Но время прошло, срасти постепенно улеглись и нынешним летом имя Владимира Гришко вновь появилось на театральных афишах. На оперу «Травиата», которая давным-давно идет в киевской опере, ажиотаж был невиданный. Публика шла послушать именно Гришко. Критики отметили, что Владимир вырос в профессиональном плане: вокал и драматическая игра им доведена почти до филигранности. Затем артист, как почетный гость, принимал участие в международных фестивалях классической музыки «Звезды планеты», впервые проходивший в Ялте и был в составе украинской делегации на «Славянском базаре в Витебске». Для многих зрителей настоящим подарком стало его выступление на праздничном концерте, посвященном Дню независимости. В этом сезоне он подписал договор с Национальной оперой Украины на участие в нескольких спектаклях. С Владимиром Даниловичем мы встретились накануне его отъезда в Америку, поговорив о прошлом и будущем.
ВЧЕРА
— У меня очень плотный график работы, поэтому на выступления в Украине пришлось потратить собственный отпуск. Воспользовался возможностью встретиться с коллегами, познакомиться с молодыми музыкантами и заодно проверить, не забыла ли меня публика. Вы знаете, во время выступлений на фестивале «Звезды планеты» я был приятно удивлен целым созвездием новых имен. Причем все участники были лауреатами престижных международных конкурсов. Замечательно, что они не замыкаются в узких рамках. Участвуя в творческих соревнованиях каждый артист закалялся и воспитывает в себе бойцовские качества. Не секрет, что на сцене нужно быть сильным. В моем активе пять конкурсов. Я потратил море адреналина и нервов. Например, в Марсель я поехал за свои деньги и там стал лауреатом. И за это, на следующем конкурсе имени Глинки, мне первую премию не дали — пришлось довольствоваться лишь второй. Причем председатель жюри подчеркнула, что это наказание за мою строптивость. Но если вы думаете, что я сдался, то вы не правы. На конкурсе Пласидо Доминго в Барселоне (1989 г.) был удостоен титула «лучший тенор», а на Международном конкурсе вокалистов в Тулузе я получил гран-при.
Из Киева уехал потому, что мне в нем давали петь. Впрочем, если посмотреть на репертуар: Андрей («Запорожец за Дунаем»), Рудольф («Богема»), Петр («Наталка Полтавка»), Альфред («Травиата»), Владимир («Князь Игорь»), Ленский («Евгений Онегин»), Марко («Наймычка»), Грицько («Сорочинская ярмарка»), то вроде грех жаловаться. А с другой стороны — кляузы, интриги, доходило даже до того, что подмешивали в воду какую-то гадость и ни с того, ни с сего мог расстроиться желудок. Мне кажется, что этот «террариум единомышленников» можно извести одним способом: привести священника и освятить помещение. Слишком много злой энергии находится за кулисами. Когда сообщил руководству Национальной оперы, что веду переговоры с «Метрополитен-опера», то некоторые наши мэтры, открыто предупредили, что сделают все, дабы меня не выпустить. В частности, в этой компании, не последнюю роль сыграл дирижер г нДороживский. Все мои аргументы о необходимости расширять границы и прославлять своим творчеством нашу страну, они не хотели слушать. А я уверен, что артист должен, пока есть силы, как можно больше выступать. Общаться с различными музыкантами, дирижерами, режиссерами, попробовать себя в различных школах. Может, это громкие слова, но я должен выполнить миссию, которая ниспослана мне Богом. Вы не забывайте о том, что был период, когда начала рушиться социалистическая империя, новые постановки в театре практически не ставились, а работать на старом багаже я считаю нецелесообразным. Если бы я не уехал, то был бы — надцатым тенором киевского театра. Сделав себе имя за границей, я чувствую, как ко мне стали лучше относиться и дома. Я стал интересен режиссерам и они предлагают работать совместно. После смерти Анатолия Соловьяненко, я сказал, что ему нужно было иметь сердце льва, чтобы жить среди шакалов. Мои слова вызвали такую волну негодования среди старожилов оперы, хотя поименно я никого не называл. Хорошо, что нынче руководство оперы изменилось, сейчас администрация стала прислушиваться к артистам. Я верю — лучшие дни киевской оперы еще впереди.
Посмотрите, сколько замечательных артистов с прекрасными голосами работают в Украине, но о них никто не знает за рубежом. Они хоронят свой талант, забывая о том, что век вокалиста очень недолговечен. Анатолий Борисович Соловьяненко говорил, что нужно много работать и петь, петь, петь... Я один из первых, кто уехал работать по контракту за границу. Если сравнивать мой театральный имидж десять лет тому назад и сейчас, то он значительно изменился. В первые годы работать в Америке было очень тяжело. Коллеги меня воспринимали как «русского медведя». Для них все, кто приехал из бывшего Союза, — русские. Пришлось во многом себя ломать. В штатах, даже если у вас неприятности и какие-то житейские трудности, все равно улыбайся. После пребывания там, я и сам заметил, что как только выхожу за порог своего дома, то начинаю улыбаться.
СЕГОДНЯ
— Для певца каждая партия — определенный экзамен на мастерство. Опера «Лючия ди Ламмермур» давалась мне трудно. После моего дебюта в Нью-Йорке зрители долго не отпускали, а в рецензиях было написано, что они услышали молодого Вернера Крауса. К роли Эдгара я шел три года. Перестрадал, пропустил ее через свое сердце. Так случилось, что именно в этот период я пережил личную трагедию — умерла моя мать, затем братья. Общаясь со своими зарубежными коллегами, я заметил, что их профессионализм часто зиждется лишь на кошельке. А от этого искусство всегда страдает. Может быть поэтому и ценят там нас — славянских артистов, что берем не только мастерством, а душевным исполнением.
За рубежом у меня появилась возможность не только петь в традиционных классических постановках, но и экспериментировать, работать с такими неординарными режиссерами, как Питер Устинов, Франко Дзефирелли, Дмитрий Бертман. Например, в прошлом сезоне я принимал участие в авангардной постановке «Травиаты», осуществленной Канадской оперной компанией. «Находки» режиссера Бертмана публика воспринимала неоднозначно. Одни восторгались, другие пребывали в шоке. Чего стоит лишь один финальный выход служанки Анинны в платье со шлейфом, который рос от такта к такту и вытягивался на весть простор сцены, постепенно увлекая за кулисы смертельно больную Виолетту? Героиня оперы находилась как будто в двух мирах: белом — с кринолинами и черном — в кожаных костюмах в неоновом мерцании. Я не могу сказать, что в восторге от современной «Травиаты», но работать мне было необычайно интересно. Английского дирижера Роберта Брэдшоу, возглавляющего Канадскую оперную компанию, критики называют авантюристом. Он не боится экспериментировать, приглашая в свой театр музыкантов, актеров и режиссеров разных школ. Сейчас он занят реализацией проекта «Кольцо Нибелунгов».
ЗАВТРА
— Мой настоящий дом в Киеве. А работать приходиться не только в Нью- Йорке, но и по всему свету. Ведь за границей солистов приглашают на конкретные постановки. В этом году отдохнуть мне не удалось, а впереди серьезный сезон в «Метрополитен-опера». Вместе с Валерием Гергиевым мы будем работать над прокофьевским «Игроком». Этому дирижеру я очень доверяю, считаю, что он меня настраивает словно скрипку. Поэтому разучивать партитуру буду в дороге. Наш последний с Гергиевым спектакль — опера Дмитрия Шостаковича «Екатерина Измайлова», который поставлен английским режиссером Грехемом Виком. Она совершенно непохожа на традиционное прочтение русской оперы. На сцене вместо декораций крутился автокран. Моя партнерша, исполняющая роль Екатерины, — сексапильная блондинка. Возможно, поэтому страдания и страсть в этой постановке трансформировались в любовные разборки. Тем не менее, эта опера зрителей удивляет, ломает штампы. Мы сейчас живем на срезе века и вполне понятно, что деятели искусства пытаются заглянуть в будущее, предугадать, какой станет опера в ХХI веке. За четыреста лет она как жанр видоизменялась, а все новое на «ура» принимали редко. Только путем проб и ошибок можно двигаться вперед. Именно за границей чувствуешь, что становишься патриотом. Я ни на минуту не забываю, что я украинец и, общаясь с иностранными журналистами, обязательно подчеркиваю это. К сожалению, украинскую оперу за границей не знают. Это касается и камерной музыки. Поэтому, выступая с сольными концертами, я обязательно несколько номеров включаю в программу. Нынче готовлю новый компакт-диск в котором будут звучать арии из русских опер. Его выпустит фирма «Накса-Гонконг».
Мы договорились с руководством Национальной оперы, что в этом сезоне в удобное для меня время я выступлю в спектаклях «Царская невеста» и «Травиата».
Не хочу заглядывать далеко, но пока есть голос, я собираюсь петь. А когда выйду на пенсию, возможно осяду в Киеве, куплю большой дом и начну учить вокалу учеников. Например, если мой сын, когда вырастет (ему 11 месяцев), захочет стать певцом, то я ему помогу только в том случае, если услышу, что он поет лучше меня, — посредственностям не место на оперной сцене.
