Артем ЧАПАЙ — журналист, путешественник, активист по борьбе с незаконной застройкой Киева. В 2006—2007 годах осуществил полное приключений полуторагодичное путешествие по Северной и Южной Америкам, впоследствии описав этот опыт в документальной книге «Авантюра. Практические реалии путешествия по-бедняцки». Мы попросили Артема рассказать о столице Мексики.
— Как ты попал в Мехико?
— Мы приехали в Мексику из США. Ехали автостопом, это заняло у нас приблизительно три дня, чтобы от города Матаморос на границе со Штатами доехать до столицы. Первый день мы ночевали в штате Веракрус, на побережье Мексиканского залива, на второй день добрались до Пуэбло, последнего пункта перед Мехико.
— Каким было первое впечатление?
— Когда мы заезжали, было очень раннее утро — пять-шесть часов, лето, только начинало светать. Уже под самим Мехико есть две самые высокие горы в стране — это вулканы Попокатепетль и Истаксиуатль, один из них действующий, постоянно дымит — и на них снег, розовый от восходящего солнца.
— Долго там жил?
— В самом Мехико — полтора месяца.
— Наверное, за это время сложились какие-то любимые маршруты?
— Мы много ходили в УНАМ — Национальный мексиканский автономный университет. Это город в городе. Он по величине как моя родная Коломыя, и там ходят бесплатные автобусные маршруты. УНАМ — это крупнейший университет в Латинской Америке, он точно больше любого украинского вуза. Там учатся десятки тысяч людей, в свое время преподавал Эрих Фромм. Там много молодых людей, с которыми можно было поговорить, и через месяц я уже более-менее говорил по-испански, очень много общался со студентами. Кроме того, однажды, просто чтобы доказать себе, что город — это не то, что тебя обязательно угнетает своими размерами, я полностью прошел с севера на юг Мехико. Мы жили на юге, я приехал на конечную остановку метро на севере и просто пошел домой пешком. Это у меня заняло, может, часов десять-одиннадцать. Очень странно, как он меняется...
— Поэтому, наверное, была возможность сравнить разные районы?
— Мне больше понравилось на окраине. Именно там лучше всего чувствуется колорит города. Все дома разрисованы полностью, сверху донизу, очень яркими граффити. Нет матовых, пастельных оттенков — но без агрессии, как детские фломастеры, насыщенные, разнообразные цвета, — очевидно, свойственные мексиканской культуре, ведь мы потом видели те же самые цвета и в одежде индейцев. И почти в каждом доме звучит музыка, преимущественно народная, мексиканская, — оркестры мариачи, их записи там очень популярны.
— Но на окраинах может быть опасно?
— Я ходил в основном днем, но иногда и вечером, когда возвращался домой, — и со мной ничего не случилось. Несколько раз относились, как у нас иногда относятся к иностранцу, называли «гринго» — обычный бытовой расизм, как расизм белых против цветных, но это касается уже полных гетто. В общем я не чувствовал себя как где-то на Троещине или на Борщаговке. Может быть, не сталкивался просто. В любом случае, чувствовал себя безопасно все время.
— Ты уже немного рассказал о пейзаже города...
— Мехико расположен на высоте 2600 метров, и этот чувствуется: ночью довольно прохладно и очень хорошо видны звезды. Город расположен в своего рода воронке. Со всех сторон горы — еще выше, чем город, есть и пятитысячники. Довольно странно для тропиков, когда смотришь вокруг и, хоть и не близко, на горизонте, видишь снег на горных вершинах. Часть из них заканчивается пиками — это правильные конические вулканы, часть — плато, такие рубленые столы. И ночью все ближние горы покрыты огоньками домов, потому что десять миллионов жителей — это сам Мехико плюс пригород. Много людей стекается из предместий днем и возвращается домой вечером, на горы, — потому ночью кажется, что ты в какой-то впадине, а вокруг тебя много светлячков. Очень красиво...
— Что самое интересное днем?
— Однажды после полудня, когда было очень жарко, я оказался на центральной площади Сокало. Смотрю — прямо посреди площади стоит очередь людей. Почему стоят, что происходит? Оказалось, что они просто прячутся в тени от гигантского флага, которым эта площадь знаменита. Одно древко больше метра в диаметре, можешь себе представить? Вот в этой тени поместилось человек 20—30... Что касается остального города, то в центре, как принято, есть сугубо туристический квартал, в основном это колониальная застройка. А прямо на Сокало оставили часть руин еще индейской эпохи. Ведь Мехико построен на месте озера, начавшего высыхать уже в XVII веке. На озере был остров, а на нем город ацтеков, где стояли знаменитые пирамиды. Сейчас остров является центром Мехико, и часть одной из пирамид можно увидеть прямо на площади. Но там не застраивают так, как у нас, когда исторический памятник находится по соседству с небоскребом, все отдельно: деловой центр — для шопинга, офисов, исторический — для туристов, правительственный квартал — для президента и парламента. Среди официальных зданий наиболее интересен бывший президентский дворец — в нем, по сути, музей с фресками Диего Риверы. Кстати, в Мехико есть дом, также музей, где жили Ривера с Фридой Кало, а рядом, минут пятнадцать пешком, — дом, где был убит Лев Троцкий. Внутри очень скромно: обычные столы, покрашенные в синий, такие у моей бабушки в селе можно увидеть, — но снаружи это крепость, обнесённая каменной стеной, на которой в свое время была даже колючая проволока, но, как видишь, это Льву Давидовичу не помогло.
— А где ты жил?
— Недалеко от УНАМ, в районе частной застройки. У домов там вместо крыши то, что называется «асотеа» — можно сказать, балкон на всю крышу. Поскольку осадков там довольно мало, это можно себе позволить. На крышах люди все время встречаются, прямо на крыше можно развести костер и жарить еду, мы там спали, очень много вечеринок было. И опять-таки с крыши открывался прекрасный вид на одну из гор — Истаксиуатль.
— Насколько мне известно, ты побывал и в других латиноамериканских столицах. Чем Мехико отличается от них?
— Хорошо сохраненной старинной застройкой. В Гватемале нет ничего старого, стеклобетон. Манагуа также полностью новый город, хоть и по природным причинам, — отстраивались после мощного землетрясения 1970-х годов. Тегусигальпа — столица Гондураса — очень сильно ассоциируется со знаменитой песней из фильма «Генералы песчаных карьеров», где о «небоскребах и роскошных виллах»: рядом огромный супермаркет и хижины из картона, а на соседней улице уже виллы. В Мехико этого нет... Даже окраины довольно прилично выглядят. Совершенно другой колорит. Плюс, если мы говорили о музыке, в Мехико и вообще в Мексике слушают своих мариачи, а в других странах — в основном испаноязычный рэп.
— Кто живет на этих улицах? Можешь описать портрет типичного жителя Мехико?
— На сегодня практически все жители Мехико — метисы, наполовину индейцы. В этом отличие от колонизации Северной Америки — это смешанная культура. И до сих пор в провинциях возникают мощные движения за права индейцев. Почему, например, поддерживают тех же сапатистов — потому что считают, что государство до сих пор базируется на завоевательской культуре. Очень много ацтекских названий, от улиц до гор. То есть Мехико вовсе не сугубо испанский город. Что касается социальных типажей, то здесь можно выделить два, отличающихся прежде всего по статусу. Первый — это человек в костюме с галстуком, который ездит на джипе, ходит на работу в офис. Второй — какой-то пекарь, или обувь ремонтирует; такой дядя, толстый низкорослый добряк, который все время поет, никогда не прочь поговорить. Я больше общался со второй категорией, так как они легче идут на контакт, высший класс — больше в себе. Но и те и другие довольно дружелюбны. Тебе всегда улыбнутся, даже если не в настроении, если что-то спросишь — всегда расскажут, покажут, могут даже провести. Не остерегаются, как, например, в США. В основном старшие мексиканцы очень дружелюбны и легко разговариваются, причем не на поверхностном уровне — могут о семье начать рассказывать, о своей жизни, о своих каких-то мыслях. Очень открытые люди.
— Были ли среди них друзья, о которых до сих пор вспоминаешь?
— Один человек — мой гуру, ровно на год старше меня, а день рождения такой же. Его зовут Хавьер, но все почему-то называли его Рики. Он музыкант-любитель. Мы с ним вместе ходили на вулкан Истаксиуатль. Вот это человек, с которым я еще раз хотел бы встретиться.
— Чем он для тебя авторитетен?
— Он очень напоминает мне тигра по характеру. Очень спокойный, флегматичный, уравновешенный, но есть в нем какая-то сила звериная — время от времени что-то щелкает, и он может просто диким становиться. А когда мы ходили в горы, он научил меня жизненному минимализму. Я думал, что я минималист в быту — но он вообще... Идет без рюкзака, с сумкой, которую он где-то случайно нашел, по дороге подбирает выброшенную кем-то кастрюлю. И вот в чем разница между нами: когда мы уже спускались ночью с высоты 4000 метров, — я хоть и замерз, но шел бы дальше, а он — нет. Он сначала вымыл ту кастрюлю, развел огонь, причем из мокрого хвороста. Для меня умеющие это делать люди — просто маги. У нас был какой-то шоколад, он его накрошил, сварил, мы выпили горячего шоколада и лишь тогда спустились вниз...
— Раз уж у нас зашел такой почти мифологический разговор, то какие мифы о Мехико соответствуют действительности? Например, что это столица вечно революционной страны...
— Что-то в этом есть... Мексиканцы — люди, которых лучше не задевать. В то время, когда я там был, они ждали 2010 года. Потому что первая революция у них началась в 1810 году, через 17 лет обрели независимость, потом вторая революция в 1910 году против диктатуры, а сейчас многие считают, что сложилась олигархическая диктатура, и поэтому будет еще одна революция. Но многие люди среднего класса против этого, за спокойное развитие — пусть даже какая-то цензура, разрыв социальный — лишь бы только стабильность. То есть они немного спокойнее стали, но, тем не менее, когда было подозрение в махинациях на последних президентских выборах — вышло миллион людей на улицы. Они так и не победили, но сам факт, что они стояли очень долго... Лично у меня было предубеждение, когда я туда ехал, видимо, еще из советской Детской энциклопедии позаимствованное...
— ...Да, мы все ее читали...
— ...что Мехико очень загрязненный город. Этот миф совершенно не соответствует действительности. В действительности Киев намного более загазованный и грязный. Десять миллионов жителей, но почти никогда нет заторов и прекрасно транспорт работает. Ни мусора, ни смога. Очень много парков, очень чистый воздух.
— А насколько свободно в нем дышится, раз уж мы здесь вспомнили о революциях?
— У меня такое впечатление, что там очень многое позволяют, но из расчета, что это мало что изменит. Например, я был на нескольких акциях протеста. В отличие от Украины, Европы и США, там можно подходить, толкать полицию, на их щитах свастики рисовать, мол, полисмены — фашисты — и те ничего не делают. Они настроены просто сдерживать. Но, с другой стороны, если действительно будет что-то угрожающее, они могут быть очень жестокими, могут перейти на белорусский вариант, разогнать всех. То есть что-то среднее между лукашенковским вариантом и, скажем, американским.
— От политики к мистике: чувствовал ли ты там что-либо подобное?
— В самом Мехико почему-то нет, даже когда ходил на площадь Сокало, на эту пирамиду. Возможно потому, что большой город гасит такие волны. Это более свойственно для гор, для величественной природы — вот там начинаешь понимать, откуда взялся знаменитый магический реализм, потому что там сама природа такая. Очень мистические ощущения были во время восхождения на гору Истаксиуатль, именно потому, что там все нечеловеческих размеров, все в миллион раз больше, чем ты.
— С твоего позволения, процитирую описание этого путешествия: «Кроме нас — только колибри между редкими зелеными пятнами короткой густой травы, быстрые, как мухи, над ярко-красными цветами на пепельном фоне лунной почвы. То ли спустился туман, то ли мы поднялись в облако... Отдельные камни — черепа тольтекских брухо (волшебников) посреди долины голов. И отсутствие времени. Колибри шмыгают под ногами. Далеко не видно. И это длится вечно. В углублении — ручей, вокруг — зеленое пятно с красными звездами, так красиво, что мне хочется плакать. По этой дороге духи идут в другую страну...»
— И это по нарастающей. Чем дальше идешь, тем больше понимаешь, что не принадлежишь этому месту, что оно вообще не для людей.
— В таком случае, с чем бы ты сравнил Мехико?
— Мехико — это огромное произведение фовистского искусства или, точнее, огромная картина Анри Матисса — по цветам, по ощущению. Цвета, которые соединять нельзя, — дикие сочетания, очень яркие, но чистые — чистый синий, чистый красный, чистый желтый, чистый зеленый. Первозданная сила.
