Как и каждый фестиваль, «Молодість» дарит телевизионщикам
достаточно сюжетов, чтобы их можно было интересно развернуть. На «Молодості»,
как и на каждом конкурсном фестивале, всегда хватает внутренней драматургии,
хватает драм, неудовлетворенных творческих амбиций и «несправедливо» и
«неправильно» награжденных фильмов и, наоборот — «несправедливо» и «неправильно»
невознагражденных. Все это так и просится на экран, но не всегда об этих
обидах, «неправильности» и «несправедливости» удобно рассказывать. Вечная
проблема документального фильма — не переступить грань этически разрешенного.
И еще одна, сопутствующая проблема: оставаться как можно более бесстрастным
хроникером или активно влиять на ход событий?
Программа Валерии Мирошниченко «Молодість» утридцяте» —
больше чем просто репортаж о юбилейном фестивале. Хотя (и закономерно)
это был один из ведущих ее сюжетов. А в этом сюжете был подсюжет — почему
полноценный международный кинофестиваль так трудно проводить в Украине;
и чем далее, тем легче не становится. Этот подсюжет до конца не разворачивался,
но ответ на вопрос крылся в одной из фраз Валерии Мирошниченко: «… для
нас фестиваль стал чужим праздником». Дело в том, что в последние годы,
когда в Украине почти совсем не снимается дебютное кино, и мизерно — студенческое,
и ценных картин от этого, закономерно, не становится больше, они если и
попадают в конкурсные программы «Молодості», то не получают там наград.
Вот из этого, почти подсознательно-действующего, до конца
не развернутого, юбилейно-грустного подсюжета-сюжета вырастает другой сюжет.
Именно его — уже вполне сознательное и продуманное — разворачивание выводит
телепрограмму «Молодість» утридцяте» за пределы обычного. И стоит бы нам
срезонировать услышанное и увиденное…
Фестивальная коллизия, вынесенная на телеэкран… По-видимому,
находясь под (упомянутым — психологическим, общественным или еще каким-то)
давлением, отборочная комиссия фестиваля включает в конкурсную студенческую
программу как можно больше украинских фильмов. И самый художественно слабый
из них (едва ли не из всей международной студенческой программы), — вдруг
побеждает. Надо понимать, что его отстаивали украинские члены жюри (их
двое из пяти), находясь под тем самым давлением и подсознательно помня
о «чужом празднике».
Как эта коллизия разворачивалась авторами программы… Очень
просто и вместе с тем эффективно и эффектно. (И исчерпывающе.) Была смонтирована
заочная дискуссия между двумя уважаемыми украинскими членами жюри, с одной
стороны, а также с новоиспеченным директором-продюсером киностудии им.
А. Довженко и уважаемым немецким киноведом — с другой. Были показаны отрывки
из двух фильмов, как братья, похожих по содержанию, но, как небо и земля,
противоположных по качеству исполнения: тем же украинским студенческим
и дебютным французским… Первые жалели наших студентов, что у них нет достаточных
материальных условий для творчества, а их фильмы очень глубокие, и что
их в последнее время слишком критиковали. Вторые утверждали, что отсутствие
средств не помешает снять гениальное кино, и приводили красноречивые примеры.
А директор-продюсер, в частности, отметил, что не увидел в украинских картинах
абсолютно ничего, стоящего хоть какого-то внимания, и что на этих студентов,
из этого учебного заведения, уже и не стоит надеяться.
Выводом из уст Валерии Мирошниченко прозвучали вопросы:
этично ли награждать кино только за то, что оно свое? Не делаем ли мы ему
таким образом медвежьей услуги? Но программа поставила и вопросы, которые
не были озвучены автором прямо. Наконец, эти вопросы все время ставил и
«не наш праздник» — МКФ «Молодість». Ибо никто, кроме него, из года в год,
не давал такой полной картины нашего кино, таких очевидных оснований говорить
о его удрученном состоянии.
Итак… есть ли у отечественного кинематографа будущее, если
годами не заботятся о дебютном кино? В чем краеугольная проблема украинской
киношколы? Почему в этих фильмах не слышно беспокойства, а скорее всего
чувствуется тотальное равнодушие? Почему студенческим картинам не хватает
жизненной энергии? Почему в них так много общих рассуждений о вечном и
так мало конкретных размышлений о сегодняшней ультрадраматической реальности?
Почему так редко встречается эксперимент?
Или мы начнем сейчас и серьезно искать ответы на поставленные
телепрограммой и фестивалем вопросы, или через год наш кинематографический
непраздник станет еще более ярким.
