В УСЛОВИЯХ «ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО ДЕФИЦИТА»
«Мир раскололся, и трещина прошла сквозь сердце поэта», — писал Генрих Гейне. Нынешний украинский мир вследствие выборов, прошедших в условиях «демократического дефицита» и антагонизировавших общество, также раскололся пополам. Тот, кто этого не замечает или думает, что «как- то оно образуется», страдает, очевидно, синдромом умственной лени, помноженным на атрофию социальных инстинктов.
Выборы — это институт демократии, призванный создать в стране на определенный короткий срок стрессовую ситуацию, после которой она будет чувствовать себя более стабильной. Это нечто вроде прививки, — «малая болезнь» дестабилизации, которая должна предотвратить «большую болезнь», которая называется революцией.
В то же время бывают демократические выборы, которые сами по себе являются следствием революций или должны легитимизировать последствия революций. Такими, в частности, были демократические выборы в декабре 1993 г. в РФ. Иногда демократические выборы приводят к «ползучей революции», определяя на годы вперед не только трагическую судьбу стран, где они проходили, но и целых континентов. Такими, в частности, непредсказуемыми оказались последствия «консервативной революции», которую начали выборы в январе 1933 г. в Германии, выигранные партией Адольфа Гитлера.
Не предлагая никаких исторических аналогий, стоит заметить, что при нынешнем обострении украинской политической ситуации, все более насущной становится потребность в эффективной миротворческой журналистике, призванной обеспечить полноценное общение Запада и Востока Украины, всех ее слоев и народов, посодействовать разрешению разнообразных выборных конфликтов, — геополитических, межрегиональных, локальных и даже внутрисемейных.
Миротворческая журналистика, как и миротворческая политика, предполагает знания и навыки в сфере «спокойных» коммуникаций, которых так недостает отечественному политикуму, воспитанному на традициях недоброй памяти большевизма («кто не с нами, тот против нас»; «если враг не сдается, то его…»; «с кем вы, мастера культуры и большого спорта?»). Тем временем, миротворческая журналистика имеет свой специфический ненасильственный и неконфронтационный язык, которым овладеть намного сложнее, чем нехитрым языком военных уставов и победных реляций.
Стоит отметить, что сравнительно бесконфликтные отношения между отдельными людьми и социальными группами, государствами и цивилизациями обеспечивает эффективная медиация, наиболее эффективными факторами которой являются современные масс-медиа, — особенно ТВ. Однако, исследования, проведенные в тех странах, где существуют развитые масс-медиа и в которых издавна уважаются их права и свободы, указывают на то, что и там существует ощутимая пропасть между «массовым информированием» и «массовыми коммуникациями». Тем паче эта констатация касается Украины, где существуют такие издания и телерадиоканалы, которые на протяжении нынешней избирательной кампании по 2-3 раза перекрашивались, меняя «кумиров» и оценочные знаки. Уже светлой памяти Вячеслав Чорновил говорил об информационном продукте вроде бы национал-патриотического толка, который утром ему приносили в редакцию руховского «Час-Тайму» и который, в случае отказа в публикации, он имел удовольствие в перелицованном виде читать на следующий день в социалистическом «Товарище».
Все это, в конечном счете, свидетельствует о полупрофессионализме. Один такой амбициозный украинский профессионал в жанре политической журналистики даже процитировал как-то (очевидно — для самооправдания) сомнительного качества афоризм: «В политике нет понятия предательства, а есть только понятие заблаговременного предвидения». Приходится с сожалением констатировать, что, по состоянию на начало декабря 2004 г., количество «предусмотрительных» среди украинских журналистов превысило среднестатистическую норму.
ВЫХОД ИЗ КОНФЛИКТА — В ОТСУТСТВИИ «ПОБЕЖДЕННЫХ»
Тем временем медиация как способ улаживания конфликтов заключается в нахождении точек соприкосновения между противоборствующими сторонами, чтобы наладить коммуникации, прерванные конфликтом. Противоположное явление (антимедиация) — это резкое ослабление той «серединной» политической культуры, благодаря ценностям и нормам которой достигается понимание между субъектами и объектами властных отношений.
Именно такая антимедиация ощутима в нынешней Украине, угрожая ей сломом и без того хрупкого и ненадежного «общественного договора». Все это приводит к постепенному нарастанию в «низах» состояния дискомфорта (фрустрации), которое обуславливает стремление искать выход в уничтожении «врага» в лице «преступной власти». Пока что такое стремление приобрело исключительно знаково-символьные формы. Но удастся ли надолго удержать в этих формах энтузиазм толп?
Речь идет также о состоянии частичной делегитимации действующей власти, когда «низы» утрачивают доверие к «верхам» и отношения между ними напоминают песочные часы, верхняя властная колба которых связана с нижней подвластной колбой весьма тоненьким перешейком. Уже сам тот факт, что Украине приходится обращаться к международному посредничеству в урегулировании нынешнего конфликта, означает, что его масштабы превышают наработанные обществом возможности цивилизованного решения.
Итак, вопросом времени является то состояние, когда конфликт обострится до крайних пределов и его участники по обе стороны разделительных линий перестанут окончательно слышать и понимать друг друга, зацикливаясь на «образах врага» и видя выход из конфликта только в применении актов психологического или физического насилия. Что рано или поздно подведет страну к состоянию социального, экономического и политического коллапса.
Слава Богу, до этого Украина еще не доборолась, но настораживает тот факт, что немало достойников, призванных быть миротворцами, которым по самому их статусу противопоказано ангажирование на одной стороне баррикад, спешат ощутить личную эйфорию от близкой победы над «злом».
Для улаживания конфликта и исцеления ситуации требуется, как правило, вмешательство третьей стороны, — такое медиативное вмешательство, при условии которого можно отойти от неперспективной «игры с нулевой суммой», когда ущерб, нанесенный в конфликте одной стороне, рассматривается как достижение другой, и наоборот. И когда единственный выход из конфликта усматривается только в борьбе до победного конца и финальном размежевании на «победителей» и «побежденных».
Нетрудно догадаться, что побежденные будут чувствовать себя «исторически обиженными» и рано или поздно потребуют реванша, и тогда конфликт приобретет измерение хронического. Медиаторы, вместо этого, должны предложить более конструктивную тактику, когда «победителями» будут чувствовать себя обе стороны.
Итак, те арбитральные медиа, которых нынешней Украине отчаянно не хватает, должны беспристрастно слушать (а, главное — слышать) обе стороны и сбалансировано артикулировать их позиции, не навязывая противоборствующим сторонам окончательных решений и не ангажируясь ни одной из сторон конфликта.
Конечно, в таких пожеланиях немало идеализации, ибо в действительности речь идет о вариантах, которые не требуют «шоковой терапии». Тем не менее, аксиомой для профессионального политического журналиста должно быть «мышление против течения», стиль которого далеко уходит от того, в котором мыслят ситуацию непосредственные участники конфликта, опираясь на привычные предубеждения и стереотипы и раздувая такие предубеждения. Ибо, в отличие от медиаторов, стороны конфликта не способны к так называемому рефреймингу, — непривычному переопределению, переобозначению конфликтной ситуации в принципиально новых измерениях. А, значит, — не способны к поиску нетривиальных решений.
ИМПЕРАТИВЫ МИРОТВОРЧЕСКОЙ ЖУРНАЛИСТИКИ
Прежде всего, нынешняя пост(перед)выборная ситуация в Украине требует от журналистов большой деликатности. Тем более, что обычно именно журналистов обе стороны конфликта с радостью делают «козлами отпущения», как это сейчас на самом деле происходит с «5 каналом» и каналом «Украина», тележурналисты которых, вероятно, вопреки собственным воле и намерениям, уже успели заработать репутацию не миротворцев, а «ястребов».
Но нынешнее украинское противостояние совсем не уникально. Во избежание нежелательной перспективы доведения этого противостояния до абсолютной глухоты непонимания, миротворчески настроенным представителям масс-медиа можно рекомендовать придерживаться нескольких сравнительно простых правил, наработанных мировым журналистским сообществом, среди которых самыми главными следует считать следующие императивы:
— не описывать конфликт как исключительное противостояние двух сторон с акцентуацией на том, что, в случае выигрыша одной из них обязательно проигрывает другая; каждую из конфликтующих сторон следует изображать состоящей из небольших групп, которые преследуют собственные цели, что разблокирует скрытый потенциал разрешения конфликта;
— не проводить резкое размежевание между «нашими» и «не нашими», «ястребами» и «голубями», «бандитами» и «чистыми интеллигентами», что непременно антагонизирует другую сторону, которая будет представляться «угрозой», которую можно вынести «за скобки», поместить по ту сторону правил «цивилизованного поведения»; в конечном итоге рано или поздно все это послужит оправданием для применения насилия против «нецивилизованной» стороны; вместо этого следует показывать взаимосвязь между сторонами конфликта, чтобы каждая из них задумалась, почему это она, осуждая «плохих других», в то же время не осуждает таких же «своих»;
— не изображать конфликт возникшим в пространстве и времени якобы с тех пор, как начались акты протестов; вместо этого следует показывать увязку его с прошлым и будущим и с теми точками, которые находятся далеко от места манифестного развертывания конфликта (в данном случае — на широтах Киева и Донецка);
— не расценивать акты психологического или физического насилия и политику насилия вообще исключительно сквозь призму зримых «триумфов»; вместо этого желательно информировать о незримых эффектах, связанных с долговременными последствиями психических впечатлений и травм, которые усиливают вероятность применения насилия в будущем;
— не описывать конфликт, ориентируясь исключительно на высказывания лидеров противоборствующих сторон (судя по всему, ими совсем не являются кандидаты в президенты), обширно их цитируя; вместо этого показывать, как чувствуют себя в повседневной жизни люди, пораженные конфликтом; акцентировать на том, ЧТО (а не только КОГО) эти люди хотели бы изменить, постоянно задавать этим людям вопросы, являются ли позиции, озвученные лидерами конфликта, единственным путем достижения изменений, к которым они стремятся;
— не зацикливаться на декларациях ведущих участников конфликта, не воспринимать эти декларативные заявления и обращения как то, чего на самом деле хотят люди; вместо этого следует задавать «простым людям» на Востоке и на Западе Украины вопросы, которые могут выявить общее в их стремлениях, в новостях и репортажах акцентировать именно на этой общности, прививая мысль о том, что есть высшие, соизмеримые для всех вовлеченных в конфликт украинцев, цели;
— не изображать в гротескной тональности отдельные пока что акты насилия, усиливая их словом «ужас», поскольку такой прием приводит к тому, что старые насилия будут порождать в ответ новые, поскольку аудитории фактически будет внушаться мысль, что единственным «лекарством» является эскалация насилия; вместо этого показывать, насколько поражены конфликтом люди изолированные и фрустрированные в будничной жизни «вне майдана»;
— не обвинять любую сторону конфликта в том, что именно она его инициировала; вместо этого указывать на общие проблемы, которые стороны пытаются решать конфликтным способом, поскольку не нашли других, более приемлемых;
— не концентрироваться на страданиях, страхах и переживаниях только одной стороны конфликта, поскольку это приводит, во-первых, к разделению на «преступников» и «жертв», а, во-вторых, подводит к мысли, что наказание «преступников» — наиболее достойный выход из конфликта; вместо этого следует показывать, что от конфликта страдают обе стороны;
— не использовать чрезмерно эмоциональные слова и словосочетания, не уточняя их истинного значения, и «жертвенный» («виктимный») язык, перенасыщенный прилагательными, которые выражают не действие, а переживание по поводу подлинных или воображаемых жертв конфликта (типа «преступные», «беззащитные», «разрушенные», «трагические» и тому подобное); такой язык парализует волю к изменениям к лучшему; вместо этого показывать, что в позитивном направлении уже что-то сделано, а вскоре будет сделано еще больше;
— не спрашивать людей, как они себя чувствуют, а спрашивать, как они действуют и какие видят решения и возможности выхода из кризисной ситуации.
Искусство миротворческой журналистики заключается, в конце концов, в нахождении общей почвы для создания современной украинской политической нации. На этой почве должны сойтись не только активные «протестанты» из разных политических лагерей, но и мудрые объединительные силы, которые способны «протестантов» понимать и отводить их в сторону от края бездны. Перефразируя одного такого деятеля-миротворца, жизнь которого трагически оборвалась в Киеве, можно сказать: вам, господа, нужны великие потрясения, а нам — Великая Соборная Украина!».
