Верится с трудом, что так быстро пролетело время. И хочется крикнуть по-фаустовски: «Остановись, мгновенье!» И невольно ветер памяти уносит в далекий 1961 год, когда я, начинающий поэт, школьник, ученик 9-го класса, с волнением принес свою тетрадь со стихами в Театральный институт им. Карпенко-Карого, чтобы показать свои «вирши» неизвестному мне Лесю Танюку, студенту режиссерского факультета, ученику М. Крушельницкого. Посоветовала мне это сделать Ира Самойленко, студентка этого же вуза, актриса, руководившая театральной студией в нашей школе и знавшая Танюка не только как режиссера, но и как поэта.
Было мне тогда 16 лет, Лесю — 23. Это встреча стала одной из самых ключевых в моей судьбе. Потом многие личности так или иначе повлияли и на мою жизнь, и на мое творчество, но роль Леся Танюка всегда для меня была эксклюзивной и приоритетной. Именно благодаря ему я рано состоялся как поэт, именно он открыл для меня украинскую культуру, именно благодаря ему я стал писать не только по-русски, но и на украинском языке. И, конечно же, истоки моей драматургии — в том Театре, который олицетворял для меня Лесь Танюк, поэт, режиссер, мыслитель, революционер, политик и великий украинец.
Великий уже хотя бы потому, что его духовным светом питался не только я, а тысячи таких, как я, жаждущих жить не так, как нас учили комсомол и КПСС. Мальчишки и девчонки 60-х, «шестидесятники», как их потом прозвали, жаждали Свободы в стране железного занавеса, жаждали другого Театра, другой Поэзии, другой Музыки. И у них была потребность в Лидере, в Вожде. Не в номенклатурном, а в неформальном, выбранном своим сердцем. Именно таким лидером для многих в 60-х годах в Киеве и в Украине стал молодой, красивый, талантливый, задиристый Лесь Танюк.
«Клуб творческой молодежи», президентом которого он был избран, стал эпицентром для бунтующей украинской интеллигенции 60-х годов. Именно там я познакомился с Иваном Дзюбой, Аллой Горской, Иваном Драчом, Иваном Светличным. Именно оттуда берет корни мое диссидентство и диссидентство многих юношей и девушек, которым в КТМ («Клуб творческой молодежи») вернули зрение, утраченное «благодаря» люциферовским лучам коммунистического воспитания.
Естественно, Лесь Танюк добровольно избрал еще в юности тернистую дорогу бунтаря, реформатора — дорогу, которая частенько вела в Мордовию, на Соловки, а не в Президиумы. Почему? Думаю, его всегда двигало колоссальное правдолюбие, бескомпромиссность, вера в неизбежность перемен.
По-разному могла сложиться жизнь Леся Танюка. В 70-е брежневские времена головы летели в Украине даже с первых секретарей КПУ, заподозренных в чрезмерной любви к Украине. Начались репрессии украинской интеллигенции. Тучи сгустились и над Танюком. Но его спасла Москва. Он был приглашен в столицу СССР в ЦДТ, где поставил блестящий спектакль «Сказки Пушкина» и должен был получить за него Государственную премию. Но подписал протестное письмо в защиту Буковского и Гинзбурга. Мог не подписать? Наверное, мог. Но тогда бы он перестал быть тем Лесем Танюком, которым был и остался по сей день.
Потом в Москве были у Танюка еще режиссерские удачи: в театре Моссовета («Вдова полковника» с Марецкой), в Театре им. Пушкина и т.д. Но главное — в эти годы квартира Леся в Москве стала штабом опальной украинской художественной элиты. Нет смысла перечислять фамилии поэтов, прозаиков, художников, актеров, режиссеров, приходивших к Танюку, чтобы излить душу и получить необходимый в период удушья глоток чистого воздуха.
Не удивительно, что через много лет именно Лесь Танюк стоял вместе с Черноволом у истоков украинского «Руха», определившего климат 90-х годов в Украине.
Для меня Лесь Танюк — Учитель с большой буквы, человек, у которого я пытался многому научиться, которому я многим обязан в жизни, которого я считаю духовным соавтором многих моих произведений.
Кому небезынтересна личность Леся Танюка, предлагаю, советую ознакомиться с его 27-томными «Дневниками», в которых отразился каждый день его жизни, жизни Украины на протяжении многих десятилетий. Воистину — титанический труд, который читается как бестселлер.
