Имя Сергея Гармаша стало известно еще задолго до выборов 2004 года. Резонансный донбасский автор, чье творчество ассоциируется с популярным и очень неоднозначным по своей позиции интернет-изданием «Остров», снискал известность оппозиционного журналиста, который, по мнению многих, состоял в оппозиции не только к действующей власти, но и ко всему закоренелому, нуждающемуся в переменах укладу жизни как Донетчины, так и всей страны в целом. Еще совсем недавно представлять «оппозиционную прессу» в шахтерском регионе было очень непросто, если не сказать — практически невозможно. К оппозиционным приравнивались все издания, что так или иначе выступали с критикой и не желали скрывать от читателей правду о власти, какой бы она ни была. Очень часто подобные «инакомыслящие» газеты и телеканалы не выдерживали так называемой «проверки Донбассом» и по разным причинам либо надолго переставали выходить, либо уходили в небытие. Интернет-газета «Остров» и ее бессменный автор и руководитель Сергей Гармаш — одни из немногих, кому удалось не только выстоять, но и повысить свой уровень, не потерять уважаемого читателями качества материалов. И даже после перемен во властных структурах конструктивная критика и объективно-аналитическое освещение резонансных событий региона по-прежнему остаются отличительной чертой, своего рода «визитной карточкой» издания.
Революция в стране послужила сигналом к перевороту и в средствах массовой информации Донецкой области. В связи с этим сегодня многих интересует вопрос, что же дальше будет с «Островом» на Донетчине, во что превратится издание в итоге — в провластную газету, торжествующую на обломках ушедшего строя, или по- прежнему останется оппозиционным сайтом, несмотря ни на что не желающим уступить и поддаться чьему бы то ни было влиянию? Об особенностях существования прессы в Донецкой области, специфике и будущем оппозиционных изданий в Донбассе, а также о переменах, которые грядут в сфере средств массовой информации, рассказывает руководитель «Острова» Сергей ГАРМАШ.
— Начнем с вопроса, который позволяет определиться с общими воззрениями и ощущениями. Каково ваше впечатление от новой власти?
— Надо отметить, что определенный момент разочарования есть. Это касается как власти в целом, так и власти в Донецкой области. Тот же Кремень, ряд новых глав облгосадминистраций, заместители генерального прокурора, скандалы в правительстве… Что касается Донецка и области, то тут пока изменений мало. Первое впечатление от нового губернатора весьма противоречивое. Человек вроде бы порядочный, искренний, но пока не владеет ситуацией в регионе и бывает излишне эмоционален. То есть пока разочаровывают не персоналии, а непонятность логики их назначений. Например, новый начальник УМВД в Донецкой области — Клюев. Я ничего не имею против него, я его просто не знаю. Но, поскольку я налогоплательщик, и он будет получать зарплату из налогов, я хочу знать, почему именно он? Если, несмотря на длительную работу на руководящих постах в милиции, он сохранил моральную чистоту — это одно. Но если это уступка социалиста Луценко депутату и руководителю агропромышленного холдинга «комбинат Ильича» Владимиру Бойко в обмен на голоса для Соцпартии на выборах — это совсем другое…
Однако в целом перемены можно считать целесообразными. По крайней мере, я считаю, что власть нужно периодически менять, хотя бы для того, чтоб она не чувствовала себя бесконтрольной.
— Ваше издание «Остров» ранее считалось оппозиционным или, по крайней мере, близким именно к оппозиционным настроениям. Насколько это верно? Ваш опыт: трудно ли быть «оппозиционером» на Донетчине?
— В нашей стране, если ты не подпеваешь власти, то ты уже оппозиционер. Хотя мы себя таковыми не считаем. Просто прежняя власть буквально выталкивала нас в оппозицию, когда не комментировала по нашей просьбе события, не давала запрашиваемую информацию, интервью. Мы критиковали действия прежней власти, но при этом рады были бы представлять и ее точку зрения. Однако нас записали в оппозиционеры и не шли на контакт с нами. На мой взгляд, это просто не умно. В то же время оппозиция в то время была заинтересована в СМИ, а потому более открыта. Поэтому мы, так сказать, в живую работали с ней, а другую точку зрения представляли в основном перепечатками из других источников. Самое интересное, что та власть, став сегодня оппозицией, так ничему и не научилась. Они кричат, что их загнали в информационную блокаду, но на официальные контакты по-прежнему не идут. Неофициально — пожалуйста, но говорить для публики то ли боятся, то ли не умеют. Честно говоря, это становится проблемой, потому что новая власть потеряла предвыборную заинтересованность в СМИ, а старая — просто не понимает важности работы с ними не под заказ. Возникает дефицит оригинальной информации.
— Как изменится позиция вашей газеты в связи с переменами во властных структурах?
— Наша позиция не изменится. Я не вижу оснований для перемен. Конечно, мы живые люди, и у нас были свои политические симпатии, но мы никогда ни с каким предвыборным штабом не работали. Поэтому, наши источники финансирования не изменились, и окончание предвыборной кампании не диктует нам новых правил жизни. Кроме того, наша ниша не перестает быть актуальной, а, значит, ее просто не выгодно менять. Я думаю, что проблемы возникнут у тех немногих изданий, которые действительно были рупорами оппозиции, ее пропагандистами. Мы же по-прежнему остаемся востребованными. По крайней мере, пока на нашем форуме народ спорит, кому я продался: «голубым» или «оранжевым», мы будем интересны всем. Мы остаемся открытыми и для старой, и для новой оппозиции.
— Примерно через неделю после назначения нового губернатора Вадима Чупруна ваше издание опубликовало достаточно смелую и резкую статью «Новый губернатор в старом интерьере». Это была попытка сразу поставить ваши взаимоотношения с областной властью в определенные рамки?
— Это не редакционная статья и не моя. Это точка зрения конкретного человека, с которой я во многом согласен, но не во всем. Я поставил ее на сайт, во-первых, потому, что такое мнение есть и оно имеет право на существование. А во-вторых, это можно назвать своеобразным тестом: умеет ли новая власть слушать, или воспринимает только то, что ей хочется слышать? Я считаю, что этой статьей мы помогли Вадиму Чупруну, дали возможность корректировать линию поведения губернатора, например, с журналистами.
— А не боитесь, что власть отреагирует не очень лояльно? Начнет давить на вас, «выяснять отношения»? Как будете тогда защищаться?
— Вообще я считаю, что давят на тех, кто позволяет на себя давить. Мы сможем защитить себя, поэтому на нас давить бесполезно. Отчасти это благодаря специфике Интернета и нашей структуре: мы — общественная организация, можем работать даже из дома, и у нас нет личного бизнеса, через который можно было бы давить фискальными органами. Как будем защищаться?... Не знаю. Будет давление, тогда и будем решать. Вообще я думаю так: при той власти жили и при этой проживем! Я от новой власти никаких преференций не жду, поэтому — лишь бы хуже не было. Единственное, на что я рассчитываю со стороны властей, — здравый смысл и справедливость.
— Как вы считаете, будет ли при новой власти фигурировать такое явление, как темники?
— Темник — явление, обусловленное политической волей высшего руководства страны. Я не думаю, что у Ющенко может возникнуть такое желание. Или у Томенко. Мы с ним немного общались, и я не думаю, что в его голове может возникнуть такая бредовая мысль. К тому же темники — это очень грубая работа. Они унижают журналистов. Наверное, наше общество уже все-таки изменилось, чтоб принять темники за должное, как это было полгода назад.
— Другой вопрос — вопрос украинского языка. Как известно, сейчас говорят об особом положении, согласно которому русскоязычная пресса должна иметь второй, украинский тираж. Насколько это актуально для вашего интернет-издания?
— Думаю, это не может быть применимо по отношению к нам, у нас ведь интернет-газета. Да я и не вижу необходимости это делать. Такие вещи должен диктовать информационный рынок. Там, где это востребовано, это обязательно будет. А вообще, я считаю, что в Украине и в Донбассе проблема языка очень надуманна.
— Как, по-вашему, можно охарактеризовать самочувствие других донецких СМИ после перемен (особенно тех, которые исповедовали «официальную» позицию)? Обеспокоены ли они? Возможны ли «чистки»?
— Прежде всего вопрос: что такое «официальная позиция»? Официальная позиция — это на самом деле отсутствие всякой позиции у журналиста. Наверное, многие донецкие СМИ сейчас не очень комфортно себя чувствуют. Но это скорее моральный дискомфорт. Хотя если кто-то явно нарушал закон, то он должен отвечать за это, и не надо прикрываться сказками о политическом преследовании… Другой вопрос, что эта предвыборная кампания показала, насколько не профессиональны и зависимы журналисты, поскольку они по заказу своих владельцев создавали мифы и сами в них верили. Теперь, если поменяют свою позицию хозяева, то и СМИ придется изменить свою позицию, а это психологически нелегко. Вообще же, и у новой оппозиции, и у оппозиции вообще должны быть свои СМИ, так что донецкие издания, я думаю, не пропадут. Главное, чтоб они не врали. Журналист по профессии — априори оппозиционер, он должен быть оппозиционным к власти, иначе теряется его социальная роль. Так что хочешь быть профессионалом — смотри на людей во власти как на равных. Не благоговей перед ними.
— Возможна ли сегодня свобода слова, о которой говорил Виктор Ющенко, защита журналистов?
— Свобода слова — понятие не политическое, а нравственное и психологическое. Никто не может запретить тебе говорить то, что ты думаешь, кроме тебя самого. Другой вопрос — готов ли ты за это платить благополучием или даже здоровьем. Поэтому в то, что свободу слова обеспечит государство, я не верю. Потому что сразу возникает вопрос: кто ее будет охранять? Милиция, которая сфальсифицировала дело Александрова? Прокуратура, четыре года уничтожающая дело Гонгадзе? Хорошим журналистам будет тяжело всегда. И количеством законов о защите журналистов этой проблемы не решить. Я вообще думаю, что чем больше законов, тем хуже. Ведь у нас разрешено все, что не запрещено законом, поэтому чем больше законов, тем меньше прав. Вот в Конституции США, если я не ошибаюсь, есть одна поправка, запрещающая преследование за профессиональную деятельность журналистов, и этого достаточно.
— Что такое журналистская деятельность в современных условиях? Кто такой журналист? Какими должны быть его отношения с властью?
— Прежде всего журналист должен разделять информационную деятельность и идеологическую или политическую. То есть, если ты просто информируешь общество о каких-то процессах в нем, то эмоции здесь должны быть выключены. Если же ты даешь чему-то оценку, заостряешь внимание общества на какой-то проблеме, то не маскируй это под последнюю истину. Это всего лишь твое мнение. Меня, например, раздражает непрофессионализм, когда журналист на пресс-конференции встает и вместо того, чтобы задавать вопрос, начинает высказывать свое мнение. Он должен помнить, что он не гуру, а человек, который задает вопросы. Кстати, также должна воспринимать журналистов и власть. Глупо обижаться на журналистов, потому что это их работа — указывать на недостатки и ошибки власти. Вот наш новый губернатор этого не понимает. Он позволяет себе публично обижаться на журналистов. Надеюсь, в том числе и с нашей помощью, это скоро пройдет. Ведь чиновники часто обижаются на то, что журналисты их цитируют. Они воспринимают цитирование их глупостей как агрессию против них. Они не понимают, что сейчас все определяет рынок. И если даже я, руководствуясь своими симпатиями к чиновнику, не напишу чего-либо, то об этом напишут другие мои коллеги. И тогда возникает вопрос: либо я продался, либо не профессионален. Поэтому я просто не могу себе такого позволить, даже если бы этот чиновник был мне отцом родным. В общем, пресс-службы должны сегодня усвоить истину, что проще научить одного чиновника, что и как говорить, чем «научить» десяток журналистов, как об этом писать.
— Тогда смежный вопрос: вопрос работы пресс-служб, пресс- секретарей. Как изменилась их специфика, в частности, в Донецке? Какие перемены необходимы в этой сфере?
— Пресс-службы, прежде всего, должны отстаивать интересы журналистов перед своими шефами, а не наоборот. Если пресс-служба будет лояльно относиться ко мне как к журналисту, если она будет помогать мне и отстаивать мой интерес, то я уже сам подумаю, стоит ли плохо писать о том же губернаторе, чтоб не обидеть эту пресс-службу. А пока что наши пресс-службы работают в режиме санпропускников. В связи с этим у нас в Донецкой области был информационный вакуум. Да и сейчас мало что изменилось. Как можно говорить об открытости власти, если о многих событиях мы узнавали постфактум. Например, что в области новый прокурор…
— Когда совершались перемены, в журналистском сообществе ходил слух, что вас могут назначить пресс-секретарем нового губернатора. Возможно, это связано с уже упомянутой «оппозиционной» направленностью вашего издания…
— Я не знаю о таком слухе, но логика мне понятна… Нет, меньше чем на губернатора я бы не согласился! А если серьезно, то я не понимаю, что сегодня может привлекать во власти, при том уровне зарплат, которые там есть. Работать во власти сегодня могут себе позволить только женщины, у которых есть богатые мужья. Я же воровать не хочу, а жить на зарплату чиновника, по крайней мере, среднего звена не смогу.
