Треть — 33,9% — украинцев уверены, что в Украине происходит наступление на свободу слова. Практически столько же — 35,4% — придерживаются противоположного мнения, считая, что в стране слишком много прокремлевских пропагандистских СМИ, а государство и общество на это слабо реагируют. Немного меньшее количество граждан — 28,8% — либо не смогли определиться с ответом, либо отказались отвечать на этот вопрос.
Это данные всеукраинского опроса общественного мнения, который с 28 февраля по 11 марта 2019 года провел Киевский международный институт социологии (КМИС) (рис. 1).
Около половины респондентов — 53,5% — убеждены, что запрещение российских телеканалов в Украине было ошибкой, и это решение привело лишь к ограничению прав граждан. Значительно меньшее количество жителей Украины — 31,7% — думают иначе и считает, что запрещение российских телеканалов в Украине было необходимым шагом для защиты государства. Лишь 14,7% респондентов не смогли или не захотели отвечать на этот вопрос (рис. 2).
Приблизительно таким образом выглядит и распределение мнений о запрете российских социальных сетей. Считает это решение ошибкой, которая приводит лишь к ограничению прав граждан, более чем половина украинцев — 53,2%. Почти в два раза меньшее количество соотечественников — 28,8% — уверены, что такой запрет был необходимым шагом для защиты государства. 17,9% колебались с ответом или отказались отвечать на этот вопрос (рис. 3).
Настроение общества понятно — половина населения Украины не хочет ничего знать об информационной войне, не хочет обращать внимания на российскую гибридную агрессию, а хочет без препятствий смотреть российские телеканалы и пользоваться российскими соцсетями. Соответственно, попытки государства защитить свое информационное пространство воспринимаются значительной частью населения — где-то третью — как немотивированное наступление на права и свободы граждан, а не как необходимые для обороны страны шаги.
Можно долго обсуждать и анализировать, почему мы имеем именно такие общественные настроения, которые, кстати, объясняют результаты голосования на президентских выборах. Но сегодня хотелось бы обратить внимание на несколько иную проблематику. Дело в том, что желание игнорировать факт гибридной агрессии и отказ от признания необходимости защиты информационного пространства государства присущи не только жителям Украины. Такого мнения придерживаются и ведущие мировые структуры, которые занимаются темой свободных медиа.
В апреле Международная правозащитная организация «Репортеры без границ» обнародовала ежегодный индекс свободы СМИ в мире. В опубликованном рейтинге-2019 Украина заняла 102 место, что на одну отметку ниже по сравнению с прошлогодним показателем (рис. 4).
В своих выводах эксперты прямо говорят о негативном влиянии информационной войны с Россией на ситуацию со свободой слова в Украине, вспоминая запрет российских СМИ и социальных сетей. То есть вывод из этого отчета можно сделать только один: закрывать свое информационное пространство от влияния государства-агрессора — антидемократический и ошибочный, с точки зрения мирового журналистского сообщества, шаг.
Опросы КМИС и рейтинг «Репортеров без границ» снова сделали актуальным вопрос о том, как можно объединить обеспечение свободы слова, функционирование свободных медиа и необходимость защиты от агрессии в информационной сфере. Разговоры на эту тему идут уже 5 лет, но пока без видимых результатов.
Еще полтора года назад на форуме National Media Talk медиа-эксперты отмечали: при применении традиционных для демократических обществ правил и подходов нужно учитывать состояние войны, в котором находится государство («День» писал об этом в №202-203 от 10 ноября 2017 года).
Американская журналистка и медиаюрист Мэри Мицьо тогда отмечала: практически все существующие стандарты защиты свободы слова в демократических странах были выработаны после Второй мировой войны, когда уже не было угрозы национальной безопасности. Поэтому, по ее словам, «возникает достаточно большой вопрос, насколько эти стандарты в действительности приспособлены для страны, находящейся в состоянии войны».
Кроме того, группа медиаюристов презентовала тогда во время National Media Talk свои рекомендации о деятельности медийной сферы во время войны. Первые пункты документа, который был выработан при участии зарубежных законодателей, были такими:
• Во время международного вооруженного конфликта основной целью сбора, хранения, распространения и использования информации субъектами страны-агрессора на территории страны, подвергшейся агрессии, является причинение вреда для получения преимущества в конфликте, а именно — деморализация граждан, деструкции гуманитарных ценностей, дезинформации населения и т.п.
• На этих основаниях во время международного вооруженного конфликта субъекты страны-агрессора лишаются права на свободу высказываний на территории страны, подвергшейся агрессии.
Другими словами, сторона-агрессор не имеет права на свободу слова в стране, которую она атакует. Следовательно, запрет вещания российских телеканалов и блокирование российских соцсетей, согласно этому подходу, является оправданным и легитимным.
Впрочем, такая правовая позиция не получила широкого распространения и поддержки в Украине и за ее пределами — об этом свидетельствуют вышеприведенные и исследования КМИС, и отчет «Репортеров без границ». Следовательно, «свобода слова во время войны» на шестой год войны, как и раньше, остается сложной, контраверсионной и дискуссионной темой.
Фактически, можно констатировать лишь одно — на сегодня мировое медиасообщество и украинское общество не готовы согласиться на ограничение права на свободное распространение и получение информации ради защиты от российской гибридной агрессии. Но правда в том, что угроза для национальной безопасности через ведение Россией информационной войны против Украины никуда не исчезает, сколько ее ни игнорируй. Поэтому поиск правильных, сбалансированных и реалистичных ответов на вопрос, какой должна быть свобода слова во время войны, как объединить защиту демократических принципов и требования национальной безопасности, как и раньше, остается сверхважной задачей для специалистов в области медиа и прав человека. Вот только, учитывая весь предыдущий опыт, нет уверенности, что медийщики и правозащитники наконец возьмутся за практическое решение этой дилеммы, за разработку и воплощение в жизнь таких рекомендаций для власти и СМИ, которые не будут предусматривать игнорирования реалий российской гибридной агрессии, в условиях которой шестой год живет Украина.
