, нужно сострадать им. А Херманис, один из лучших режиссеров Европы, вне сомнения, обладает тем, чего недостает очень многим, — любовью и состраданием.
