Вроде бы рано бить тревогу: до 150 летнего юбилея Ивана Франко осталось больше двух лет и можно еще успеть сделать немало. К тому же, уже и оргкомитеты по празднованию юбилея Великого Каменяра назначены на разных уровнях, и Президент своим Указом позаботился, чтобы не забыли об этой дате. И все-таки некоторую грусть ситуация вокруг этой выдающейся личности вызывает. А если копнуть глубже, то отношение к Франко блестяще отражает ситуацию, сложившуюся в нашем обществе, — с его ценностными ориентирами и уважением к людям, много сделавшим для утверждения национального духа.
Однако начнем с более прозаичного — материального — с маленького домика на тихой львовской улице, куда иду для разговора с директором Мемориального музея Ивана Франко Романом ГОРАКОМ, одним из самых авторитетных франковедов в Украине и одним из тех людей (а возможно, вообще одним), кто уже несколько лет стучится в разногабаритные двери Власти — помогите!.. Ведь уже давно во Львове идут разговоры, что дом в ужасном состоянии, и если немедленно не приложить усилия — у потомков его не будет.
— Роман Дмитриевич, кажется, Франко полжизни потратил на то, чтобы выплатить за этот дом ссуду?..
— Франко приобрел участок в месте невыгодном. Совсем рядом стоял кирпичный завод, а именно здесь выбрасывали производственные отходы. Однако из всех участков только этот был ему по карману. И тот бы не купил, если бы не украинские гимназисты. Им было стыдно, что семья Франко вынуждена все время переезжать с одной квартиры на другую. В 1898 году праздновалось 25-летие его творческой деятельности, и дети по копейкам собрали своему учителю на подарок. За два года до этого отмечали юбилей автора «Огнем и мечом». И тогда ученики также собрали Сенкевичу на подарок, однако купили ему целое поместье. Франко же радовался, что смог приобрести этот клочок земли…
Деньги, оставшиеся после покупки участка, пошли на то, чтобы сначала выстроить стену, поскольку земля «ползла», и сделать глубокий фундамент, чтобы добраться до устойчивого грунта. И потому, когда Иван Франко вышел, как мы сейчас говорим, на ноль, т. е. деньги закончились, то он вынужден был взять на 37 с половиной лет кредит в банке на довольно жестких условиях. Вся отдача была расписана по годам, поэтому всяческие легенды о том, что Ивану Яковлевичу эта хата досталась сразу же после развала Австро-Венгрии — миф. Никакие банки не разваливались, обязательства переходили к другим лицам, и только сын Тарас выплатил последний взнос.
Музей открылся в 1940-м (выплатив детям около ста тысяч рублей, дом национализировали), однако никаких ремонтных работ, как свидетельствуют документы, не проводили, только отделочного типа. Когда же пришли немцы, дом был выставлен на торги. Приобрел его директор завода «Одеон». Вот он и делал первый серьезный ремонт. О мемориальности речь не шла, хотя, может, дом и выиграл в нескольких моментах как материальное сооружение. Байер подвел газ, электричество. При Франко было керосиновое освещение, топили дровами. Когда наступала зима, теплой была практически одна печка в столовой, где дети учили уроки. В спальнях только подтапливали.
— А почему меня не пропустили на второй этаж, где, помню, была когда-то расположена экспозиция?
— В войну одна бомба упала перед домом Франко — сорвала крышу, выбила окна, повредила стену. Потом повреждения закамуфлировали, однако без каких-либо мемориальных замечаний. Ведь было известно, какая стояла крыша при Франко. Можно было к оставшейся доставить аналогичную. Однако сделали новую крышу, к тому же кто-то предложил «рацуху». Раньше между этажами было деревянное перекрытие, теперь положили цементные плиты, скрепили их проволокой. Понятно, со временем потолок прогнулся и мы теперь под опасностью обвала, не можем использовать в полной мере второй этаж. Вынуждены забрать всю мебель, ликвидировать экспозицию. Теперь оказалось, что еще и «полетело» электричество, есть опасность пожара. Стены трещат, канализация разрушена и все из нее течет под фундамент. Дом в полном смысле плывет. Выделяемые деньги позволяют только латать дыры, а нужно проводить работы в комплексе…
— В газетах время от времени появляется информация о том, что то одна партия, то другая озабочены состоянием мемориального музея…
— Каждый теперь хочет сделать себе какую-то рекламу заботясь о ценностях украинского народа. Однако одни говорят, а другие делают. У нас по соседству через два дома народный депутат Игорь Шурма, и именно он пытается всяческими способами помочь музею. Мы за 10 лет не получили ни копеечки, чтобы приобрести какой-то экспонат. Понимаете, что это означает?! Мы не можем купить литературу, книги. Игорь Шурма купил нам за свои деньги гравюры Мавриция Готлиба, школьного товарища Ивана Франко, первоиздание произведений Каменяра, может до 40 вещей уже доходит. От имени СДПУ(О) он еще подарил компьютер, потому что нам очень хотелось иметь компьютерную картотеку.
Каждый год мы организовываем так называемых Франковские толоки, чтобы упорядочить территорию. Я обращаюсь к каждой из 32 (или сколько у нас теперь во Львове политических организаций?), делаю объявления по радию, пишу письма. Вы думаете, кто-то приходит и берет грабли в руки? Приходил только Шурма со своим штабом. Брал щетку, белил деревья, подметал. Мало того, приносил целую кучу хозяйственных вещей — смолу, грабли. Когда он начал это делать, другие партии подняли шум, что Шурма приватизирует себе музей. Кстати, СДПУ(О) даже не заключила с нами договор о сотрудничестве.
Когда приехали представители РУХа, в частности Костенко, мы заключили договор, нам много пообещали. И мы искренне ждали поддержки, но кроме заявлений в прессе никаких реальных вещей не получили. Мы ко многим обращались, и я постоянно подчеркиваю: я готов работать с коммунистами, готов работать с националистами. Это все украинские партии, это все разные взгляды, и в конечном итоге мы все живем в одном обществе.
— Вчера зашла в книжный магазин при Львовском университете. Кроме «Перехресних стежок» — ни одного произведения Франко. На факультете журналистики — ни одного аспиранта, который защищался бы на тему «Публицистика Франко». Хотя Иван Франко печатался во всех известных европейских изданиях того времени. Правда, на филологическом факультете несколько аспирантов есть. Однако Франко в общем — непопулярная ныне тема. Полное издание его произведений, без купюр, не выходило никогда. Это, наверное, вылилось бы в 80 томов, а издание 80-х составляет только 50. В галицких газетах цитируют кого угодно, но не Франко…
— Здесь нужно перейти к личности Ивана Яковлевича. Он всегда стоял в оппозиции к любой общественной формации, которая у нас была. (Даже к нынешней.) Его знаменитое выражение чего только стоит: «Розмова про державність, самостійність є пустою фразою, поки її не наповнити суттю. Українському простому селянинові є однаково, з ласки кого він буде голодувати чи здихати з голоду — чи чужого пана, чи свого пана-патріота». Нужно ли к этому еще что-то добавлять? А другая его прекрасная фраза: «Самостійність України стане абсолютно пустим звуком, якщо вона не стане бажанням кожного члена суспільства». Нам свобода упала в руки и мы не сумели ей воспользоваться. Да мне стыдно каждый день идти в музей по улице около польского консулата, потому что мне кажется, что уже вся Украина уехала. Очереди иногда доходили до этого музея, а до нас метров 200!
Если читать его вещи, многие могут себя узнать. «Як ти смієш, черепино недобита про своє спасіння дбати, там де гинує міліон?» Это написано 110 лет назад. И «чому в нас відступників так много і чом для них відступство не страшне? Чом рідний стяг не кличе нас до свого, чом працювать на рідній ниві встид, але не встид у наймах, у чужого?»
Личность чрезвычайно сложная, она только начинает приходить к нам. И то, к сожалению, для избранных. Кто сегодня читает Ивана Франко, перед тем как лечь спать? Мы сегодня скорее рассуждаем, правильно ли сделали, что вывели «Борислав сміється» из школьной программы, потому что он отстаивает социалистические идеи? Мне такие вещи кажутся смешными.
— Иван Франко — правдивый галичанин, однако именно галичане не могли простить ему многие вещи. Например, что женился на «схиднячке». Хотя многие галицкие барышни имели на него виды. Не могли простить его высказываний «про галицький загумінок», «осібність Галичини», непростые отношения, складывавшиеся между людьми...
— О, это для меня больная тема. Я думал, что под именем Ивана Франко, который прошел все эти партии, удастся людей объединить… Франко ведь был сначала социалистом и написал программу партии социалистов, которая конкурировала с Энгельсовской, Бруксовской программой. 78-й год, он переводит «Капитал», а потом все это отвергает и переходит в другую стадию, появилось его стихотворение «Не пора, не пора москалеві, ляхові служити…», ставшее национальным гимном. Совсем другая точка зрения. Потом прошел национал-демократическую стадию. А в 1898 году отошел от всего и сказал: «В наших партіях постійно тільки видно корисні цілі керівників, і мати з ними справу…» Он не хотел мараться. Он отошел в сторону, спокойно работать для народа, повышать его культурный уровень. Это означало — достижения мировой культуры делать доступными для украинского народа. Франко, следует признать, больше всего сделал переводов. Вот стоят произведения, несколько полок. На первой — меньшая часть оригинальных и большая переводов с 18 языков. А как он переводил! Недавно был на конференции, где сравнивались переводы «Фауста». Иван Франко — молодой парень, 24 года, делает перевод «Фауста» самый совершенный, то есть выдерживает ритмику, ударения, количество гласных и согласных в строке.
Это был и феноменальный экономист. Историк какой! Да все более поздние труды по крепостному праву базировались на Франко. Первый политический деятель, создававший парламентскую партию — радикальную партию, которая уже имела свою программу, устав и претендовала на фракцию в парламенте. Все у него было гениально предусмотрено, разработано, исходя из тех конституционных прав, которые предоставлялись в тогдашней империи.
Его программой-минимум было создание в Галичине автономной области, на основе которой уже создавалась бы украинская государственность, украинская соборность. Конечно, нужно было определенным образом провести выборы. Каждое село выбирало своего человека, а уже тот избиратель шел голосовать дальше. Кроме того было пять курий. Франко поставил задачу: опираясь на крестьянскую курию, отобрать украинского кандидата, который будет отстаивать в парламенте вопрос автономии украинской области. Что здесь творилось! Иван Франко из хаты боялся выйти, настолько его затравили. Ему, конечно, не дали победить на выборах, ведь тогда посол был большой пан. Имел государственную дотацию, много привилегий. Понятно, что борьба за посольский мандат была страшная. И тогда все умели говорить, что они будут выступать за Украину, ставить вопрос в парламенте об украинской государственности, отстаивать права бедного, несчастного народа. Когда же получили посольский мандат, об обещаниях забыли. А на следующих выборах уже украинских парламентариев не выбирали…
— Что сегодня особенно актуально в отношении личности Ивана Франко?
— Источниковедение. На основе чего появлялись те или иные вещи, какова была реакция Ивана Франко и окружающих на то или иное явление? Стоит внимательнее просмотреть газеты, документы, узнать реальную ситуацию, был ли он в том или ином вопросе прав? А сейчас наступило время поучений. Любят рассуждать — Франко должен был сделать так или так. Несколько докладов слышал и ужасался. Какой-то, пардон, задрипаный аспирант провозглашает, что Иван Франко был «неправильным» по отношению к «Молодой музе» (была такая поэтическая группировка. — Авт. ), он их громил. Например, был еще один деятель, так он просто добивал Ивана Франко за его поэзию, — дескать, он правильно делал, потому что понимал в тех вещах больше. Страшная тенденциозность. А критик должен давать слово одной и другой стороне, чтобы не утратить объективности. У нас же обязательно стать нужно на одну позицию, а теперь становятся только на позицию оппонентов Франко.
Хочу одно сказать — уже все наши украинские писатели с головы до ног оплеваны. И Бузиной, и другими. Не хочу сглазить, но еще глобально не взялись за Франко, вероятно, не по зубам. Время от времени только кусают. Говорят на тему «Иван Франко и женщины», приписывают ему аморальность. Была такая волна, чуть ли не поименно перечисляли, с кем спал Иван Франко. Потом волна прошла. Теперь снова: вот там не трижды ему являлась любовь, а была еще целая плеяда женщин. Обсасывают, что Иван Франко был сифилитиком. Есть миллиарды сифилитиков, но ни один гением не стал.
— Когда Франко умер, некрологи появились, кажется, в 224 зарубежных изданиях…
— Он был первым украинским профессиональным публицистом. Кстати, платились гонорары за счет подписчиков. Подписалось пятьсот людей, и считай, сколько нужно за печать, сколько корректорам, а сколько авторам. Франко писал во все европейские газеты. Что это значит — писать для газет высокого уровня? Работать, глубоко исследуя тему (я уж не говорю, что нужно в совершенстве языки знать), проявлять широту мышления и делать ее интересной для европейского общества. К тому же он должен был жить с того, что написал. Работал как сумасшедший, за копейки. Если вы почитаете воспоминания о Франко, то узнаете об условиях, в которых он творил. По хате ходит аист со сломанным крылом, лягушка, черепаха лазит, дети балуются, танцуют, жена там ведет свои разговоры. А Иван Франко сидит, работает, разложенные бумаги, книги. Умение работать, концентрироваться на главном и отключаться от посторонних звуков у него было колоссальное. Когда у него парализовало руки, то он страшно жалел, что сделал мало. Ему предрекали полгода, а потом смилостивились, дали еще три, а он прожил восемь лет.
Непросто было делать переводы человеку с парализованными руками. Зато у него была феноменальная память. Секретарю диктовал. Он, например, написал свои произведения, не имея Кобзаря под руками, а они — основа для шевченковедения. И его еще обвиняют, что он какую-то строку там не так процитировал в стихотворении Тараса Шевченко. Лампы не было, чтобы в хате ему светила, и сапог, чтобы пойти на почту за газетой. Конечно, можно было не быть принципиальным социалистом (как его им сделали — еще отдельный вопрос), покланяться, быть хорошим, получить государственную работу. И все бы было хорошо, как и сделали его товарищи. Его одного какого-то черта так несло.
Представьте, первый ученик Дрогобычской гимназии, гордость Львовского университета. Он еще на первом курсе был, а дрогобычские евреи уже ему выбивают стипендию из фонда Главинского, 210 золотых. (За 80 золотых покупалась корова.) Деньги он не ценил и всю жизнь моментально отдавал их на какое-то издание. Жена ходила и плакала: у детей нет рубашки, не в чем ходить, а ты отдаешь последнее на журнал «Життя і слово». Голодал, а книги свои переплетал. Ему, кстати, предрекали, что он будет министром Австро-Венгрии (ибо он был блестящим экономистом), а его пригоняют по этапу, как бродягу, в село. И он приходит в это родное село, ждавшее от него взлетов, в то село, в котором он первый получил гимназическое образование, и отчим со слезами ему советует: «Из тебя уже ничего не будет, чем так биться головой о стену, лучше иди в монастырь…»
Не сбылась и его мечта стать преподавателем украинского университета. Когда ему дали пробную лекцию, то он читал ее о «Наймичке» Тараса Шевченко, а после лекции студенты его качали на руках. Кто хотел иметь такого конкурента?! К тому же польский профессор должен был быть на три головы выше украинского. Его руководитель докторской работы Ягич с одной стороны его гладил, а с другой — вредил. В 1904 году, когда Российская империя, снимая запреты Валуевские и Эмские на украинский язык, хотела реабилитироваться в глазах мира и дать звания академиков выдающимся украинцам, то в списке первым стоял Иван Франко. Обратились тогда к Ягичу, руководителю докторской работы, работавшему советником цесаря по славянским вопросам. И тот отписывает в Российскую Академию наук: «Ежели Вы хотите, чтобы на территории Вашей империи и белорусы заговорили о самостоятельности, то пустите туда Ивана Франко». Лучшая рекомендация, мне кажется. Конечно, ему такой милости не дали, ему вообще въезд на территорию Российской империи был запрещен. Журналы, которые он редактировал, там не шли. В основном работал в газете корректором, только потом начал редактировать. Но благодаря Франко услышали о таких именах как Панас Мирный, Нечуй-Левицкий, Леся Украинка, Олена Пчилка. Назовите сегодня кого-то из наших патриотически настроенных писателей, который бы садился и неизвестному литератору Самойленко под псевдонимом Сивенький переписывал от руки 200 писем, формировал книжку и отдавал. А так было, и не раз.
Он не мог найти работу в украинских изданиях и на 10 лет пошел, как он говорил, «в найми» в польскую газету «Курьер львовский». Писал полякам, которые не хотели и смотреть на украинскую прессу, об Украине. И лучшие произведения Франко были связаны именно с этой газетой. Например, тематика дня сегодняшнего: каждый год вывозилось и продавалось в бордели индийской армии, в стамбульские, американские бордели огромное количество украинских девушек. Иван Франко первым поднимает этот вопрос. «Для домашнього вогнища» называется вещь. Он месяцами сидел на судебных резонансных процессах, а потом писал об общественной морали. То есть он исследовал и с чрезвычайной настойчивостью отстаивал интересы народа, к которому принадлежал. Говорил в зарубежных изданиях о всех болезненных украинских проблемах. От него узнавали об Украине. И если он был бы сыном какого- то другого народа, то получил бы мировое признание значительно шире. А мы о Франко молчим. Мы не знаем его. И это не делает нам чести.
