Недавно известный российский политолог, ведущий научный сотрудник Фонда Карнеги Лилия Шевцова на общественно-политическом ток-шоу «Большая политика с Евгением Киселевым» («Интер») заявила, что подумывает о смене российского гражданства на украинское. Тогда это не произвело такого резонанса как недавний эфир на российской радиостанции «Эхо Москвы», где Лилия подтвердила свои намерения. Это всколыхнуло аудиторию радиостанции, которая по-разному отнеслась к высказываниям авторитетного политолога. «День» позвонил г-же Шевцовой, чтобы разузнать о реакции ее коллег на ее заявление.
— Коль скоро для меня как для интеллектуала Украина представляется комфортным обществом... Когда я приезжаю в Украину, мне свободней дышится, несмотря на то, что замечаю сейчас в украинской общественно-политической жизни некоторые тревожащие меня симптомы. То же самое я повторила в эфире «Эха Москвы» (в минувшую пятницу. — Ред.). И у нас с Венедиктовым (главный редактор «Эха Москвы». — Ред.) возникла дискуссия. Он говорил: ну как же так, Украина идет в том же направлении, что и Россия, Янукович чуть ли не становится Путиным... Тем не менее, я сказала, что есть целый ряд благоприятных обстоятельств, которые могут позволить Украине «выскочить» в Европу, в более цивилизованное пространство. В настоящий момент этих факторов в России я не вижу. Для интеллектуалов жить в России гораздо менее комфортно. Хотя психологически я ощущаю раздвоенность. Сложно быть человеком, у которого две родины, у которого есть тяготение и к своей прежней родине, и к той стране, в которой ты провел более 20-ти лет.
— А какие это обстоятельства, которые, могут помочь Украине, как вы выразились, «выскочить» в Европу?
— Украине повезло с географией: она гораздо ближе к Европе, граничит с Европейским союзом, в отличие от России. Далее. Историческое прошлое Украины. Через какой-то генетический код оно проявляется в поведении украинцев, пусть и в отдельных регионах. Это делает Украину более свободной. Есть еще и такой элемент как регионализация Украины — отдельным регионам присуща своя психология, особенная ментальность и политическая культура. В Украине существует и плюрализм политических элит. Все это заставляет договариваться. В украинском политическом классе нет монолитности. И, слава Богу. Сама необходимость договариваться, пред которой предстают украинские элиты, уже создает предпосылки для политического и общественного плюрализма. И, наконец, тот факт, что Украина все же не «держава» в российском понимании, то есть, у нее нет таких политических амбиций, которые есть у России — преемницы Советского Союза. Сам факт, что Украина не является преемницей СССР (и в Совете безопасности, и в других организациях), тот факт, что Украина отказалась от ядерного оружия, лишает Украину «державности» в российском смысле, то есть — чрезмерных внешних амбиций. А, следовательно, дает возможность больше внимания уделять самой себе — собственному развитию. Это счастливое качество. Другое дело — сумеет ли Украина им воспользоваться. Это открытый вопрос. По крайней мере, траектория Украины пока еще не определена. Россия — идет в прошлое, со своей системой, ошибками, проблемами и амбициями. А Украина «зависла», но она по-прежнему сохраняет свой европейский вектор. Еще у Украины и ее населения нет желания облагодетельствовать, осчастливливать другие нации. А у российской политической элиты это все еще есть — вот это я называю «остатками имперскости и державности».
— Скажите, пожалуйста, а какой была реакция ваших коллег на то, что вы подумываете о смене гражданства?
— Я еще не подавала документов, но эта мысль постоянно возле меня. Если бы технология была легкой и простой, наверное, я бы это сделала, но я еще не подошла к этому процессу. Среди моих коллег есть представители разных национальностей. На мои размышления они отреагировали с большим интересом и с поддержкой. Другое дело, что эти мои слова вызвали очень «горячие» отклики в чисто советском, совковом стиле среди аудитории, которая слушала меня: мол, почему она сюда приехала, пускай едет к своим западным «бандерлогам». Это типично совковый стиль, говорящий о сохранении советской ментальности. Но вот что делать, если у нас такое население? А в целом, когда задумываюсь о таких людях как я — ведь нас, бывших львовян в Москве очень много.
— Нам стало известно, что вы намереваетесь создать Львовский клуб в Москве. Можете рассказать подробнее об этой инициативе?
— Когда я была в обществе с главным редактором «Эха Москвы» Алексеем Венедиктовым, обозревателем этой радиостанции Виталием Дымарским, кто-то (кажется, Венедиктов) вдруг сказал: Слушайте, но вы же должны создать Львовский клуб! И мы начали перечислять, как много среди нас, в Москве львовян. И это не только Юрий Башмет, влиятельный и важный для меня с моральной точки зрения политик Григорий Явлинский, это и Анатолий Чубайс, который родился во Львове. Кстати, Виталий Дымарский тоже оттуда. Если мы договоримся, то вполне можем создать свою Львовскую общину в Москве. И если нам удастся это сделать, возможно, мы в большей степени поможем понять нашей российской тусовке, что происходит и в Украине, и на нашей первой малой родине — во Львове, на Галичине. Здесь столько мифов, столько стереотипов о событиях на Галичине! Здесь столько поводов для того, чтобы сделать из львовян и галицийцев врагов, что, пожалуй, нужно будет заняться не только собственным образованием — понять, что там происходит, но и образованием наших российских коллег.
