Есть актеры на все времена. Их спектакли и фильмы становятся историей, обрастают легендами. Пока мастера живы и здоровы, мы часто скупимся на добрые слова. Иногда подгадываем их ко дню рождения или юбилею, а если приходит черный день, то смахиваем горькую слезу: «Ах, не успели, не доглядели, не поддержали». Слава Богу, Ада Николаевна здорова, полна творческих планов, востребована в профессии. Ей удается невозможное: быть сильной и хрупкой одновременно. Ада Николаевна — потрясающе красивая женщина. Она вне возраста. Стройная, невысокая, с очаровательными ямочками на щеках, с морщинками у глаз, которые ее украшают, и удивительным голосом. Его вы узнаете с первой секунды. Роговцева — великая актриса. За долгую творческую жизнь практически не имела проходящих ролей ни на сцене, ни на экране.
Лето закончилось. Впереди насыщенный кино- и театральный сезон. Но отдыха в общепринятом понимании у популярной актрисы не получилось. Ада Николаевна совмещала приятное с полезным, участвуя в фестивалях, снимаясь в фильмах, играя на сцене.
— Время летит стремительно. Вроде недавно проходил фестиваль «Артек», а вскоре уже начнется «Киношок», — рассказывает Ада Роговцева. — Меня радует такой плотный график. Ведь в том возрасте, в котором я ныне нахожусь, быть занятой, востребованной в профессии — замечательное состояние. Особенно много мне придется вертеться в сентябре—ноябре, чтобы везде поспеть. Например, пригласили на кинофестиваль в Китай. Там в конкурсе представлю свою новую работу — «черную» комедию «Дурная привычка». Фильм снимался в Санкт-Петербурге. Я согласилась со страхом, так как «черного юмора» в моем послужном актерском списке до этого не было. Моя партнерша — прекрасная актриса Зинаида Шарко, с которой мы уже три года играем в питерской театральной антрепризе «Голубки». Объездили с этим спектаклем не только территорию экс-СССР, но и Америку, Израиль, Финляндию. Наши героини в ленте — старые певички. Я с огромной теплотой вспоминаю период съемок: хохотали мы и группа. Теперь очень хочется, чтобы посмеялись и зрители.
— Ада Николаевна, не так давно в вашем репертуаре появился еще один знаковый спектакль «Варшавская мелодия-2», с которым вы гастролировали в США.
— Мы репетировали в Киеве на сцене Театра им. И. Франко. Идея создания постановки принадлежит украинскому режиссеру Игорю Афанасьеву, который уже десять лет живет и работает в США. Вначале я отказалась, сказав, что дважды в одну реку не вступают. Но Игорь оказался настойчивым. Он предложил интересный ход. Молодую Гелену сыграет моя дочь, актриса Катя Степанкова, а я — 60-летнюю героиню. Последние два десятилетия Гелена прожила в Америке, и спектакль построен на ее воспоминаниях и реальных событиях, когда Гелена приехала после перестройки в Советский Союз, в место своей единственной любви. Афанасьев использовал первый акт зоринской «Варшавской мелодии», а все остальное придумал. Показал свое сочинение автору. Тот не возражал, и мы начали репетиции: Женя Паперный, Игорь Славинский, Екатерина и я. Из-за своей занятости в Театре у Виктюка Катя сама предложила, чтобы Гелену по очереди с ней играла Олеся Власова. Так родилась наша великолепная актерская пятерка. Я благодарна худруку Театра им. И. Франко Богдану Ступке, предоставившему сцену для репетиций. Теперь «Варшавская мелодия-2» — антреприза на русском языке при украинском драмтеатре. В Киеве была генеральная репетиция, а премьера состоялась в Нью-Йорке в зале «Миллениум». Мы выступали в Нью-Джерси, Чикаго, Филадельфии, и везде были аншлаги. Киевляне познакомились с нашей работой во время фестиваля «Київ травневий». Когда начнется театральный сезон, обязательно покажем спектакль в Западной Украине, ведь интерес зрителей к нему очень большой.
— На «Варшавскую мелодию-2» публика идет прежде всего на ваше имя. Вы не жалеете, что роль молодой Гелены более выигрышна в актерском плане? Можно сказать, что в вас победила мать, и вы отдали лучшие куски спектакля дочери?
— Я купаюсь в зоринском тексте. В своих воспоминаниях. Рада, что Катя может произносить эти замечательные слова, прикоснуться к прекрасной драматургии, раскрыть на сцене светлые чувства, рассказать о большой любви. Мы очень слаженно работали. Радует, что после спектакля зрители подходят и благодарят, а еще отмечают, как похожи актрисы на меня. При этом ни Катя, ни Олеся ничего не копируют. Им удалось найти свои ключи к роли. У нас есть желание еще поработать вместе. Молодец Анатолий Хостикоев. Организовал семейный подряд, и они поставили антрепризный спектакль «Сеньор из высшего общества». У нас тоже есть много творческих планов, но чтобы их осуществить, нужны спонсоры, а находить их у меня и моих родных не очень получается.
— Видел ли создатель первой «Варшавской мелодии» Эдуард Митницкий продолжение истории?
— Нет. Столько связано с «Мелодией»... Не только творчески, но и жизненно. Ради роли Гелены я научилась профессионально петь. Ведь моя героиня — студентка консерватории и исполняла камерный репертуар. Работа над спектаклем была таким захватывающим периодом нашей жизни. Но что-то сдерживает меня, и я не могу пригласить режиссера на спектакль, хотя и не чувствую себя предателем. Ведь я не играю свою ту Гелену. Пьеса жива. Она идет в Москве, Петербурге, а теперь и в нашей столице.
— Сегодня вы уже в таком статусе, что сами можете выбирать, с кем хотите работать. Вы работали со многими режиссерами, но Эдуард Митницкий и Роман Виктюк — личности, значительно повлиявшие на вашу творческую судьбу.
— Еще к этому списку следует добавить имя Леонида Викторовича Варпаховского. Он поставил в Театре им. Леси Украинки чудесные спектакли «На дне» и «Дом, где хлопают двери». Он был уникальным и замечательным режиссером. Близок мне по манере и духу, по тишине и сосредоточенности внутричеловеческой. Митницкий и Виктюк — внешне полярные, а по внутреннему подходу к работе, к анализу, к методике необычайно похожи. Например, мы почти год репетировали с Эдуардом Марковичем спектакль о Чехове. Сделали 18 вариантов. Митницкий — очень гибкий человек, тонкий художник, и эти качества также отличают Романа Виктюка. Рома постоянно в вечном движении. Он такой талантище! С ним приятно сходить с ума...
Теперь прошло время, и я могу сказать, что многие годы жила с болью, страдала, мучилась... Ведь первые рецензии на «Варшавскую мелодию» были ужасными. Спектакль распинали. «Священные чудовища» критики тоже приняли в штыки. Его фактически убили, затем постановку мы возрождали, а потом ее называли «Вишневым садом нашего поколения». Разве можно говорить о предвзятости? Нет, то была не просто нечистоплотность — били наотмашь. И это об удивительно сильном спектакле Митницкого «Пять пудов любви», в котором усмотрели вульгарность... А как жить с ярлыком «Роговцева начинает повторяться, играет девочек». Да, я попробовала себя в разных амплуа. Умудрилась из инженю, травести вырасти до героини...
Сегодня в моем театральном активе две работы: «Голубки» и «Варшавская мелодия-2». В прошлом году я распрощалась с «Бульваром Сан-Сет». Мы побывали с этой постановкой практически во всех крупных городах Украины, России и Израиля. Спектакль отслужил верой и правдой, но для антрепризы шесть лет — много.
А от предложения Николая Яремкива, собиравшегося ставить мольеровского «Мещанина во дворянстве», я отказалась. Мне проект показался не очень реальным. Много актеров, но самое главное — для себя не увидела роли. Все героини другого возраста, а я с возрастом не играю.
Этот год у меня прошел под знаком кино. Я снялась в двух лентах «Ленфильма» и четырех на «Мосфильме», в украинском сериале «Завтра будет завтра». Так, в детективе «Тайны Ниро Вульфа» моими партнерами были Сергей Жигунов и Донатас Банионис. Режиссер ленты Татарский — мой давний знакомый еще с фильма «Салют, Мария!» Недавно на экраны вышла «Подмосковная элегия», завершается работа над картиной, снятой по рассказу Василия Шукшина «Обманутая».
— Вы сказали, что этот год у вас прошел под знаком кино. А когда вы впервые переступили порог киностудии?
— В сентябре 1955 года я пришла на Киностудию им. А. Довженко, услышала команду «Мотор!», начала сниматься. Рядом со мной были такие мастера, как Крушельницкий, Милютенко, Гриценко, Вертинский. Казалось, что я в сказочной стране. Именно с того момента я полюбила кино. Хотя самая большая моя любовь — театр.
— Тем не менее из Театра им. Леси Украинки вы ушли и уже много лет «вольная птица». Нет желания поработать в штате другого театра, например, на Левом берегу Днепра у Эдуарда Митницкого?
— Эдуард Маркович — мой добрый гений. Когда я ушла из Русской драмы, он мне предложил все! Но происходит странная вещь. Мне всегда казалось, что меня будут хоронить из Театра им. Леси Украинки. Я не могу поменять место, я как собака, которая инстинктивно идет к своему дому. В театре осталась моя душа. Я помню каждый миллиметр сцены. Где бы ни работала, ощущаю себя, словно нахожусь в длительной командировке. В антрепризе складываются отношения, как на съемках картины: сделали определенную работу — и разъехались. Репетиции спектакля «Голубки» очень сдружили меня с Антоновой, Крючковой, Шарко, Усатовой, но все равно это не те театрально-жизненные отношения, которые годами складываются в труппе. В антрепризе «Голубки» есть положительные моменты — нет зависти, закулисных интриг. Нас пригласили на конкретные роли. Мы сумели притереться, работаем профессионально, получая удовольствие от сцены. Сейчас я с нетерпением жду двух проектов. Названия не стану говорить, чтобы не спугнуть удачу. Один собираются ставить в Санкт- Петербурге, а другой — в Киеве. Только скажу, что обе пьесы интересные.
Со сценой я никогда не порывала. А моего Театра им. Леси Украинки уже давно нет. Остались старые коллеги, друзья, наши воспоминания о минувшем. Знаю, что в этом сезоне они собираются ставить «Насмешливое мое счастье». Это будет новая версия легендарного спектакля 60-х годов. Наша постановка прошла испытание временем — 18 лет не сходила с афиш. Я играла Лику Мизинову, в которую был влюблен Антон Павлович Чехов. Лариса Кадочникова вновь сыграет роль Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой, а Лику репетируют две молодые актрисы. Но даже если бы я и работала в театре, то не стала бы играть Мизинову. С героиней мы уже не совпадаем в возрастном плане...
— Пишете ли стихи?
— Пишу. Несколько лет назад выпустила сборник стихов «Мамины молитвы». В него вошли мои сочинения и детей. Если найдем спонсора, то уже можно издать следующую книжку. Меня обрадовало, что «...Молитвы» тепло приняли. Удивительно, но их не ругали критики, а от читателей я до сих пор получаю самые нежные отзывы.
«Я життя не підганяла, /Зупиняла, як могла, /Та ніколи не встигала. /Діти виросли. Незчулась — /А вже сива. /Дивина. /Як дівчам була, забулось... /Старість, старість, новина.»
Печалит одно: редко бываю дома. Когда возвращаюсь с гастролей или съемок в Киев, то с удовольствием занимаюсь внуками. На сцену мы их не выводим. Ведь ныне заниматься актерством очень рискованно. Пусть растут, а когда придет пора, сами выберут свою дорогу.
— Будете ли набирать в этом году актерский курс в Университете культуры и искусств?
— Буду вести матер-классы, а курс уже не стану набирать. Я постоянно в разъездах: гастроли, съемки, а если брать учеников, то ими нужно постоянно заниматься.
— Ада Николаевна, много раз встречаясь с вами, все забывала спросить о вашем необычном имени. Кто вас так назвал?
— После долгого семейного обсуждения мама и бабушка назвали меня Людмилой. Но отец с маминым братом, когда пошли оформлять документы, по дороге передумали и неожиданно записали... Адда (через два «д»). Когда принесли свидетельство о рождении, то мама упала в обморок. Видя, что экспромт не удался, отец вынужден был идти переписывать бумагу. Одно «д» зачеркнули — вышло Ада. Исправление подкрепили печатью. Так с легкой руки отца я получила такое звонкое театральное имя. Оно принесло мне удачу.
