К сожалению, Шопену на территории Украины не повезло дважды. Сначала, во времена Российской империи, замалчивалось или очень тенденциозно освещалось все то, что было связано с польской эмиграцией. Поэтому даже тогда, когда произведения композитора были изданы в России и часто звучали со сцены, изучением жизни и творчества, а тем более — его связей с Украиной, особо не занимались. Потом в бывшем СССР шопеноведение прошло долгий и достаточно извращенный «идеологический» путь.
«Не хрупкий капризный баловень парижских салонов (!), не автор интимных пьес (!!), а мужественный, бесстрашно глядевший в лицо своим испытаниям и смерти герой титанической борьбы за национальные идеалы польского народа, великий и мудрый мастер, черпавший антеевскую силу в своей неугасимой любви к родине, — таким предстает перед нами Фридерик Францишек Шопен, — пишет в 1981 г, польский писатель Т. Сыга. — Таким видел композитора Игорь Бэлза». А польский искусствовед З. Скаврон дополняет, что монография И. Бэлзы о Ф. Шопене занимает особое место благодаря «широте охвата темы и историчности решения проблемы». Вот такое преклонение перед столпом советского шопеноведения доктором искусствоведения, профессором И. Ф. Бэлзой. Но в то время разве у поляков или украинцев был выбор?
«Можно с полной уверенностью утверждать, что уже в годы, пришедшие на смену 1825—1826 гг., воспоминания о которых не изгладились ни в Петербурге, ни в Варшаве (речь идет о восстании декабристов и его разгроме. — Л. В.), Шопен так же, как и Мицкевич, твердо знал, что существуют две России — Россия Николая и Константина Романовых и Россия Пушкина». Если чуть-чуть углубиться в историю, то вырисовывается довольно неприглядная картина, и именно с А. С. Пушкиным. О разгроме восстания и взятии царскими войсками Варшавы 8 сентября 1831 года Ф. Шопен узнал, находясь в Штутгарте. Страницы его «Штутгартского дневника» являются ярчайшим свидетельством душевных переживаний и боли 21-летнего юноши, находящегося вдали от своей семьи, любимой и друзей, оставшихся в Варшаве. «Я писал предыдущие страницы, ничего не зная о том — что враг в доме — Предместья разрушены — сожжены... О боже, и ты существуешь! — Существуешь и не мстишь! — Или тебе еще мало московских злодеяний — или — или ты сам москаль! ... — Быть может, мои сестры подверглись ярости разнузданного московского сброда! Паскевич, этакая могилевская собачонка, овладевает резиденцией первых монархов Европы?! Москаль — владыкой мира? ... Ах, почему я не могу убить хотя бы одного москаля!... А я здесь ничем не могу помочь, а я здесь безоружный, иногда лишь вою, изливаю боль на фортепиано, отчаиваюсь». В советском музыковедении эти дневниковые записи композитора упоминались без подробностей. Хотя они стоят многих абстрактных рассуждений о его любви к родине и семье. Тогда же Ф. Шопен написал свой Этюд ор. 10 № 12, который позже великий венгерский композитор Ф. Лист назвал «Революционным». Учитывая «трогательную слабость» идеологов СССР к словам, производным от слова «революция», этот Этюд стал чуть ли не символом борьбы Шопена за «молодую демократическую Польшу» и по популярности мог сравниться только с «изумительной, нечеловеческой музыкой» «Аппассионаты» Бетховена.
А что же Александр Пушкин? Каков был его ответ на взятие Варшавы? Он написал два стихотворения: «Клеветникам России» и «Бородинская годовщина», в которых воспел победу Российской империи над Польшей...
До сих пор наши студенты музыкальных вузов изучают бэлзовские исследования о Ф. Шопене. Я никоим образом не хочу умалить достоинств одного из самых образованных советских музыковедов. Кстати, не будет лишним отметить, что доктор искусствоведения, профессор И. Бэлза родился в Польше, закончил Киевскую консерваторию у Б. Лятошинского и до 1941 года жил и работал в Киеве. Его знания были неисчерпаемы. Учитывая то, что в те недалекие времена, мы не имели возможности знакомиться с литературой о Шопене, написанной на «тлетворном Западе», благодаря пересказам и критике этой литературы И. Бэлзой, мы имели об этом хоть какое-то понятие. Но сейчас, уже в XXI веке, так хочется, чтобы Украина закладывала основы профессионального музыковедения мирового уровня, а пока у нас, увы, нет ни одной современной украинской книги, посвященной Ф. Шопену.
ПОЛЯКИ ИЗ УКРАИНЫ В ОКРУЖЕНИИ ШОПЕНА
Теперь перейдем к вопросу о связях Ф. Шопена с Украиной. Здесь изначально мы должны определиться в том, что под Украиной мы понимаем территорию нашего независимого государства в его современных границах. Во времена Шопена, в первой половине XIX века, — в результате многократных переделов Речи Посполитой в XVIII веке — большая часть украинских земель уже входила в состав Российской империи, а Галиция принадлежала Австрийской империи. Великий польский композитор никогда не был в Украине, но прекрасно знал ее историю и фольклор. Уроженец Подолья польский писатель и шопеновед Я. Ивашкевич, который один из немногих упоминал об украино-польских связях в жизни и творчестве Шопена, писал: «Некоторые авторы ломают себе голову над тем, каким образом украинская мелодика и песни попали в творчество Шопена; они прокладывают для этих влияний слишком окольные пути, ведущие через Вебера и даже Гуммеля! Эти исследователи не понимают, что контакт с украинской песней, с украинской думкой и украинским танцем был в те времена совершенно естественный, — они попадали в Варшаву непосредственно вместе с приграничными помещиками, которые приезжали в столицу вместе со своей украинской дворней... Судя по стилю тех лет, украинские думки и «казачок» были модны даже в самых высших сферах, так что нет ничего удивительного, что Шопен в юности «даже казачок танцевал отлично». Чисто народные акценты мы находим в песнях Шопена. Он, несомненно, заимствовал их у Богдана Залесского и других поэтов «украинской школы».
Хотелось бы подробнее остановиться на отношениях представителей этой школы с Ф. Шопеном. Знакомство Шопена с молодыми польскими литераторами, среди которых было немало выходцев из Украины, началось в конце 1820-х годов в Варшаве. В варшавском кафе «У Золушки», устроенном по парижскому образцу, часто собирались представители старшего поколения литераторов и музыкантов, а вот на антресолях того же здания в кафе «Dsiurka» проходили встречи артистической и литературной молодежи, на которых часто бывал и Ф. Шопен. Среди завсегдатаев этих встреч были М. Мохнацкий, С. Витвицкий, Ю.-Б. Залесский, С. Гощиньский, К. Гашиньский и другие. Многие из них были уроженцами Правобережной Украины и Галиции. В рамках данной статьи мы остановимся на судьбах С. Витвицкого и Б. Залесского, двух поэтов, близко связанных в последующие годы с Ф. Шопеном и оставивших свой след в его творчестве.
Стефан Витвицкий (1801—1847 гг.) родился в Янове Винницкого уезда Подольской губернии. В 1819 году после окончания Кременецкого лицея будущий поэт переехал в Варшаву. Получив образование в Варшавском университете, он поступил на службу в Комиссию внутренних дел Королевства Польского. В это время начинающий поэт принимает активное участие в литературной жизни Варшавы, выступая в защиту романтизма. С 1821 года публикует в прессе стихи, а позже и критические статьи. В 1830 году выходит один из лучших его стихотворных сборников «Piosenki sielskie». Стихи из этого сборника в духе польских и украинских народных песен, привлекали читателей наивной простотой и мелодичностью. Тогда же поэт преподнёс Шопену этот сборник с дарственной надписью: «Фридерику Шопену (с чувством преклонения перед его талантом). С. Витвицкий. 5 сентября 1830». До отъезда из Варшавы Ф. Шопеном были написаны несколько песен на стихи из этого сборника: «Желание», «Где милый», «Вестница», «Чары», «Воин», «Весна», «Гулянка».
В варшавское литературное сообщество входил и другой поэт из Украины, позже близкий друг С. Витвицкого — Юзеф Богдан Залеский (1802—1886). Родился он в селе Богатырка Киевской губернии в бедной шляхетской семье. Рано оставшись без матери, с детских лет будущий поэт был предоставлен сам себе, проводя время среди украинских крестьян. Их песни, сказки и поверья навсегда заворожили его душу. Позже, не закончив курс в Уманской базилианской школе, Б. Залеский едет в Варшаву, надеясь здесь продолжить своё образование в университете и начать литературную карьеру. Поэт вскоре получает признание читателей и критики, особенно М. Мохнацкого. До 1830 года зарабатывает на жизнь гувернером в провинции, но часто бывает в Варшаве, где участвует в дискуссиях и полемике в уже упоминавшемся литературном сообществе, в котором бывал и Ф. Шопен. Позже Б. Залесский вспоминал об этом времени: «Вместе с С. Витвицким мы часто гостили то у Фридерика Шопена, то у Мауриция Мохнацкого, вслушиваясь в их артистические выступления. Тогда Шопен, весёлый, молоденький, которого мы все звали Шопенком, играл нам свои чудесные сочинения. Гениально способный, находчивый, остроумный и чуткий, он всецело владел инструментом, попросту забавлялся своим мастерством, очаровывая слушателей богатством своеобразного польского ритма и мелодий».
Залеский принимает активное участие в Ноябрьском восстании 1830 года и был в рядах повстанцев до конца. Когда 8 сентября 1831 года побеждённое повстанческое войско оставило Варшаву, Залеский вместе с другими депутатами участвовал в сдаче оружия у прусской границы и после эмигрировал во Францию.
Витвицкий не смог принять участия в восстании, хотя всей душой его поддерживал. В письме к Ф. Шопену от 6 июля 1830 года он писал: «Я из-за своего здоровья был столь несчастлив, что до сих пор не смог отправиться на поле брани. И когда другие тешат себя пулями, я тешу себя пилюлями». Здесь же Витвицкий благодарит композитора за «прекрасные песенки». Скорее всего, это те песни, которые были написаны Шопеном уже в Вене — «Печальная река», «Жених» на стихи С. Витвицкого и «Литовская песенка» на стихи Л. Осиньского. В этом же письме слышны отголоски тех встреч в Варшаве, на которых обговаривались пути развития польской национальной культуры. «Ты непременно должен стать творцом польской оперы; я глубочайше убеждён, что ты сможешь им стать и что как польский национальный композитор ты откроешь для своего таланта неизмеримо богатое поле деятельности, на котором покроешь себя неувядаемой славой, — пишет С. Витвицкий. — Только постоянно помни: народность, народность и еще раз народность... Существует родная мелодия, точно так же, как и родная природа. Горы, леса, воды и луга обладают своим внутренним, родным голосом, хотя и не каждому сердцу дано его услышать... Каждый раз, когда я думаю об этом, дорогой мой Фридерик, я всегда лелею сладкую надежду, что ты будешь первым, которому суждено почерпнуть из неисчерпаемой сокровищницы славянских мелодий». Мы знаем, что в будущем Ф. Шопен полностью сосредоточился на фортепианном творчестве, но внимательное и бережное отношение к народному творчеству стало его творческим кредо.
В 1832 году С. Витвицкий выезжает в эмиграцию. В Париже он встречается со старыми друзьями Залесским и Шопеном. Тогда же происходит их знакомство с великим польским поэтом-романтиком Мицкевичем, которое со временем перерастает в дружбу. Тяжело переживали польские эмигранты разлуку с родиной. «Шопен здоров и крепок, — писал соученик Шопена по Главной школе музыки в Варшаве Орловский, — он кружит головы всем женщинам, а в мужчинах вызывает ревность. Ныне он в моде, и вскоре вы увидите перчатки a la Chopin. Но его мучает тоска по дому». В это время Мицкевич пишет поэму «Пан Тадеуш», Витвицкий в 1833 году издает в Париже дневник Ноябрьского восстания «Москали в Польше» и сборник стихов «Библейская поэзия, сельские песенки и разные стихи» (1836). Залесский в это время полностью посвятил себя общественно-политической деятельности, будучи одним из создателей и членом нескольких эмигрантских организаций, много путешествует по Европе. У С. Витвицкого все больше дает знать о себе тяжелая болезнь позвоночника, что вынуждает его часто выезжать из Парижа на лечение.
В начале осени 1836 года Ф. Шопен сочинил в Дрездене песню «Колечко» на стихи С. Витвицкого, которую на прощание записал в альбом своей невесте Марии Водзиньской. Позже была написана полная ностальгической грусти песня «Весна».
В последующие годы А. Мицкевич, С. Витвицкий и Ю.-Б. Залесский поддерживают дружеские отношения с Шопеном и Жорж Санд. В 1840 году Фредерик Шопен посвящает Витвицкому Мазурку ор. 41. В том же году он начинает сочинять песни на слова Б. Залесского. Всего же из двадцати песен Шопена, дошедших до нас, десять написаны на стихи Витвицкого и четыре на стихи Залесского. В июле 1842 года С. Витвицкий гостил несколько дней в Ноане у Жорж Санд и Фредерика Шопена. «Мне тебя очень недоставало в этом году, — писал композитор С. Витвицкому в марте 1845 г. — С тобой я мог выплакаться... Сегодня придет ко мне Гротковский петь тебя и некоторые новые песни, которых он не знает — (для тебя они старые)... Залесского я видел однажды, он был так добр, что навестил меня. — Я был бы рад видеть его почаще».
С осени 1843 г. по рекомендации семьи композитора и С. Витвицкого ученицей Шопена стала приехавшая из Польши юная пианистка Зофья Розенгард. 26 ноября 1846 года Ф. Шопен и С. Витвицкий выступили свидетелями при заключении брака Розенгарт и Залесского, а спустя два дня — на их венчании в церкви St.-Roche в Париже. Композитор по этому случаю для своего друга и ученицы пишет два духовных сочинения, к сожалению, оставшихся нам неизвестными.
Среди аристократок, окружавших Шопена, была одна, с которой его связывали особенно теплые отношения — уроженка Украины графиня Дельфина Потоцкая (1807—1877 гг.). По словам Ф. Листа, «ее талант и чарующий голос пленяли Шопена, и он со страстью отдавался во власть ее обаяния». Д. Потоцкая была старшей дочерью богатого польского землевладельца С. Комара, центром владений которого были Мурованные Куриловцы в Ушицком уезде Подольской губернии. Мужем Дельфины был граф Мечислав Потоцкий, один из сыновей польского магната С. Потоцкого и Софии, знаменитой тем, что в ее честь был создан парк «Софиевка» в Умани. Но семейная жизнь не была счастливой. Дельфина оставила мужа и вместе с родителями уехала в Западную Европу. В Париже Ф. Шопен часто виделся с графиней. Она и ее сестры были его ученицами. Композитор посвятил ей Концерт для фортепиано с оркестром ор. 21 и знаменитый Вальс ор. 64 № 1, а ее сестре, княгине Людмиле де Бово — известный Полонез ор. 44. До конца жизни Ф. Шопена Д. Потоцкая оставалась его верным другом.
ШОПЕН И ГАЛИЦИЯ
Галиция после раздела Речи Посполитой отошла под юрисдикцию Австрийской империи. Но Львов при этом оставался центром польской и украинской культуры. Нельзя не вспомнить об особенной роли в жизни Польши и Галиции представителей рода Скарбек герба Абданк. С этим старинным родом семья Ф. Шопена была тесно связана. Имение Желязова Воля под Варшавой принадлежало графине Людвике Скарбек. В 1810 году у гувернера ее сыновей Миколая Шопена и его жены Юстины родился второй ребенок, сын Фридерик. Фридерик Флориан Скарбек, воспитанник Миколая Шопена, и его сестра Анна Веселовская, урожденная Скарбек, стали крестными отцом и матерью будущего великого композитора. И хотя вскоре семья Шопенов переехала в Варшаву, отношения с крестными оставались теплыми: дети Шопенов часто гостили в Желязовой Воле и Стшижеве, имении А. Веселовской. Первое известное произведение Ф. Шопена Полонез соль минор, изданный в 1817 году, когда его автору едва исполнилось семь лет, было посвящено Виктории Скарбек. В будущем, когда расстроился брак Ф. Шопена с Марией Водзиньской, ее первым мужем стал старший сын крестного отца композитора Юзеф Скарбек. Представители семейства Скарбков относились к младшей «ленчинской» ветви этого старинного разветвленного польского рода. Представителем старшей ветви был известный в Западной Украине граф Станислав Скарбек, живущий в то время в Галиции. Благодаря своей активной предпринимательской деятельности он стал одним из крупнейших промышленников Австрии. Свои деньги он вложил в постройку Польского театра во Львове, открывшегося в 1842 году, и «Заведение графа Скарбка» для сирот и престарелых из Галиции, построенное на окраине городка Миколаева неподалеку от Львова. Одним из условий существования этого огромного хозяйства было то, что куратором должен был быть только представитель этого рода. Таким образом, с 1885 года по причине отсутствия наследников галицких Скарбков место куратора занял сын Ф.-Ф. Скарбка из Варшавы Генрик Станислав Скарбек. С 1904 года последним куратором был Фридрих Франтишек Скарбек, внук крестного отца Ф. Шопена. Он возглавлял руководство приюта до 1939 года. Приют пережил тяжелые годы Первой мировой войны и кризиса 1930-х годов, но был уничтожен осенью 1939 года во время военных действий.
Недавно довелось побывать во Львове. Больно смотреть на ободранные стены Театра им. М. Заньковецкой, бывшего Польского театра графа Скарбка. Куда смотрят власти? Совершенно непонятно, о каком туристическом развитии Украины может идти речь, когда рушатся уникальные культурные и архитектурные памятники. В чем привлекательность нашей страны? Неужели в том, что, показывая руины, мы снова будем испытывать жгучий стыд за собственное государство, за невежество и ограниченность нашей власти? Следующий год будет годом 200-летия со дня рождения Ференца Листа. Известно, что он выступал во Львовском театре. Ну и что? Ведь и Лист, и Шопен, да и граф Станислав Скарбек, которому в этом году исполнилось 230 лет, не имеют отношения к «Евро-2012» — стало быть, это не повод, чтобы задуматься о ремонте Театра им. М. Заньковецкой...
Львов является колыбелью шопеновских традиций в Украине, потому что здесь жил и преподавал один из лучших его учеников Кароль Микули (1821—1897гг.). С 1858 г. этот блестящий пианист возглавлял Галицкое музыкальное общество во Львове. Позже он стал первым директором Львовской консерватории. К. Микули является основателем львовской пианистической школы. В его классе царил культ Шопена, всем ученикам он передавал свою безграничную любовь к своему учителю. Поэтому неудивительно, что среди учеников Микули были всемирно известные пианисты, прославившиеся исполнением произведений Шопена: Мориц Розенталь, Рауль Кочальский и уроженец Каменец-Подольского Александр Михаловский. Его ученица Корнелия Левенгерц-Парнас собрала коллекцию экспонатов, явившуюся основой первого польского музея Ф. Шопена, который находился в ее квартире во Львове по улице Пекарской, 14. В конце 1930-х годов К. Парнас передала свою бесценную коллекцию в Музей Яна III Собеского (в настоящее время — Львовский исторический музей). Годы и люди не пощадили это уникальное собрание, сейчас оно расформировано. Большая часть экспонатов хранятся в Историческом музее Львова, нотные издания — в фондах Львовской музыкальной академии и в нотном отделе Львовской национальной библиотеки им. В. Стефаника, отдельные работы — в Львовской картинной галерее. В коллекцию входят автографы Ф. Шопена, всемирно известный акварельный портрет композитора работы Водзиньской и многое другое. Описание этого уникального собрания требует отдельной статьи. Однако поистине грустным фактом является то, что у нас до сих пор нет альбома, в котором были бы представлены эти сокровища, и в год Ф. Шопена у нас не прошло ни одной выставки, на которой их можно было бы увидеть.
Тем не менее, в мировую историю музыки К. Микули вошел, в первую очередь, как редактор первого собрания сочинений своего великого учителя. Редакторскую работу Микули делал на основании сохраненных им прижизненных изданий произведений Шопена, в которые композитор собственноручно вносил пометки во время их совместных занятий. Кроме того, К. Микули помогали нотами, советами и личным участием многие ученики и друзья Ф. Шопена. Среди них были М. Чарторыская, К. Дюбуа, В. Рубио, О. Франкомм, а также Д. Потоцкая, предоставившая все свое собрание шопеновских произведений с авторскими пометками. В 1879 году первое собрание сочинений Ф. Шопена под редакцией К. Микули было выпущено издательством Ф. Кистнера в Лейпциге. Но это не единственный случай, когда Украина оказывается причастной к изданию сочинений классика.
С 1949-го по 1962 год в свет выходило 21-томное польское Полное собрание сочинений Ф. Шопена. Оно широко известно во всем мире, до сих пор им пользуются и пианисты всего постсоветского пространства. Работа по подготовке этого фундаментального издания началась еще в 1937 году. В редакционный совет, состоявший из трех виднейших польских музыкантов, входили Игнаций Падеревский (1860—1941 гг.), Юзеф Турчиньский (1884—1953 гг.) и Людвик Бронарский (1890—1975 гг.). Все они родились и выросли в Украине. Всемирно известный пианист И. Падеревский — уроженец нашего Подолья, ему исполнилось бы 150 лет со дня рождения. Эту дату отмечал весь мир, в том числе Польша и США. А в Украине вы что-нибудь слышали о мероприятиях, посвященных этому уникальному музыканту и общественному деятелю по совместительству? Или житомирянин Ю. Турчиньский, который с 1915-го по 1919 год вел фортепианный класс в Киевской консерватории? В архиве директора Музея Н. Лысенко Роксаны Скорульской, внучки известного украинского композитора М. Скорульского, хранится фотография Ю. Турчиньского. Сделана она в Петербурге. На ней — дарственная надпись: «Дорогому собрату по искусству Михаилу Адамовичу Скорульскому с искреннейшими и сердечнейшими пожеланиями верного служения великой идее искусства на добрую память от всегда преданного и любящего приятеля Юзефа Турчиньского. СПб., 2 марта 19...» Точное указание года, к сожалению, не сохранилось. Возможно, это 1911 год, когда пианист участвовал во Всероссийском конкурсе пианистов в Петербурге, а М. Скорульский был студентом Петербургской консерватории. Третий представитель редакционного совета, закончивший после смерти соавторов редакцию полного собрания сочинений Ф. Шопена, — львовянин Людвик Бронарский.
Данная статья лишь частично раскрывает интереснейшие страницы нашей музыкальной истории, в которых отражен исключительно высокий уровень культуры. Главными героями этого материала оказались поляки. Их имена известны в мировой культуре, однако почему-то слишком редко вспоминают об их украинском происхождении. Мы, как плохие наследники, получив от предыдущих поколений бесценные сокровища, даже не пытаемся приоткрыть сундуки, в которых они хранятся. А ведь следующий, 2011 год будет годом 200-летнего юбилея Ференца Листа. Неужели мы снова сделаем вид, что к нам это не имеет никакого отношения? И пусть теперь Венгрия нас развлекает...
