Сегодня на маршруте «Городов и мест» действительно экзотическая остановка: Антананариву, столица Мадагаскара. Беседа об этом необычном и далеком месте состоялась с человеком, неоднократно бывавшим там — поэтом, публицистом, путешественником Игорем СИДОМ (СИДОРЕНКО), который ранее уже рассказал нам немало интересного про свой родной город Керчь (см. «День» от 11 апреля этого года).
— Что такое Антананариву?
— Если говорить о названии, то оно переводится как «Город тысячи воинов». Неподалеку, на холме Амбухиманга, несколько сотен лет назад было поселение королей, и однажды нападение другого племени пришлось отражать ровно тысяче воинов, поднявшихся на холм. Отсюда и название Антананариву — длинное, как обычно у малагасийцев. Таким образом в нем заложен необычный для местных жителей смысл.
— Почему необычный?
— Ведь малагасийцы — очень мирный народ. Они и в языковом, и в антропологическом плане являются в основном наследниками малайско-индонезийской расы. Малагасийский язык имеет своим наиболее близким родственником один из диалектов острова Калимантан. Соответственно, культура юго-восточной Азии, когда все кланяются, все ритуально оформляют свои взаимоотношения, — в несколько измененном виде сохранилась и у малагасийцев, особенно у тех из них, кто живет в Антананариву. Внешне они более всего похожи на вьетнамцев, но из-за прибавления кровей разных племен, которые приплывали на остров, отдельные этнические общности на Мадагаскаре похожи иногда даже на индейцев. Антананариву на острове — наиболее «азиатский» город.
— Это достаточно удивительно, ведь Мадагаскар всегда воспринимался чуть ли не как синоним Африки...
— С конца ХIХ века существует понятие о геополитическом разделении народов на евразийцев и атлантистов; к примеру, Россия и Китай — типично евразийские страны, а Франция и Великобритания — атлантические державы. На Мадагаскаре постепенно победили «евразийцы»; именно азиатская форма вытеснила африканскую и арабскую. Остров открыли древние авантюристы не более 2 500 лет назад, а все предыдущие миллионы лет существования человека остров был безлюдным. Первооткрыватели-протоиндонезийцы являлись мореплавателями, охотниками, торговцами, и они длительное время осваивали только побережье, на огромные пространства внутри острова не пробирались — а именно там, в центре, на высоком плато, и находится Антананариву. Потом, в конце первого — начале второго тысячелетия нашей эры со стороны Индонезии прибыли новые авантюристы с похожим языком, но более склонные к оседлой жизни. Они принесли с собой рисоводство, заметно изменив ландшафт.
— Каким образом?
— Они выжигали на огромной территории леса для своих рисовых чек; из-за этого, к сожалению, от девственных многоярусных джунглей, на три четверти покрывавших Мадагаскар, остались небольшие массивы. Так что центральная часть страны — люди на полях, с близким к китайскому образом мышления, для которых важна иерархия. Антананариву населяет племя Мерина — наиболее аристократическое, сумевшее в свое время подчинить другие 18 племен острова. Именно с потомками авантюристов, не любящих сухопутную жизнь, они сотни лет конкурировали. Самое сильное из прибрежных племен называется Сакалава; даже во французской литературе, когда речь идет о Мадагаскаре, чаще всего говорят не о Мерина, о которых французы почти не знали, а о Сакалава, обитавших вдоль западного побережья, обращенного к континентальной Африке. Они как раз были негроиды, и потому долгое время считалось, что на острове живут именно негроиды — а это просто примесь на побережье. Столица находится на значительном расстоянии от моря, соответственно, там преобладает сухопутное мышление, на выгодных должностях по-прежнему чаще всего люди либо из племени Мерина, либо из близкой к нему народности Бецилеу. А более активные, подвижные племена побережья чаще всего занимают в социальной иерархии низшие места. Столица, по большому счету, не представляет этническое многообразие страны.
— А как давно Антананариву стал столицей?
— Уже лет триста, вскоре после своего возникновения. Но до ХVIII столетия племена Сакалава еще имели возможность добиться главенства — тогда столица была бы морская, и Мадагаскар быстрее перенимал бы новшества европейской культуры. А так довольно долго сохранилось противостояние, потому что столица далеко от моря, и это расстояние не менее 150 километров надо проходить по труднодоступной местности. Из-за центрального местоположения столицы остров создавал дополнительный буфер для проникновения западной цивилизации; в середине ХIХ века там даже проявилась сильная антиевропейская линия, когда одна из королев уничтожила всех христианских священников. Впрочем, это последние всплески агрессии на государственном уровне. Уже в конце того же столетия Антананариву — город во многом европейской колониальной архитектуры, и этот исторический центр там сохранился.
— И как вы познакомились с городом?
— Первые два визита на Мадагаскар я совершил в начале 90 х,на корабле советской Академии наук. Поскольку это были биологические экспедиции, мы не проникали далеко вглубь, изучали растительный и животный мир побережья на крайнем Севере и крайнем Юге острова. И тогда, заочно зная об Антананариву, я думал, что он мне не понравится. Но несколько лет назад, когда я уже под совершенно новым углом стал подходить к Мадагаскару как к объекту не научного, а художественного исследования, то в первый же приезд оказался в столице.
— Ваши опасения подтвердились?
— Напротив. Когда мы прилетели в аэропорт Ивату, и джип вез нас в сторону центра, мои партнеры, как и я, побывавшие в Индии, изумлялись общности флоры: те же пальмы, к примеру; и вообще все выглядело точно так, как в Индии, — однако не было гниющего мусора, и воздух чистый. Я ожидал, что Антананариву — такой же, как какой-нибудь из портовых городов юга, а он оказался опрятным и каким-то просветленным. Мой первый вечер там прошел в центральной гостинице, построенной в колониальном стиле. Уютные узкие коридорчики, из окна третьего этажа видна вечереющая площадь, о чем-то перекрикиваются переставшие торговать торговцы, молодежь уже начинает бродить, веселиться, и прямо под окнами растут деревья с листьями размером с ноутбук... Какое-то особое ощущение уюта и того, что ты находишься в мультфильме с вылепленными из пластилина объектами. Потому что дерево с такими листьями — это как многократно увеличенная трава.
— А какие еще наиболее яркие впечатления?
— Из-за того, что там высокая влажность, небо очень низкое. В Антананариву почти всегда пасмурно, и ощущение, что ты находишься в закрытом помещении или в карстовой пещере с белесым известковым потолком. Это не давит, просто есть ощущение закрытости пространства. Ландшафт там такой же, как на всей центральной территории острова, но от города ощущение такое, будто ты все время во сне.
— Далеко не про всякий город можно сказать так...
— В целом Мадагаскар — совершенно фантастический набор уникальных феноменов, часть из которых уже исчезла. Если говорить о животных, то крупнейшие в мире лемуры живут здесь; нынешние — величиной с шимпанзе, но раньше здесь обитали лемуры размером с осла. А среди птиц — эпиорнис достигал ростом трех метров и название имел «вуруна трана», что означает «птица-дом»
— Наверно, на столь огромном острове и птицы должны быть соответствующих размеров...
— ...а еще несколько лет назад был выведен за пределы центра и разбит на несколько частей крупнейший в мире рынок под открытым небом. Он достигал многих сот метров в длину, назывался «Зума», что в переводе означает «пятница», потому что сначала работал только по пятницам, а потом ежедневно. Вообще, ярмарочные дни в разных районах Мадагаскара, в том числе в соседних, происходят в разные дни. Поэтому каждый день толпы селян с разными продуктами перемещались из одной деревни в другую. На Мадагаскаре это традиция.
— Насколько я понял, столица очень сильно отличается от остальной части страны практически во всем — совершенно иное население, рельеф местности...
— По большому счету, Антананариву, хотя в нем всего миллион жителей, является мегаполисом со старинной центральной частью и множеством новостроек, а на всем расстоянии до аэропорта небольшие группки домов чередуются с рисовыми полями, ландшафт китайско-индонезийский, а вот пейзаж других частей Острова совершенно иной. Центральная территория Мадагаскара, где находится столица, — это высокое плоское нагорье, около полутора километров над уровнем моря, поэтому там не очень жарко, часто бывает иней зимой, и очень редко, раз во много лет, даже снег выпадает ненадолго. То есть на острове, который находится недалеко от экватора, есть обширные прохладные территории, и многие малагасийцы, что меня очень удивило, имеют меховые куртки, причем надевают их, когда уже +18 — для них это холодно. Но бывает довольно часто и +10 зимой — в те месяцы, когда у нас лето.
— Чье культурное влияние там ощущается сильнее?
— В конце ХIХ века Мадагаскар после долгих попыток завоевали французы. Поэтому второй государственный язык — французский, и архитектура соответственно колониальная — у себя дома, кстати, на Средиземноморском побережье, французы строят несколько иначе, хотя бы потому, что там гораздо меньше дождей. В Антананариву сейчас мало деревянных строений, все из камня — потому что дерево гниет и термиты съедают очень быстро, если не пропитать смолой. Мне показалось странным, что Антананариву — очень красивый, очень внятный по своей архитектуре город, хотя и невысокий. Даже в 60—70 е, в годы великой дружбы с СССР, нашаэстетика 16-этажных многоэтажек туда не проникла. Единственным серьезным разочарованием было посещение древней резиденции мадагаскарских королей в Амбухиманга. Там очень невзыскательная аристократическая бытовая культура. Традиционные дома малагасийских королей очень примитивно обстроены: просто такие деревянные полати на трехметровой высоте. Король взбирался к себе на кровать по простенькой лестнице, и только высота этой кровати, а не дополнительное убранство, свидетельствовали о том, что человек занимает высокое социальное положение. Иными словами, это поднятая до уровня королей эстетика не нищеты, а именно бедности — малагасийский феномен. Встретишь где-нибудь среди бескрайних саванн замызганного старикашку в дырявой накидке и рваной соломенной шляпе, а потом выясняется, что это очень богатый человек и у него 500 коров, но он никак это не демонстрирует, а коров этих заколют только на его похороны. Но и простой народ живет в маленьких домах, деревянных или связанных из листьев крупных растений, быстро разрушающихся. Характерно, что даже в сухих местах Мадагаскара дома делаются на невысоких сваях, высотой 30— 50 сантиметров, и куры или собаки во время зноя прячутся под полом хижины. Рассчитано так, что в данной местности ливневые потоки в сезон дождей достигнут 20 или 30 сантиметров — а сваи обязательно на 10 сантиметров выше, поэтому в доме относительно сухо. Но если мы говорим о городских строениях, сильных отличий от европейского градостроительства нет.
— На что похожа жизнь там?
— Если отсутствие опасности — это скука, то в этом смысле Антананариву, и вообще Мадагаскар — скучное место! На всем острове нет хищника крупнее кошки, только в воде есть крокодилы, да и тех по большей части съели. Крокодилы выращиваются на фермах, и есть еще священные озера со священными крокодилами, которых кормят мясом специально выращиваемых быков. Единственная опасность в Антананариву — воры-карманники, но там их не больше, чем где-нибудь. На острове почти нет серьезной преступности.
— Прямо так все хорошо?
— Допустим, футбольные матчи делают молодежь столь же агрессивной, как и во всем мире. Я сам видел окровавленных молодых людей, которые шли перекрикиваясь и были готовы снова сцепиться. Пойти им не очень-то есть куда. Антананариву — не то чтобы музей, а такой заповедник неспешной, предколониальной ментальности. Сейчас, правда, уже несколько настоящих билдингов в центре стоят, но пока что это довольно чужеродно. В целом это патриархальный город.
— И каков же типичный... антананаривец?
— Скорее можно сказать, типичный танец.
— ?
— Малагасийцы, язык которых, как и немецкий, имеет склонность к очень длинным словам, в разговоре проглатывают большинство слогов, и поэтому Антананариву в разговоре почти всегда звучит как Тана, а житель столицы, соответственно, по-русски — танец. Это довольно разношерстный народ. Я был в гостях у кавалера французского ордена Почетного легиона, профессора, который является одним из самых известных нейрофизиологов. Он лечит детей с церебральными отклонениями. У него есть свои дети и внуки, ему сейчас около 70, но он время от времени усыновляет бездомных мальчишек. Просто с улицы берет мальчишку, который там попрошайничает. Безотцовщина там распространена, особенно в деревнях. У малагасийцев развитое социальное мышление, сохранилась некая общинность и взаимовыручка — феномен большой семьи. Если умер человек и у него остался брат — то жены покойного могут перейти к его брату...
С другим моим приятелем, водителем-гидом, — он возит там франкофонных туристов — мы как-то в центре, как раз в день матча, возле отеля «Хилтон» увидели окровавленного парня с кастетом. Мой приятель подошел к нему и спокойно с ним поговорил. Я у него потом спросил: «А если бы он тебе врезал?..» А он совершенно спокойно отвечает: «Это мой город». Меня это так удивило. Он знал, как говорить с тем парнем. Эту фразу я запомнил.
— Наверное, у вашего друга просто железная выдержка.
— Повторюсь, в целом малагасийцы — очень мирный народ. Они каким-то образом растеряли ту агрессию, которая изначально была необходима их предкам, приплывшим туда 2 000 лет назад, чтобы преодолевать большие расстояния, осваивать новые территории. Они стали мирными домоседами, рисоедами. Конечно, танцы в социальном плане более активны, чем жители других регионов, но все равно размеренная жизнь города подтверждает, что весь остров живет в жанре «мура-мура» — буквально «легко-легко». Малагасийцы всегда о себе шутят, что они живут под игом этого «легко-легко». Антананариву движется быстрее, там сейчас стройки идут, но для глаза европейца это все равно тишь да гладь, сонное царство. Это одна из самых замедленных стран. И вообще обращенность малагасийцев в прошлое, к предкам, может быть, и удерживает их от слишком большой любви к прогрессу, потому что они знают, что загробный мир — это очень важная часть реальности, и нужно с этим разбираться.
— То есть там присутствует своя особая мистика?
— Антананариву, хотя и является бастионом старины, мистики имеет не больше, чем другие столицы мира. А вот в деревнях важную роль играют колдуны, с которыми французы очень сильно боролись из-за того, что те обладали духовным влиянием на массы. Но в целом малагасийцы по своему менталитету очень настроены на постоянный контакт с мистической стороной жизни и все время общаются с умершими. Для них тот свет гораздо более зрим и реален, нежели для европейцев. Малагасиец готов всю жизнь жить бедно, чтобы вырастить нескольких быков, и всех их он зарежет на похоронах матери или отца, или даже под собственную смерть будет выращивать. Половина малагасийцев являются христианами, но даже они используют духов предков как лучших медиаторов с Господом. Если мы обращаемся к Нему с помощью святых, то малагасийцы — через умерших бабушек-дедушек, каждый раз через кого-то конкретно. Считается, что те, кто умер, хлопочут за своих родственников.
— Насколько я слышал, на Мадагаскаре есть какой-то странный ритуал перезахоронения...
— Он называется Фамадихана, но в Антананариву и окрестностях практически исчез. При перезахоронении достают кости своих предков из склепа — даже если человек скончался всего 2-3 года назад; кости моют, переодевают в новую одежду, которая довольно дорого стоит, и хоронят вновь. Единственное, что мне нравится в этом обряде — что в день встречи с костями предка полагается не просто не грустить, а быть все время веселым, ведь мы сегодня увидимся с бабушкой, она будет рада, мы ей новый саван подарим — очень красивая штука, называется «Ламба мена», одежда для мертвых. Такая групповая психотерапия. Конечно же, когда умирает родственник, малагасиец плачет. Но потом очень быстро его воспитанное с детства отношение к тому, что тот, кто умер, все равно с тобой остается, берет верх, и человек дальше уже не плачет о своих предках, он с ними в постоянном контакте, и, более того, ко многим малагасийцам, насколько я знаю, все время приходят во сне их предки, и они с ними беседуют, просят помочь советами или передать просьбу Господу. Мне очень нравится такое отношение, я в этом смысле сам малагасиец, я считаю, что люди не умирают; тело умирает, но это еще далеко не все, и общаться необходимо с теми, кто умер, хотя бы потому, что они видят оттуда больше, чем мы здесь. Хотя бы вообразить себе этот возможный контакт очень важно, чтобы понять, что ты делаешь не так. Без такого контакта у тебя меньше точек зрения, ты не видишь объемно то, что творишь в жизни.
— Какое животное вы бы выбрали символом Антананариву?
— Пожалуй, черепаху! Южнее Таны на Острове обитает очень красивая лучистая черепаха — медленно ползающая, питающаяся травой; вот и город такой — плоский, как черепаха, медленно, неохотно заползает в мировую историю, и прячет голову от слишком громкого шума...
