Львовское издание «Експрес» 6 октября начало серию публикаций об Андрее Слюсарчуке — 40-летнем профессоре-нейрохирурге, докторе медицинских наук, дважды рекордсмене «Книги рекордов Украины», знаменитом своими феноменальными способностями. На протяжении нескольких лет о нем писали, без преувеличения, почти все средства массовой информации как о талантливом человеке, который в девять (!) лет окончил школу, стремительно и блестяще получил образование в двух медицинских вузах, защитил докторскую диссертацию, успешно оперирует и в придачу ко всем своим достоинствам способен запоминать миллионы цифр и даже обыгрывает в шахматы компьютерную игру «Rybka 4», что не удавалось ни одному шахматисту в мире.
Доктора Пи, а именно так еще до недавнего времени с уважением называли Андрея Тихоновича, признали и на высшем государственном уровне — несколько лет назад Президент Ющенко издал указ о создании Института мозга, который должен был возглавлять профессор нейрохирургии Андрей Слюсарчук. Благосклонным к нему был и Виктор Янукович — поощрил в этом году труд профессора государственной премией в области образования, денежная составляющая которой — 150 тысяч гривен.
А в конце октября против Слюсарчука возбудили уголовное дело, причем сразу по двум статьям УК Украины — 358 («Подделка документов, печатей, штампов и бланков, их сбыт, использование поддельных документов) и 190 («Мошенничество»). Приложили руки к задержанию Слюсарчука журналисты «Експреса», утверждающие, что профессор — фальшивый, поскольку у него нет никакого медицинского образования, а все его медицинские дипломы — подделка, поэтому он не имел права заниматься медицинской практикой. Газетчики пытаются доказать в своих публикациях, что последствия работы псевдопрофессора — трагические, потому что речь идет не только об искалечении десятков людей, но и о нескольких летальных случаях, в том числе относительно детей. Журналисты настаивают также на том, что Слюсарчук имел очень влиятельных покровителей, которые всячески способствовали его незаконной деятельности.
Обо всем этом — в беседе с редактором отдела расследований «Експресу», автором публикаций о якобы профессоре Андрее Слюсарчуке Светланой Мартынец.
— Как вышли именно на Слюсарчука, ведь людей с фальшивыми дипломами, в том числе врачей, в Украине хоть пруд пруди?
— Кстати, именно в ходе расследования по Слюсарчуку мы обнаружили достаточно много врачей и чиновников, имеющих фальшивые дипломы. «Експрес» позже об этом расскажет. Что касается Слюсарчука, то расследования вообще не должно было быть. Поводом для встречи с профессором стало его интервью одному из изданий, где Андрей сетовал, что его у нас не ценят, что он никому не нужен, поэтому покинет Украину. Так я и получила задание от главного редактора «Експресу» Игоря Починко — мы хотели поддержать выдающуюся личность. И я считала, что имею большую честь взять это интервью. Скажу откровенно: не хотела идти на это интервью, поскольку не очень разбираюсь в медицинской тематике. Настоял редактор. Связалась со Слюсарчуком еще в мае. Он сначала согласился на беседу, а потом начал со дня на день ее откладывать. И так продолжалось до самой осени. Я даже уже думала о том, что наша встреча вообще не состоится. И тут в редакцию позвонил экс-нардеп (и экс-львовянин. — Т.К.), которого мы очень уважаем, и попросил морально поддержать Слюсарчука, мол, это очень хороший человек. Мы объяснили экс-нардепу, что уже несколько месяцев пытаемся встретиться со Слюсарчуком, но напрасно, потому что, как объясняет его помощник, профессор все время «на операции». В ответ услышали: «Я вам помогу». И встреча, наконец-то, состоялась.
— Какие первые впечатления?
— Мы общались несколько часов. Я включила диктофон и расспрашивала о вещах, не касающихся работы, — пыталась развернуть изнутри, в частности — о вере. И увидела, что интервью не удастся сделать, потому что Слюсарчук говорил слишком обобщенно. Например, не называл клиники, где оперировал. То же касалось биографии. Не мог вспомнить даже школу, где учился. Сказал только, что завершил обучение девятилетним. То же касалось и погибших родителей-медиков — никакой конкретики. В конечном итоге, меня это стало раздражать. Во время разговора он не раз говорил, что сам мне напишет интервью: «Я всегда так делаю». Кстати, общаясь со Слюсарчуком, я ни разу не назвала его профессором — обращалась «Андрей, Андрюша».
— А почему так?
— Потому что увидела в его поведении четкую модель поведения ребенка-сироты, выросшего в интернате. Я много работаю с детьми, воспитывавшимися в интернатах, и знаю, как они ведут себя. Мне кажется, Слюсарчук застрял на том этапе. И еще: он говорил, что о нем никто никогда не написал правды и не напишет. Услышала даже фразы «Я в ловушке», «Я загнанный зверь». Не сдержалась: «Вы, публичный человек, что-то скрываете? Оно же все равно когда-нибудь выплывет наверх». А в ответ: «Я уничтожил все следы. Ничего нет. Никто не найдет!». Мы даже шутя заключили пари, что я найду. На что опять же услышала: «В Украине ничего нет. Вы что, в России будете искать?». Более того: когда мы шли по улице, увидела, что он боится людей. Но при этом заметила, что он хочет многое мне показать, и поняла, что ни один из журналистов с ним так не говорил. Он назвал мне фамилию воспитательницы, которую очень любил, и за эту фамилию я впоследствии зацепилась. Назвал мне и имена четырех детей, с которыми был в детском садике. Более того, пообещал прийти в редакцию, чтобы продемонстрировать, что умеет. Через несколько дней рано утром позвонил: «Жду вас в «Политехнике» — «Для чего?» — «Эксперименты буду показывать» — «Мы же договаривались на определенный день в редакции! Я приглашу журналистов, привлечем для чистоты эксперимента камеры...» — «Я забыл о нашей договоренности...». Кстати, так же забыл Слюсарчук и об обещании написать интервью (не бросил мне на электронный ящик), не пришел и в тот день, на который была договоренность, в редакцию, чтобы продемонстрировать перед камерами и журналистами свои незаурядные способности. Не отвечал и на телефонные звонки — вместо Слюсарчука традиционно отвечал его помощник, он же — водитель, он же — анестезиолог, он же — младший научный сотрудник Саша Червоный: «Профессор на операции». Где именно и когда освободится, тоже традиционно не сообщил. Вот тогда я резко с ним, помощником, и поговорила. И попросила назвать пять больниц, где в последнее время оперировал Слюсарчук. Также попросила назвать фамилии оперируемых. Мотивировала свое любопытство и настойчивость желанием профессионально, с комментариями врачей и пациентов, проработать проект, о котором, как была убеждена, договорилась со Слюсарчуком во время встречи. Помощник пообещал обо всем узнать. Мы же ждали Слюсарчука до шести вечера. Держали и свободной страницу для интервью с ним. Я нервничала. Редактор успокаивал: «Должна понять — человек оперирует». Слюсарчук позвонил уже после восьми вечера. Обрадовалась: «Наконец-то профессор созрел на эксперимент». А в трубке слышу: «Ты кто такая? Ты хочешь меня проверить? Как ты смеешь? Твои мозги и мозги всех журналюг будут разбрызганы по стенам. И все кровью будет забрызгано! Вы все не того уровня, чтобы меня, профессора, проверять». А дальше — ругань. Причем такая, какой я давно не слышала, хотя уже девять лет работаю в криминальном отделе. Я и в тюрьмах такого отборного мата не слышала, как от профессора Слюсарчука. Он кричал долго — минут 20, а затем бросил трубку. Я же не могла понять, чем вызвана такая истерика. Поэтому перезвонила Слюсарчуку и дальше услышала ту же истерику. А еще он кричал, что будет жаловаться Президенту. Тогда я ответила профессору, что не хочу писать о нем, потому что он недостойно себя ведет. А чуть погодя мне позвонил представитель Нины Карпачевой: «Что вы сделали с профессором Слюсарчуком?». Как выяснилось буквально через несколько минут, представитель Карпачевой звонил и моему редактору, Починко, с теми же вопросами. Как, впрочем, и экс-нардеп, который до того просил сделать интервью со Слюсарчуком, чтобы морально его поддержать. А уже утром мы с редактором решили все же выяснить, почему это Слюсарчук хочет журналистам «разбрызгать мозг по стенам». Вот тогда я и стала переслушивать диктофонную запись разговора со Слюсарчуком, чтобы выяснить, на какие вопросы он не хотел мне отвечать.
— Как вы думаете, откуда интерес у Слюсарчука именно к медицине?
— Я, изучив хорошо ситуацию, это поняла. Он был некрасивым и нездоровым ребенком. Его не любили — ни воспитатели интерната, ни дети. И только со стороны врачей он получал внимание и сочувствие. Соответственно, все делал для того, чтобы болеть — быть ближе к медперсоналу. Я знаю, о чем говорю. Часто вспоминаю слова Сотника (Леонид Сотник — преподаватель факультета журналистики Львовского университета. — Т.К.), который учил нас не давать к публикации никакой информации, не имея на руках соответствующих документов, которые подтверждали бы тот или иной факт. У меня на руках все документы, дающие мне право обнародовать результаты моего расследования.
— Препятствовал ли вам кто-то в расследовании?
— Главному редактору «Експресу» Игорю Починку позвонил вышеупомянутый экс-нардеп, который сообщил, что слышал, как Слюсарчук звонил каким-то людям с просьбой «заткнуть Мартынец». Вот тогда мы начали побаиваться. Именно тогда Игорь Починок сделал заявление во все структуры об угрозе жизни журналиста. Позднее мы получали телефонные звонки от людей разных должностей и регалий и из Киева, и из Львова, которые в разных формах говорили нам, чтобы мы прекратили журналистское расследование, предлагали и встретиться. Относительно того, что происходит сейчас... Я со страхом иду на работу и со страхом возвращаюсь домой, так как не знаю, дойду ли. У моего дома много подозрительных авто, и я уже устала записывать их номера. Меня фотографировали из этих автомобилей, и не только меня, но и людей, которые были рядом. Когда я ехала домой на машине, то видела сопровождение — до самого моего дома. Причем это делается вполне открытым образом — от меня не скрывают слежку. Несколько дней назад была какая-то непонятная ситуация с моим мобильным — мне никто не мог дозвониться. Также и я не могла никому дозвониться. Связь была только с сыном. В связи с этим я звонила в СБУ, хотя не дозвонилась — никто не взял трубку. Связывалась также с руководством УМВД во Львовской области. Не стану утверждать, что это помогло, но минут через 20 после этого разговора мой телефон заработал. Не понимаю, что происходит. Я не преступник! Напротив, помогаю государству разобраться в ситуации. Если даже удастся спасти хотя бы одну жизнь, считаю, что робота моя имеет смысл.
— Сколько вам удалось выявить людей, которым причинил вред Слюсарчук?
— Фамилиями заполнена не только моя записная книжка. Есть еще куча обращений. Однако нет уже сил, чтобы проверить все обращения. Эти обращения, наверное, должны были бы быть не у журналистов — у стражей порядка. Люди не доверяют правоохранителям — вот в чем проблема. На сегодняшний день мы доказали восемь фактов смертей в связи с деятельностью Слюсарчука.
— География летальных исходов — Львовщина?
— Нет. Это западная, центральная Украина и Крым.
— Как Слюсарчук попадал в клиники, чтобы проводить операции? Он там работал или его приглашали — как консультанта или ассистента?
— В этих клиниках он официально не работал.
— А где работал?
— В Киевской медицинской академии последипломного образования имени Шупика на кафедре экс-министра здравоохранения Николая Полищука, который рассказал мне, что взял Слюсарчука к себе по звонку. А чаще всего Слюсарчук оперировал в районных больницах.
— Но врачи — не слепые...
— Людьми руководили страх потери работы (так как Слюсарчук — большая шишка) и деньги. Главный фактор — деньги. Слюсарчук брал за операцию по 20 тысяч долларов. Делился с врачами. И, к сожалению, были такие врачи, которые давали ему пациентов. Точнее — клиентов. А третий фактор — равнодушие в обществе.
— Сколько еще планируете публикаций?
— Трудно сказать... Мы истощены, потому что речь идет о 20 годах преступной деятельности Слюсарчука. Против этого человека на сегодняшний день возбуждены уголовные дела об использовании поддельных документов и мошенничестве. А основное дело, которое должно быть возбуждено, — об убийстве. Поэтому мы не имеем права останавливаться. И будем работать до тех пор, пока правоохранительные структуры не повернутся к этому делу лицом.
— Сейчас речь идет о том, что Слюсарчуку будут проводить психиатрическую экспертизу, причем, вероятнее всего, направят его в Киев. Не кажется ли вам это странным, ведь во Львове — очень мощные психиатры.
— Экспертиза должна быть проведена во Львове.
— Можете ли спрогнозировать дальнейшее развитие событий?
— Мы должны делать прогнозы, так как в деле Слюсарчука задействована вся Украина. В первую очередь я считаю, что он вменяемый. Если Слюсарчука признают невменяемым, мы будем ставить вопрос о том, кому это выгодно. Кроме того, если Слюсарчука признают психически больным, то в какую ситуацию поставят и бывшего, и нынешнего Президентов Украины? И как это воспримет мировое сообщество?
