Наша газета давно является катализатором и активным участником дискуссий, о пользе которых свидетельствует общественный резонанс, в частности почта «Дня». В письмах наши читатели подчеркивают, что не следует опасаться обсуждения самых острых тем. Приятно, что все больше СМИ приходят к такому же убеждению. Так полемическое ток-шоу «Я так думаю» на телеканале «1+1» за свое недолгое существование уже успело вызвать весьма оживленную реакцию — его обсуждают проправительственные СМИ и оппозиционные Интернет-издания, коллеги по журналистскому цеху и рядовые зрители. При всей разноречивости оценок несомненно одно: наше общество, к счастью, дозрело до того уровня, когда политическая жизнь не заканчивается на следующий день после выборов. Людей интересует, что будет дальше, как будет выглядеть страна и ее политико-социальный ландшафт.
Естественно, что в условиях, когда буквально каждая фраза, появившаяся в телеэфире или на газетной полосе, заангажировано серьезным ожиданием со всех сторон, наиболее разумный подход — дать высказаться непосредственным авторам программы. Поэтому сегодня мы предоставляем слово ведущей «Я так думаю» Анне Безулик.
— «Я так думаю» — это продолжение предвыборных теледебатов, которые вы уже вели в той же студии?
— Нет, наоборот, вначале задумывалось дискуссионное ток-шоу, и уже в его рамках предполагалось делать теледебаты. Просто технологически по срокам так получилось — вначале вышли теледебаты, а потом — «Я так думаю».
— А, собственно, кому и как пришла идея именно такой программы?
— Тут говорить нужно не об идее, а концепции. Она возникла у руководства канала, как часть более общей концепции обновления «1+1», того, каким как он должен выглядеть, его реформирования и реорганизации. Это касалось и ночного эфира, и документальных ток- шоу; здесь можно назвать несколько обновленный вариант «Без табу» с Ольгой Герасимьюк, «Подвійний доказ» и «Я так думаю». Таким образом, концепция вещания и оформления возникла у руководства, а детали дорабатывались творческими группами программ.
— Почему на роль ведущей выбрали именно вас? Вы получили предложение, от которого трудно отказаться?
— Почему же, у нас был выбор. Просто возникла потребность в обновлении, ведь мы давно уже не делали чего-то подобного в системном режиме, не развивались в этом направлении. Явно ощущалось потребность в таких ток-шоу, программ в таком жанре. И у сотрудников, работающих на разных программах, возникла потребность попытаться реализовать себя в новой ипостаси. Это касается очень многих людей, — моих коллег по программе «Завтрак с «1+1». Нас всех известили, что грядут перемены, и предложили попробовать себя там, где нам будет интересно. Конечно, при условии, что мы будем соответствовать требованиям и критериям, предъявляемым к сотрудникам этих программ. Каждый из нас подумал, принял решение и пробует сейчас работать.
— У вас были сомнения?
— Сомнений в том, принимать ли на себя новое, не было, у меня уже давно было такое желание, совершенно отчетливое. Другое дело — брать именно такую нагрузку. Здесь, да, сомнения были. Но мне они кажутся совершенно естественными в случае, когда начинаешь что-то, кажущееся тебе сложным, трудновыполнимым. В нашем обществе, не привыкшем к открытым дискуссиям, а, скорее, к монологам, это трудная задача. Так что на самом деле решиться мне было сложно. Я вам честно скажу, согласилась не сразу. С другой стороны, я не думаю, что у меня был альтернативный вариант. Я решила работать, но… У меня до сих пор нет уверенности в том, что удастся реализовать все задуманное.
— А какие здесь могут быть сложности?
— Мы соперничаем сейчас с самой сложной вещью, — и это, реально, единственный вид соперничества, — с собственными амбициями. А амбиции колоссальные. Хочется делать яркий интересный продукт, при этом достаточно серьезный и содержательный. Вот как это совместить, каким образом заменить обойму постоянных, кочующих с канала на канал персонажей, найти новых интересных людей, как обсуждать события, чтобы это было интересно... Масса вопросов, на которые мы для себя ответов не нашли. И я не знаю, получится ли это.
— Скажите, а легко ли было менять амплуа, превращаться из легкой, светлой «завтрачной» ведущей в хозяйку жесткого ток-шоу?
— Если говорить о личном амплуа, я ничего не меняла. Может быть, я стала более жесткой. Но это связано с тем, что этого требует жанр. Регламент и формат — из главных правил дебатов, без них невозможны равные правила дискуссии. Конечно, я вынуждена быть более жесткой, чем мне это свойственно. Достаточно сложно управлять такой большой аудиторией. Но, по большому счету, в себе я ничего не меняла, какая была, такая и осталась. То, что мы сейчас видим, — это та я, какой стала после пяти лет работы на «Завтраке». Это очень взаимосвязанные вещи.
— Из чего вы исходите, выбирая темы для очередной программы?
— Стараемся искать информационные поводы. Рассматриваем их, пытаясь угадать те, что интересны для разговора, вызовут наибольший резонанс у участников дискуссии и у зрителей.
— Сейчас, когда вы находитесь в фокусе политических словопрений, насколько изменилось ваше отношение к политикам и политике?
— Ничего нового я для себя не открыла. Потому что уже имела достаточно внятное представление о нашем политикуме. Впрочем, мне не нравится слово «политический» — это еще одна печать, тяготеющая над программой, еще одно последствие теледебатов. Конечно, обсуждать социальные аспекты жизни и быть при этом свободным от политики невозможно. Но для меня важно то, что это программа об обществе. Мне бы хотелось, чтобы мы обсуждали совершенно разные вопросы из совершенно разных сфер жизни, не только политические. Ведь при этом затрагиваются не только политические, но и социальные, моральные, юридические аспекты. Поэтому, упаси Боже, — не политика как специализация.
— Каким вы видите будущее программы? Или об этом рано говорить?
— Пока мы слишком сосредоточены на настоящем. Очень сложно быть внутри процесса и одновременно смотреть на него со стороны, видеть его будущее. Мы работаем слишком много над тем, что делаем сейчас. Если в какой-то момент мы почувствуем, что у нас все получается, делаем то, что хотели, близки к идеалу — то для меня, это первый симптом необходимости думать о будущем. Единственное, что могу точно сейчас сказать — будущее предполагается непростым. Очень непростым.
— Почему же?
— Понимаете, когда создается подобное дискуссионное ток-шоу, мне кажется, его авторами нельзя считать телевизионщиков, ни в коей мере. Телевизионщики в данной ситуации работают, как грамотные менеджеры. Ток- шоу является продуктом сотворчества организаторов и участников дискуссии. Мы все вместе — даже наименьшим успехом обязаны участникам дискуссии. Но нам еще достаточно долго искать точки соприкосновения. Это трудно, и мне это было очевидным с самого начала. Поэтому я сомневалась. Повторюсь, меня пугали не собственные возможности, я просто думала о том, разрешима ли вообще эта задача. Пока что я вижу, что то, что мы делаем, — это более чем неоднозначно, вызывает бурю реакций. Хотя, с другой стороны, может, и хорошо, что отклики столь разные и противоречивые. По крайней мере эти разговоры не оставляют равнодушными.
— И в заключение — вопрос идеалистического свойства. Как вы считаете, возможно ли телевидение как инструмент общественного согласия?
— Вы представляете себе некие акции гражданского примирения в эфире? Увы, это иллюзия. Понимаете, любая дискуссия предполагает некий конфликт. Другое дело, степень этого конфликта разная. Но в любом случае — спор, наличие нескольких точек зрения. Конечно, они не всегда полярны. Более того, в процессе дискуссии люди могут договориться. Противники по одному вопросу способны замечательно договориться по другим проблемам. А вот удастся или не удастся примириться — во-первых, зависит от того, о какой проблеме мы говорим, от состава участников и их желания найти общий язык. К сожалению, это зависит не от нас. Я думаю, что любая теледискуссия — это некая хирургическая операция над общественным сознанием. От этого, увы, никуда не уйдешь. Вот еще один источник моих сомнений — хватит ли мне характера и мужества делать это. Это на самом деле такая ТВ-хирургия. И далеко не всегда удается соединить швы. Дискуссия — это, скорее, попытка обнажить проблему и определить ее болевые точки. Всегда — вскрытие. Кроме того, есть еще одно соображение. Ведь наша теледискуссия — лишь проекция общественного конфликта. И если общество в течение очень длительного времени так и не нашло точек соприкосновения, не договорилось, думаю, было бы глубоким заблуждением полагать, что это возможно в течение 45 минут телеразговора. Если бы мы были на такое способны, то были бы волшебниками. Я думаю, это уже в компетенции Господа Бога. И то, как видите, он не спешит злоупотреблять своими возможностями. Иначе бы мы все обо всем уже давно договорились.. .
