Юрий Андрухович — человек мира. Ивано-Франковск — областной центр на западе Украины, оказавшийся в тени более крупного и кажущегося более эффектным Львова. Поговорить с Андруховичем о Франковске — не то чтобы сделать город более известным, а просто дать бывшему Станиславу красивый голос — кто же еще может рассказать лучше...
— Буду придерживаться стандартной формы первого вопроса этой рубрики. Итак, как вы оказались в городе, в котором живете?
— В моем случае это проще всего — я там родился. Вообще, насколько помню, мои предыдущие поколения тоже из Франковска — то есть из Станислава — в любом случае, где-то до уровня прадеда об этом с точностью можно говорить. А вот откуда здесь взялся он — с этим сложнее.
— Но ведь у вас бывали, очевидно, длительные разлуки с городом...
— На самом деле в юности я мечтал из него сбежать, податься в большой мир, который мне на то время представлялся чем-то вроде Львова. Для меня это был город жизненной мечты, и поэтому я был невероятно счастлив, что мне удалось там поступить в институт. Я себе представлял ситуацию так, что домой больше не вернусь, а буду бороться за то, чтобы остаться во Львове. Из этого ничего не вышло в связи с рядом обстоятельств, самое главное из которых, наверное — тогдашняя советская бюрократия, контролировавшая человеческие перемещения через прописку, трудоустройство, военный призыв и другие такие моменты. В 22 летнем возрасте я потерпел фиаско, связанное с тем, что нужно было возвращаться в город, из которого, казалось, я раз и навсегда уехал.
— Опыт возвращения, очевидно, был эмоционально не слишком приятным?
— На тот момент нет. Пришлось как-то внутренне перестроиться, любить этот своеобразный город по необходимости. Это оказалось не таким уж и безнадежным делом. Постепенно я стал его для себя открывать, но для этого стоило сначала его покинуть, а потом вот так обреченно в него вернуться. Он вообще наименее привлекателен, если брать наш регион, запад Украины, — потому что лежит как раз посредине между Львовом и Черновцами, но Львов и Черновцы уже окутаны своей определенной легендой, а Франковск — самый младший из них, потому что основан во второй половине XVII века, всего лишь на каких-то 30—40 лет старше Петербурга — таких молодых городов здесь больше нет. Он так и не развился хотя бы в условную метрополию. Как был основан с определенной провинциальной идеей, так она в нем и доминировала. Это город, который на первый взгляд ничем особенным не притягивает. И нужно было находить, в чем же он притягателен.
— Когда вы ощутили сдвиг в своем отношении к городу?
— Это было, во-первых, из-за семейных, домашних переживаний — я вернулся с женой, мы жили под одной крышей с моими родителями, ждали ребенка, он должен был вот- вот родиться, но сначала умерла бабушка — живой свидетель предыдущих эпох, а я был слишком молод, чтобы это из нее повыпытывать, систематично зафиксировать. Осенью 1982 года все это происходило. Бабушка покинула наш мир буквально накануне того, как мы стали родителями. Такой очень серьезный интимный сдвиг. А параллельно на внешнем уровне дало о себе знать мое поэтическое становление. Меня после Львова неожиданно накрыло новыми стихами. Начал писать их под влиянием именно франковского ландшафта. Мне вдруг показалось, что этот город, несмотря на его кажущуюся непритягательность, в то же время наполнен какими-то своими тайнами. Поэтому мне стало очень хорошо писаться здесь, и весь тот период до момента, когда меня забрали в армию на полтора года, был очень сложным, но в то же время хорошим. И само по себе присутствие города было чрезвычайно важным. Наверное, опять же, впервые в жизни я тогда понял, что Франковск — не только архитектура, но, прежде всего, люди. И вот с того момента мне стало там везти на людей. Раньше знал родственников, старых друзей. А тут вдруг начали попадаться художники, открылась такая разветвленная богемная жизнь, о которой я раньше даже и не догадывался... То есть через полтора года вернулся из армии, и эти местные персонажи вошли в мою жизнь очень стремительно — и вот это, наверное, для меня и стало основным фактором того, что мне город понравился и до сих пор очень нравится.
— Этого вопроса не избежать, посему задам его сразу: какое название все же лучше — Ивано- Франковск или Станислав?
— Исторические названия — это исторические названия. Был назван Станиславов, от имени сына основателя города, ведь он родился в том же году, когда основатель города Потоцкий-старший начал возводить здесь свою крепость. И, безусловно, по исторической справедливости это должно было бы оставаться так. В предыдущие годы коммунистической власти решили, что негоже называть город именем польского магната, палача украинского народа, шляхтича Потоцкого... Фигура Ивана Франко несколько за уши притянута — город особой роли в его жизни не играл, да он и был здесь всего раза четыре, кажется. Правда, здесь у него прошел драматичный роман, самая большая любовь его жизни, он к ней наведывался. Очень недолго прожила, умерла от чахотки. Но этого маловато, чтобы назвать город. Ну и, кроме того, довольно аляповатая форма, потому что лексический вариант Ивано- Франковск, как в свое время шутили в «Литературной газете» — это что- то наподобие «Антоно-Чеховска». Анекдот, но он где-то отвечает истине — боялись назвать просто Франковск или Франко из-за того, что в Испании был Франко, и важно было, чтобы название однозначно указывало, о каком Франко идет речь. На сегодня люди уже свыклись. На моей памяти происходило такое постепенное изменение. Из своего детства я вспоминаю: почти все говорили исключительно «Станислав», хотя уже официально название было Ивано- Франковск. А на сегодняшний день название «Станислав» может возникнуть в каком-то скорее пародийном, специфическом контексте. Все привыкли к существующему названию, причем на практике редко употребляют полную форму, говорят «Франковск». Мне понравилось, когда где- то в конце 1990-х совсем новая молодежь нашла для себя ту форму — Франик, на мой взгляд, очень симпатичную. К сожалению, не будет никогда принята, но она свидетельствует о том, что этот поезд уже ушел, уже усвоилось. «Станислав» у нас популярен в каком смысле — вот кафе называют «Старый Станислав». Как миф оно где-то кружит понемногу. Но не думаю, чтобы произошло возвращение к этому названию официально. Кстати, предлагали когда-то проект примирения обоих названий в одном организме. Историческая центральная часть должна была получить статус историко-культурного заповедника с названием Станислав, при том что официальным топонимом должен был оставаться Ивано- Франковск. Думаю, это был бы исторически оправданный выход.
— Вы уже коснулись темы сходства и отличия Франковска от других городов. Чем еще он замечателен?
— Здесь вполне уместно вспомнить недавний — несколько месяцев назад — рейтинг областных центров Украины в журнале «Фокус». Устанавливали, в каком городе выше качество жизни по определенной сумме критериев. И вот Ивано-Франковск победил, оказался на первом месте как наиболее пригодный для жизни. Я думаю, что рейтинг состоит в значительной степени из случайных вещей, но могу подтвердить его правоту в том, что Ивано-Франковск — город необычайно комфортный как для наших обстоятельств. По своей архитектонике довольно компактный, экологически, опять же, достаточно благополучный. В целом существует дружелюбная атмосфера. Я, например, честно говоря, и не припомню, когда здесь, в Ивано-Франковске, кто-то вот так взял и нахамил мне. Он сохраняет такую выразительную провинциальность, хотя довольно беден культурно. Есть театры, филармония, но можно сказать, что ничего не происходит. Правда, есть интересная молодая аудитория, которая каждую неделю приходит на литературные вечера. В сугубо личной перспективе могу сказать так: город мне нравится потому, что я много езжу. Здесь оптимальный вариант, когда нужно вернуться, почувствовать себя дома и просто отдохнуть, провести несколько недель или месяцев в сугубо домашней атмосфере. И это существенно отличает Франковск от остальных больших украинских городов, в которых есть что угодно, но комфортными их не назовешь. То есть по каким- то критериям культурной — именно культурной — жизни мы не имеем особых преимуществ. А в целом есть такая хорошая, дружественная атмосфера. Я думаю, что она тоже происходит из того, что у Франковска немного шансов стать мегаполисом. Есть также в хорошем понимании приветливость провинциалов. Они вам благодарны уже за то, что вы вообще сюда приехали, потому что — ну что здесь действительно интересного, почему вы сюда наведываетесь? Если, например, киевляне приедут — франковцы встречают их утром с поезда на вокзале, и когда приходит время, они их и провожают к вагонам. Вот, собственно, такие вещи...
— В чем особенности городского ландшафта?
— Он равнинный — мы опять же имеем Львов и Черновцы, достаточно холмистые. Итак, равнина; зато этот ландшафт характеризуется существенным присутствием мощного железнодорожного узла. В Станиславе ему очень прибавило веса еще то, что железную дорогу провели еще в XIX веке и вокруг этого формировался уже новый город, который сейчас является уже частью старого. Довольно большая роскошь для таких областных центров — две речки, которые создают из города полуостров. Они сливаются за его окраиной, а до этого они его границы очерчивают на востоке и на западе. Это является важным фактором еще и потому, что до сих пор там можно спокойно пить воду из крана. Что же касается архитектурного компонента, то в образе города доминируют здания рубежа ХIХ и ХХ веков, то, что принято у нас называть австрийскими домами, плюс то, что активно строилось в 1930-е годы во времена Польши. Это, опять же, так называемые польские здания — разновидность знаменитого немецкого Баухауза. Сам я, например, живу в таком, он в 1935 году построен. Эти два компонента преобладают. Своеобразными брендами могут быть несколько церковных сооружений эпохи позднего барокко, которые дотянули до сегодняшнего дня со второй половины XVIII века. И Ратуша у нас особенная. Город пострадал довольно серьезно в Первую мировую. Среди прочего была разрушена также и старая аутентичная Ратуша. И в 1920-е годы на ее месте построена Ратуша авангардистская. Она в значительной степени апеллировала к новой архитектуре 1920-х годов. Там можно найти элементы и кубизма, и модерна. Это что-то такое, что всегда хочется показывать. На сегодняшний день очень сложная проблема — это разрушение ландшафта в связи со строительным бумом. Франковск по темпам строительства второй после Киева в Украине. И застройщики идут в старый город. Они строят и на окраинах, но в старой части их намного больше, чем должно быть. Поскольку значительные части старого ансамбля никаким законом не защищены, ведь эти дома, каждый в отдельности, не представляли исторической ценности, то их просто валили и продолжают валить, и застраивают центр нетипичными для нашего города домами 6, 7, 8 этажей. Для старого города характерны дома не выше 3 этажей, если 4 — это уже уникум, даже не припомню таких. А теперь — 7—8 этажей. И защититься здесь невозможно. Формально это не является уничтожением архитектурных памятников. Но исчезает этот ландшафт — значит, возникает какой-то другой. Пока что это все довольно хаотически выглядит.
— Ваши любимые места, надеюсь, сохранились?
— Они ограничиваются исторической частью. Там сохранилась значительная часть старой крепостной стены, рядом с ней улочка, точнее переулок, он так и называется — Фортечный. Помню, когда он просто был заброшенным, заросшим какими-то кустами и травами, таким коридорчиком в самом центре города, почти всегда безлюдным... На самом деле это такая прожилка, тоненькая артерия, которая соединяет ядро старого города с районом, исторически называвшимся Бельведер, — там мое детство прошло. В годы оккупации, между прочим, это было гетто, потому что Бельведер в 1920— 1930 гг. почти сплошь заселяли евреи и, соответственно, с 1941 года туда свозили еще и евреев со всех окраин. В последние годы появляются проекты сделать Крепостной переулок красивой улочкой, где была бы такая туристически-развлекательно- художественная атмосфера. С магазинчиками, кафешками, а из этой крепостной каменной стены можно какую-то площадку оборудовать для музыкантов или поэтов. При предыдущем мэре проект уже начинали воплощать, сейчас также что-то развивается...
— Что за люди франковчане?
— Как я уже говорил, они традиционно осознают, что живут в городе без претензий, соответственно, это создает особую приязнь и гостеприимство. Безусловно, существует что- то наподобие своей солидарности, местного патриотизма. Это особенно подпитывалось такими вещами, как, скажем, специфический гуцульский колорит. Его городу навязывали (хотя это никакая не Гуцульщина), но он в значительной степени, так же как и название «Франковск», уже пустил корни в ментальности. Поэтому местная ориентация в культуре имеет такой этнографически-гуцульский характер. Все-таки это город, из которого в солнечный день, при прозрачном воздухе, можно увидеть Карпаты... Также — это люди, которые в значительной мере здесь же учились, в частности, в одном из уникальных вузов — Техническом университете нефти и газа, в довольно важной и большой Медицинской академии. Здесь была сконцентрирована достаточно осознающая свое значение интеллигенция. Также можно говорить и о том, что без тяжелой промышленности здесь фактически не сформировался пролетариат. На сегодняшний день это идеальный город для того, что называют малым и средним бизнесом. Очень хорошо его структура отвечает мелким магазинчикам, маленьким кафе...
— То есть город лавочников.
— Лавочников и мастеров. Мастера — в смысле того, как цеха были еще в средневековье. У нас уже даже инициировали праздник — День мастеров, когда просто на одну из площадей в центре выходят все, начиная от кондитеров и заканчивая резчиками по дереву. Можно сказать так — мелкий бизнес, ремесла, кулинария, ресторанно-кафешное дело.
— А такая устойчивая буржуазность как-то влияет на уровень толерантности? Насколько Франковск — пуританский город?
— Если это и есть, то в значительно меньшей степени, чем во Львове. Во Львове ужасное ханжество. Во Франковске — в значительно меньшей мере, потому что люди менее претенциозны. Непретенциозность определяет и некоторую снисходительность в отношении друг к другу. А кроме того, здесь не сплетничают. Фактически нет такого пережевывания и перемывания косточек, присущих для того таки Львова. Может, это еще в связи с тем, что прослойка коренных, у которых несколько поколений отсюда, намного меньшая. Довольно значительно этот город заселен после Второй мировой. Кроме того, в конце 50-х — в начале 60-х в силу определенных сдвигов в экономике здесь появилось много новых жителей. И здесь еще не устоялась такая бюргерская атмосфера.
— А чем здесь лучше всего заниматься?
— Я бы это назвал вечерним отдыхом. По старому обычаю это называлось водить козу, когда люди переходят от одного заведения к другому; все они довольно компактно расположены, и везде встречаешь знакомых или друзей, — такой калейдоскоп лиц, настроений, разговоров... Это для меня ценно. Иногда я сидел где- нибудь в Америке или Германии и вдруг до физической боли, до щемящего чувства хотелось оказаться в какой-нибудь «Офицерской столовой». Сейчас ее уже нет, но еще лет 7—8 назад была. Вот почему-то вдруг хотелось быть там, в кругу тех или иных людей, и знать, что она у нас на пути третья или четвертая, но еще не последняя, мы еще дальше пойдем...
— Возвращаясь к тайнам — много ли их в вашем городе?
— Я где-то об этом писал — что мистика Ивано-Франковска в том, что никакой мистики нет. Но я, наверное, немножко его недооцениваю. Есть несколько загадочных вещей, о которых я вспоминаю в «Таємниці». Это исчезающие люди. Рожденные еще в XIX веке, они мне уже привидения напоминали. В поздние шестидесятые они еще были среди живых, им было под 80. Они и в нашем доме также возникали, к моей бабушке заходили. Они очень поражали своей особенностью. И за каждым из них представлялись какие-то просто ужасные истории. Но это, скорее всего, я около них придумывал. Хотя несколько историй, связанных с ними, таки случилось... Опять-таки, в данном случае слово мистика слишком громкое, но во всяком случае мистические настроения здесь были.
— А чем еще вас Франковск вдохновляет?
— Сложно сказать. Я здесь, скорее, расслабляюсь. Даже по объему всего мной написанного только десятая часть связана с Франковском. У меня здесь есть необходимая возможность для какого-то релакса, для переосмысления, передумывания чего- то. А кроме того, не забудьте, что с 90-х годов здесь возникла качественно новая прослойка творческих людей. Преимущественно, к сожалению, ничего выше этого франковского уровня у них не сложилось, но они были и остаются интересными личностями. Пока что есть приятные точки соприкосновения, и с ними и в дальнейшем хочется что-то делать.
— Какой подарок вы бы сделали городу, если бы были близки к всемогуществу?
— Мне среди всего прочего приходит в голову в большей мере что- то материальное. Я бы подарил огромный клуб, куда бы ездили мои любимые музыканты со всего мира. Здесь есть очень тонкая и умная публика, которая все это знает и умеет слушать, но обделенная в силу того, что негде все это организовать, нет помещения, в котором можно выступить. Для примера — послезавтра в Львове будет концерт Нино Катамадзе, и мы собираемся целой группой ехать туда. А могли же и здесь ее принимать.
— С каким живым существом вы бы сравнили Франик?
— Для меня вообще города делятся на собачьи и кошачьи. Мой город какой-то невыразительный, непретенциозный, следовательно, чисто по характеру я бы сказал, что это собака, такая дворняга, но с очень хорошим интеллектом и добрым, кротким нравом.
