Нынче понемногу открываются закрытые фонды архивов. Имеем возможность знакомиться с книгами, изданными за границей. И во многих случаях новые знания не совпадают с тем, что нас принуждали изучать, или открывают доселе неизвестное. Таким образом заполняются белые пятна нашей истории. Но в то же время, все громче звучат голоса, что этих новаций нам не требуется, поскольку они извращают историю. Мол, раньше все исторические события освещались верно. Конечно, такое мнение не соответствует истине. Вот два взгляда на одно и то же событие, о котором писали два выдающихся деятеля украинской культуры.
Хорошо известно имя скульптора, кинорежиссера Ивана Кавалеридзе. В 1941 году он снимал фильм об Олексе Довбуше. Вот отрывки из его воспоминаний о событиях 1941 года, помещенные в книге «Иван Кавалеридзе», «Мистецтво», Киев, 1988: «Много лет я храню удостоверение о командировке, которая в силу обстоятельств принудила меня пройти через все круги ада. Оно гласило: «Выдано режиссеру Кавалеридзе И.П. в том, что он командируется Киевской киностудией художественных фильмов в г. Львов, Станислав и их области по делам съемок фильма «Песня о Довбуше», сроком до 2/VII 1941 г.».
«Восемь съемочных дней прошли плохо, хорошей погоды не было, хромал транспорт, не собрать массовку. Работа не клеилась. Мучило предчувствие роковых событий. На девятый день началась война...»
«Связь с Киевом прервана. Местное начальство предложило нам отправить военнообязанных в ближайший военкомат, а остальным пробираться в Киев.
В группе осталось двадцать семь человек. Саквояжи, узлы, реквизит. Загрузили все в грузовик и пикап. Двинулись».
«Уже позади Львов, который бомбардировали враги, но мы его быстро проскочили. Вдруг шоссе опустело, стало жутко...»
«Неожиданно из балки появились фашистские мотоциклисты, следом за ними выехал тяжелый танк. Мотоциклисты мгновенно окружили нас. Танк медленно приблизился, открыл люк, появилась голова и рука с пистолетом».
«Увидев, что мы не сопротивляемся и не имеем оружия, фашисты начали выяснять, кто мы и куда едем. Мы ответили, что возвращаемся из киноэкспедиции...»
«Пересмотрели наши вещи. Машины и все имущество реквизировали. Дальше добирались пешком... Ночевали в хлеву, где лежало много снопов соломы после обмолота...»
«Прошли двенадцать километров. Осталось меньше сорока до Ровно. А там Новоград-Волынский, Житомир».
«Немецкий солдат при очередной проверке документов требует отправить нас назад в Дубно, в комендатуру. Он подозревает, что мы разведчики».
«Делопроизводитель коменданта долго изучает наши документы. Когда доходит очередь до моего удостоверения, приносят откуда-то толстую энциклопедию, изданную то ли в Мюнхене, то ли во Львове, начинает листать... Маленькая заметка в энциклопедии о Кавалеридзе — скульпторе и кинорежиссере спасла нам жизнь».
«Ожидая разрешения на дальнейшее продвижение, находимся под арестом в полутора километрах от Дубно, на хуторе: пропалываем огород, роем канавы, трамбуем шоссейную дорогу».
«Когда через месяц нам позволили идти на Ровно, пришлось по дороге опять заночевать в том же хлеву».
«Пришли в Ровно, зашли в разрушенное здание вокзала, в темноте нащупали скамейку и заснули... Когда утром мы очнулись, то увидели над собой огромное перекрытие вокзального зала, которое болталось на одной балке. Мы бросились прочь из зала, и только чудо спасло нас. Пошел дождь, началась гроза, и перекрытие рухнуло...»
«Выхожу на площадку, от которой начинается шоссе, направлющееся к Новоград-Волынскому, а там Житомир, Киев...»
«Вдруг возле меня появляется незнакомый человек. Пристально посмотрел на меня и ошеломил вопросом:
— Ведь лучшего места для памятника не найти?!
— Какого памятника?
— Я имею в виду Олеко Дундича.
— Я не спрашиваю, кто вы...
— Мы с вами встретились в Отделе культуры в Киеве...
Он написал мне сразу же как вышел из подполья... Моим собеседником оказался Василий Андреевич Бегма — секретарь Ровенского обкома партии».
Больше о Ровно в воспоминаниях ни слова. А в то же время в Ровно находился писатель Улас Самчук, который редактировал украинскую газету «Волынь».
Вот что он об этом написал в книге «На белом коне». Цитирую по изданию общества «Волынь», 1980 г., Виннипег, Канада: «В этот же вечер преинтересное знакомство с группой людей Киевской киностудии, которые прибыли сюда накануне моего приезда и поселились как раз напротив моего временного жилища. Режиссер Иван Петрович Кавалеридзе, его ассистентка по монтажу Татьяна Федоровна Прахова, кинооператор Иван Иванович Шеккер и жена Шеккер Вера Михайловна.
Действительно интригующее общество — часть фильмовой группы Кавалеридзе, которая в Карпатах делала фильм «Песня о Довбуше», бежала от войны в Киев, под Дубно около села Птичьего была остановлена немцами, изведала много приключений и вот аж теперь добрела сюда.
Наше знакомство было исключительно просто и исключительно приятно. Они, кстати, случайно уже знали обо мне по рассказам одного селянина из Панталии около Дубно, у которого они некоторое время жили. Иван Петрович — высокий, грузноватый, с костлявым характерным лицом, седеющими волосами, занимал отдельную небольшую комнатку. Мы встретились, как старые друзья, через несколько минут разговора мы уже имели много общих интересов — кино, литература, воспоминания... Я засыпал его вопросами о Киеве, об известных людях, он много об этом знал и много мог поведать.
Меня интересовала также его собственная личность — один из первых пионеров украинского фильма еще перед первой войной, со времен так называемого ателье «на Сырце» около Киева, наиболее выдающийся после Довженко мастер киноискусства, творец таких фильмов, как «Колиивщина», «Перекоп», «Ливень», «Штурмовые ночи», «Наталка Полтавка», «Запорожец за Дунаем» и многих других, а также выдающийся скульптор, автор многочисленных скульптурных работ. Татьяна Прахова, поначалу актриса в фильмах «Земля» Довженко, «Трансбалт» Билинского, позже выдающаяся киномонтажистка в фильмах А. Довженко, И. Кавалеридзе, И. Аненского, И. Савченко. Она работала над такими фильмами, как «Пятый океан», «Прометей», «Наталка Полтавка», «Запорожец за Дунаем», «Богдан Хмельницкий»... Иван Шеккер — один из выдающихся кинооператоров, ученик славного Дмитрия Демуцкого, соавтор мночисленных известных фильмов... И, наконец, его элегантная жена Вера, которая работала на киностудии секретаршей.
Для меня все они были исключительно аттракционным явлением, я был жаден до людей из Киева такого стиля, мне хотелось их узнать и много от них услышать. И я их понял. Мы понимали взаимно. Мы встретились, познакомились и стали друзьями. На долгие времена».
«А вечером в этот день на квартире С. Скирипника состоялся интригующий прием. Разумеется, приглашены также наши киевские гости».
«Это моя первая встреча с людьми «из того света» была наполнена до краев очень интимными, глубокими и искренними переживаниями, которые хотелось излить наружу каким- то особым языком. Песня, музыка, танец, радостный смех — вот язык, на котором легче всего говорить в таких случаях, а потому небольшое жилище Степана Ивановича было наполнено именно этим языком, чувствовалось идеально хорошее настроение, все хотели вырваться из войны, из идеологий, из кривотолков, быть людьми среди людей. Вспоминается прекрасная Вера Шеккер с ее креольским, кокетливо-улыбающимся, дискретно-влекущим, очень женственным лицом, с блестящими, цвета янтаря очами, с буйными каштановыми волосами. И с ее «Чубчик, чубчик кучерявый», который она исполняла с такой страстной экспрессией и такой прихотливой нежностью. Или снова вспоминается Таня Прахова — острая противоположность Веры: напряженно-спокойная, внутренне-взволнованная, с прекрасными большими и глубокими карими глазами и свежим, ярким румянцем на алебастровобелых щеках. В ярко-красном свитере и черном сатиновом платье она создавала идеальную модель для картин стиля Ренуара — сочетание украинско- черноморского и французско- провансальского типа.
Иван Петрович Кавалеридзе был спокоен, ровен, совсем трезвенник, но одинаково общителен, полон юмора, а когда началось состязание в пении, он своим небольшим глухим голосом очень красиво исполнил «Чорноморець, матінко, чорноморець», и эта песня в его интерпретации осталась в моей памяти на всю жизнь.
Это был прекрасный вечер, было много разговоров, смеха, и это продлилось до поздней, очень красивой украинской ночи. Неохотно расходились домой под пение белорусской «Бувайце здарови», которую кажется, запевал Степан Иванович».
Сравните два воспоминания двух известных людей — И. Кавалеридзе и У. Самчука. Вымышленная встреча Кавалеридзе с Бегмой — это, наверное, требование коммунистического редактора воспоминаний кинорежиссера. В советские времена запрещали упоминать патриотов Украины, в том числе и Уласа Самчука. Но в воспоминаниях Кавалеридзе описана страшная ночь в разрушенном вокзале в Ровно. А на самом деле была теплая встреча в гостеприимном доме — с танцами, застольем, теплыми и дружескими разговорами. Таня Прахова из группы Кавалеридзе осталась в Ровно. А впоследствии стала женой Уласа Самчука. Уехала с ним после войны за океан. Остались работать в редакции ровенской газеты «Волынь» Иван Шеккер и его жена Вера. Они также были в группе Кавалеридзе. И в достоверных воспоминаниях такие события должны быть отображены. Но о таких важных событиях в жизни Ивана Кавалеридзе нет ни одного слова. Так неужели это и есть наша история — без Уласа Самчука, его друзей, знакомых? Коммунистические редакторы выбросили все это из воспоминаний Кавалеридзе. А то и совсем запретили вспоминать об «украинских буржуазных националистах». После Ровно Иван Кавалеридзе приехал домой в Киев. Как он описал это событие?
«Оккупированный фашистами Киев встретил меня безлюдными улицами, скелетами разрушенных домов, обгоревшими костяками Дарницкого и Новодевичевого мостов, руинами Лавры».
«С первых дней оккупации Киева оставшаяся местная интеллигенция делает все возможное для спасения наших людей от принудительной отправки в Германию, сохранения культурных ценностей — книг, картин, скульптур, защиты от грабежей мастерских художников; предпринимаются попытки сберечь то, что не успели своевременно вывезти музейные работники».
«Чтобы иметь возможность вывезти из Киева людей, которых преследовали немцы, организовываются «гастроли на периферию». Собранные из так называемых актеров — в действительности людей самых различных профессий — труппы ставят «Наталку Полтавку», «Запорожца за Дунаем». Билеты обмениваются на муку и пшено. Это помогает выжить, не умереть с голода».
В Киев приехал Улас Самчук, встречался с Иваном Кавалеридзе. Он знакомил Самчука с городом, с киностудией. Но этого не найдете в воспоминаниях Кавалеридзе. Вот как вспоминает об этих днях У. Самчук в книге «На коне вороном», изданной в 1990 году в том же канадском издательстве.
«И хорошо, что Иван Петрович выдающийся режиссер кинофабрик, а поэтому и жилище его выдающееся соответственно. Четыре комнаты с целой кухней на одну семью, по советским достаткам это что-то фантастическое».
«Надежда Филипповна (жена И. Кавалеридзе. — Г.М. ) хлопочет с ужином, выходят на кон наши волынские продовольственные мешки, и и во мгновение ока большой стол столовой застилается белой скатертью и уставляется питьем и едой».
«После посещения Союза писателей я намеревался зайти в отдел культуры и искусств города Киева, на бульваре Шевченко номер 10, которым руководил тогда Иван Кавалеридзе».
А уж об этой должности Кавалеридзе во время оккупации не стоит искать в наших учебниках истории.
Еще одна цитата из книги «На коне вороном». После осмотра Киева Самчук вместе с Кавалеридзе вернулись домой. «Около пяти часов мы уже были дома. Кстати, именно тогда зажглось электричество и начали греть радиаторы центрального отпления». Кто работал на электростанции, в котельной во время оккупации? Жители Украины. Много раз слышал, что во время оккупации граждане Украины не должны были работать на фашистов. А кто будет печь хлеб, кочегарить в котельной, на электростанции, мести улицы? Все это делали жители Украины. Немцы это делать для населения не собирались. Пусть рабы мрут поскорее, освобождая жизненное пространство. Еще более бессмысленное мнение, что все население должно пойти в партизаны. Следовательно, кто-то должен работать, чтобы иметь возможность выжить. В начале оккупации немцы не занимались организацией жизни в Киеве. Следили за порядком. Поэтому и возглавил одно из управлений Киевской городской управы Иван Кавалеридзе.
В воспоминаниях Кавалеридзе в коммунистические времена изымались воспоминания об Уласе Самчуке и давались вымышленные встречи с подпольщиками в Ровно. Вот такая история с историей.
