Напомним, поэтический сборник «Знак розбитого ярма» Леонида Горлача в этом году был отмечен Шевченковской премией. Ныне у писателя насчитывается около полсотни поэтических, прозаических и публицистических книг, к тому же удостоенных престижных литературных премий — им. Н.Островского, им. И.Нечуя-Левицкого, им. А.Малышко, им. Г.Сковороды, им. В.Винниченко, им. В.Свидзинского. Кстати, одним из первых, кто высоко оценил первый поэтический сборник Горлача, был автор знаменитых романов «Прапороносці» и «Собор» Олесь Гончар, который пригласил Леонида Горлача на работу в Союз писателей Украины.
— Среди множества ваших произведений выделяются исторические романы в стихах «Ніч у Вишгороді» и «Мазепа», по которым были созданы спектакли. В первом из них роль Ярослава Мудрого исполняли известные актеры Николай Козленко, Константин Степанков и Виталий Розстальный, во втором роль Ивана Мазепы — Александр Быструшкин. Расскажите о ваших впечатлениях от этих художественных проектов?
— Мне повезло с режиссером-новатором Валерием Пацуновым. Он не только системно брался за создание именно поэтических спектаклей, но и предлагал неожиданное сценическое воплощение. Он добился, чтобы спектакль шел в древних стенах Золотых ворот. И когда там разыгрывалось действо, когда творец архитектурного памятника князь Ярослав прижимался к пощербленным веками стенам и говорил с нынешними киевлянами, когда под мощную музыку Евгения Станковича выступали скоморохи или подольские ремесленники, казалось, оживал сам свод. Спектакль прошел 119 раз и с аншлагами. А выдающийся наш современник Борис Олийнык после просмотра назвал действо «визитной карточкой Киева». Все три выдающихся актера потрясали своей игрой. Недаром известный писатель-диссидент Николай Руденко, который вернулся из ссылки в США, после одного из спектаклей не сдержался и произнес в створе ворот перед своими друзьями-мучениками: «Теперь я почувствовал, что наконец вернулся на Украину»! А что касается «Мазепы», то это был радиоспектакль со всеми его специфическими жанровыми особенностями, талантливо поставленный режиссером Наталией Стрижевской.
— Чем вас заинтересовала фигура Ивана Мазепы? Создавая роман о выдающемся гетмане, вы принимали во внимание трактовку его образа в произведениях Джорджа Байрона, Виктора Гюго, Юлиуша Словацкого, Владимира Сосюры?
— Напомню, и до сих пор для наших северных соседей образ Мазепы опальный (до сих пор там в церквях провозглашают петровскую анафему тому, кто столько средств вложил в строительство Божьих храмов по всей левобережной Украине). К образу гетмана Ивана Мазепы я шел много лет. Эта тема занимала одно из центральных мест в задуманном цикле эпических полотен об истории Украины. Хотел показать Мазепу и как государственного деятеля, и смертного человека. Сложным было время, когда он жил. Иван Мазепа не предавал свой народ, и когда ему приписывают измену царю Петру, то хочется спросить: а сколько раз этот узурпатор с чисто азиатскими привычками изменял своему старшему союзнику. В конечном счете есть конфликт между спасителем остатков Украины и «прирезывателем» чужих земель методами кровавыми, конфликт между высокообразованным человеком и сыноубийцей. Естественно, я читал упомянутые произведения, как и трилогию Богдана Лепкого, труды Николая Костомарова и других историков, в частности, шведа Альфреда Енсена. Не обошел вниманием и «Записки Южной Руси» Пантелеймона Кулиша, другие архивные источники.
— Вы по натуре больше оптимист или пессимист в повседневной жизни? Как это влияет на творчество?
— Я человек остросоциальный, а поэтому постоянно нахожусь в силовом поле украинских проблем. С возрастом они донимают все острее, потому что приходится чаще думать о вечности. А это значит — все тяжелее воспринимать крах идеалов. Отсюда и расширение амплитуды чувств. Я родился перед началом войны. Помню послевоенную разруху, плачь вдов, издевательства разных финагентов над беззащитными людьми, медленное оживание общества и тем более неоднозначные события двух последних десятилетий. Исторический опыт Украины обагрен кровью сотен миллионов невинных предшественников, покрыт славой лучших сыновей народа. Все это отзывается болью в душе, не позволяет жить слепым оптимистом. Хотя я все-таки верю в счастливое будущее Украины, за которое нужно бороться и мечом, и оралом, и золотым украинским словом, объединившись вокруг высокой национальной идеи. Именно такие настроения и отражаются в творчестве.
— С чем вы принципиально не можете согласиться, когда анализируете нынешнее духовное состояние украинского общества?
— Современная Украина — государство неосуществленных надежд! Сейчас культура превратилась в сферу обслуживания того или иного государственного лидера. Отсутствует стратегическая модель воспитания духовности на народных традициях. Жизнь — не шоу с множеством бездарных «звезд», это в первую очередь добывание хлеба и к хлебу. А как можно мириться с насилием русскоязычной прессы, литературы? Ныне поставили жирный крест на недавнем советском прошлом. Да, были тогда несправедливо репрессированные писатели, была неусыпная цензура. Но тогда соответствующие органы власти регулировали пропорции книг и газет в языковом плане, и доля их составляла добрых 70% украинских! Где это все сейчас в независимом украинском государстве, где система пропаганды книги, тысячи книжных магазинов в городах и селах? Нет! Все оставлено на самотек, везде господствует ненасытный Молох. Демократия тоже должна быть регулируемой, не методами репрессий, а системой убеждений, которая бы коренилась и в образовании, и в государственном финансировании культуры. Так что современность видится мне тугим колючим узлом проблем, которые нуждаются в безотлагательном решении, если мы хотим строить не полигон для выкачивания денег, а настоящее духовное государство.
К величайшему сожалению, вторичность нашей культуры насаждалась так активно и долго, что мы и сами не заметили, как смирились с этим. А еще к тому же можно вспомнить всевозможные запретительные указы имперских времен, всевозможное поощрение русскоязычных педагогов и деятелей культуры советских времен, разные методы московского фильтрования. Скажем, раньше украинские книги переводились на языки мира только после утверждения в Москве. А пресмыкательство перед «барским» языком — а, следовательно, и культурой — началось еще тогда, когда окончательно пала гетманская казацкая Украина и началось массовое переселение великороссов на завоеванные наши земли. Поэтому как можно бороться с тем, что веками въедалось в сознание миллионов и передается, как проклятье, из поколения в поколение? Только решительной силой власти, которая свято оберегает национальную духовность... и будем надеяться, что государственный курс когда-то изменится.
У меня есть стихотворение «Вибір»:
І гетьмани, й царі, і королі,
й султани
в народів показних ходили
в чолових.
Бували серед них мислителі,
тирани
і світ народи ті упізнавав по них.
Вростали у часи історії зигзаги,
стиралися сліди народів та імен.
Лишалися по них хіба легенди й саги
та шелести сумні повержених
знамен.
Всім дарував Господь, не знавши
й тіні блату,
і право на любов, і рівності права.
Але одні, як меч, тримали пильно
варту,
а інших, яко тлін, вкривала снів
трава.
Та вірю я, що в нас судьба тверда
й висока,
що нас у нас ніхто в ясир не забере:
народ, який обрав Поета
за пророка, ніколи не помре.
— В сборнике стихов и поэм «Знак розбитого ярма» неоднократно звучит призыв к современному поколению украинцев «убити в собі раба», как можно быстрее порвать невидимые путы колониального прошлого. Но, кажется, вас сегодня может услышать лишь пол-Украины, а другая половина — останется равнодушной, поскольку русифицирована и денационализирована...
— Самое страшное рабство внутреннее, добровольное. Оно выросло у украинцев под деформирующим давлением колонистов, постепенно сломало гордый казацкий дух, желание сбросить иго страха и второсортности. А началось оно в давние времена. Вспомним визит важной старшинской делегации в Петербург к царице. Зашли бывшие отважные воины во дворец, увидели правительницу на троне — да и бух перед ней на колени. Она с презрением велит им подняться, а они дружным хором: «Не встанемо, матінко»! Так и доныне повелось. А что касается того, что половина современной Украины не услышит мой призыв сегодня — что же, и этого пока еще достаточно. Смогли же триста спартанцев противостоять несметной армии персов, победив в себе рабов.
