Премьера первого полнометражного художественного белорусского фильма, основанного на реальных событиях о современной Беларуси 2009—2010 годов, состоялась 22 мая 2012 года на 65-м Каннском кинофестивале. Лента сразу получила высокую оценку кинокритиков. В ней сыграли белорусские актеры, язык фильма — белорусский. Впрочем, фильм был отснят в Польше польским режиссером Кшиштофом Лукашевичем, а в Беларуси еще до показа был запрещен как клеветнический и неправдивый.
«Жыве Беларусь» вызывает интерес и тревогу. Жесткие, правдивые, без «героизации», грубые кадры (в частности, сцены дедовщины в армии) Франак Вячорка списал частично с собственной жизни. Франак — белорусский активист и журналист, в настоящее время работает на «Радио Свобода» и принимает участие в различных молодежных инициативах. В частности, отстаивает запрещение смертной казни в Беларуси.
Представив картину в начале февраля в Киеве для участников Евромайдана, сценарист рассказал, почему он увлекается украинским протестом как явлением и надеется на свободу и для своего народа.
— Я привез фильм на Евромайдан по приглашению «Студенческой ассамблеи», и посвятил его погибшему во время столкновений на Грушевского 22 января 2014 года своему земляку Михаилу Жизневскому, — заметил сценарист в разговоре с «Днем». — Михаил — молодой парень, мой ровесник... Он, прячась в Беларуси от режима Лукашенко, погиб здесь, на Майдане, соревнуясь за свободу в Украине. Это очень символично. Это демонстрация того, что наша история намного ближе, чем мы себе представляем. Фильм «Жыве Беларусь» был представлен на всемирных кинофестивалях, его увидели в разных странах. Но наибольшая реакция была в Украине, Беларуси и России. Именно в тех странах, где народы переживают подобные вещи, имеют похожие проблемы. В первую очередь, это проблема поколений — поколения советского, и поколения нового, современного, интернетного. Это проблема запрещенной музыки и запрещенных певцов, находящихся в «черных списках». Это проблема военной службы и принудительного призыва, которая имеет целью сделать из людей бездумных существ. Это проблема силовиков, которые бесконтрольно и жестоко действуют в стране. Это проблема запрета пользоваться государственным, белорусским языком. Все это мы показали в одной истории. Мы отсняли этот фильм для белорусов, чтобы показать им то, о чем не показывает государственное белорусское телевидение. А зрителям других стран попробовали представить то, чем живет современная Беларусь и теперь, возможно, то, которое ожидает Украину, если Майдан не победит.
Интересно, что в Беларуси этот фильм был запрещен еще до выхода. Белорусское посольство в Польше послало ноту протеста продюсерам, в которой призывало остановить съемку и не распространять этот фильм, поскольку он клеветнический. Власть запретила сниматься актерам в государственных киностудиях. И уже были выделены 2 млн долларов на создание альтернативной версии той истории, которую мы показали в своем фильме. В новом фильме они покажут уже «их правду».
— Кто же помогал в создании фильма «Жыве Беларусь»?
— Этот фильм поддержали не политики. Его поддержали предприниматели, Министерство культуры Польши, французский канал «Плюс». К сожалению, сегодня проблема прав человека отодвигается на второй-третий план. В Европе господствует «реалполитик». Зачем европейским политикам применять санкции против того, с кем они имеют бизнес-интересы?
Политики боятся вмешиваться в такие проблемы, как в Беларуси. И на людей, которые живут с этими проблемами (нарушение прав человека. — Авт.), они обращают внимание в последнюю очередь.
Поэтому, показывая этот фильм, мы бы хотели влиять на политиков, чтобы они не забывали о том, что есть такие народы, как украинцы, белорусы, которые нуждаются в их солидарности, их поддержке тут и теперь.
— Впрочем, кинокритика вас встретила тепло. Фильм имеет восемь престижных международных кинонаград, в частности «Жыве Беларусь» получил гран-при в Вене, Стамбуле, награда за наилучший сценарий в Брюсселе. С вашей точки зрения, в чем секрет?
— Во-первых, этот фильм основан на реальной истории, во-вторых, он не повторяет шаблоны. Однозначно, он не в тренде современного кинематографа, но он очень эмоционален, задевает. В настоящий момент принято создавать кино-интертеймент, то есть фильмы для развлечения. А эта лента сделана не ради забавы. Она скорее ставит человека в ступор. Зритель после этого фильма чувствует себя... разбитым.
Однако нас чрезвычайно искренне поддержали в Индии. В Праге чехи, говоря о фильме, пытались создать проекцию: что было бы с Чехословакией, если бы не бархатная революция и Вацлав Гавел. В Португалии сравнивали изображенные события с салазаровским режимом в 30—40 годах.
Этот фильм близок — потому что он за человеческие ценности, против тоталитаризма. Однако таких фильмов создается крайне мало...
— События в фильме революционны. Но что такое революция в понимании Франака Вячорки?
— Для меня революция — это переход к состоянию «грамады», когда люди уже не зависят от своих «хозяев», которые имеют неограниченные полномочия. Это способность общественности к личной ответственности. Как раз украинский Майдан демонстрирует примеры гражданского единства, ответственности, умения самоорганизовываться в самых сложных условиях.
А еще для меня — это революция сознания. Когда люди перестают мыслить по-советски, и начинают думать по-европейски. Когда ты руководитель или бизнесмен, но берешь щит, чтобы стоять на баррикадах против «Беркута» — это революция очистки от советского тоталитарного прошлого.
— Как по-вашему, почему в 2010 году в Беларуси не удалось сделать подобный Майдан?
— В 2010 году была очень драматическая ситуация, когда белорусы решали свою судьбу. Во-первых, за много-много лет в Минске тогда вышло чрезвычайно большое количество людей. Но люди не ожидали такой реакции... Не имея оснований — ни моральных, ни политических, ни законных — майдан жестоко разогнали, а лидеров оппозиции побили, или посадили. Нам не удалось тогда. Дай боже, чтобы это удалось украинцам. Но нужно учитывать, что разница между Беларусью и Украиной в том, что «наш майдан» состоялся намного раньше. В Украине было несколько президентов, а у нас — за двадцать лет — только один. Лукашенко удалось предотвратить белорусский Майдан. Но протестный потенциал сохранился в разных социальных группах — например, в профсоюзах, среди студентов и тому подобное.
Я сам принимаю участие в разных молодежных инициативах, и верю, что когда-то восстанет «наш майдан» — свой, белорусский.
На украинском Майдане хорошо то, что не все зависит от политиков, а от общественности и их решения. Более того, общественность использует политиков как инструмент, и в этом, как по мне, должна быть победа Майдана.
