Если вы до сих пор не верите культурологам, модным писателям и художникам относительно того, что телевидение — это пластик, то не поверить Данилу Яневскому вы просто не имеете права. Во всяком случае, потому, что он ТВ кухню знает изнутри. «Телевидение — это пластик, — говорит он. — Такое у меня ощущение. Хотя, возможно, оно наполнено недоступным мне смыслом?..»
Сегодня лишь бы говорить о недостатках «экранного наполнителя», конкретные информационные поводы не нужны, так как есть один большой и глобальный повод, который мы каждый день видим в телевизоре. За некоторыми непродолжительными и почти эфемерными исключениями. Почему созданное Роднянским телевидение, на которое уповали в 90 х, сегодня накрыло «волной мещанства, вульгарности и дебилизма»? Об этом и не только — разговор «Дня» с Данилом Яневским.
— Когда-то в одном из своих интервью вы сказали о том, что телевидение — это развлечение. А может ли телевидение быть просветительским или это собственно интертейнмент?
— Оно может быть просветительским, и образцы такого телевидения есть. «Discovery», например. При этом он довольно успешен. Но то, что мы видим на украинском телевидении — это продукт для интеллектуально и духовно самого низкого слоя нашего народа. Мы получили возможность попробовать все «преимущества» потребительской цивилизации. Вся страна жрет, и я понимаю, почему это так. Этому есть объяснение. Часть народа росла в условиях террора, голода и тотальных ограничений. И вот пока эта генерация не нажрется (ведь следующая генерация уже совершенно другая), мы будем иметь такое телевидение — и это факт. Это не хорошо и не плохо, это просто существует.
— Но ведь когда начинался канал «Студия 1+1», все было иначе...
— Александр Роднянский, Владимир Оселедчик и прочие — это была целая плеяда. Роднянский, создавая «1+1», сумел сформулировать абсолютно точную, адекватную месту и ситуации идеологему. Нам было стыдно за то, что происходит в нашей стране, и нам хотелось создать что-то такое, за что бы не было стыдно. Но, как учил нас товарищ Крупский, жить в обществе и быть свободным от него невозможно. И пан Роднянский впоследствии вынужден был сделать выбор: либо отдавать бизнес, либо оставить его. И он выбрал оставить. А это означало компромисс. И у него, как у любой — без преувеличения — титанической фигуры, есть на счету соответствующие ошибки. Наверное. Я не судья. Но этой волной мещанства, вульгарности, этого дебилизма его просто накрыло. Он не мог никуда деться.
— Сегодня эти черты присущи всему украинскому телевидению?
— Да, безусловно. Конечно, есть одиночные исключения. Я не работник телеканала СТБ и никогда им не был, но они создали документальные линии, за которые не стыдно. Их можно критиковать, эти фильмы можно делать иначе, но за них не стыдно. И их интересно смотреть. Есть такие «подснежники»... Или, например, есть программа «Таблоид» — они балансируют на грани вкуса, но не впадают в эти откровенные «голые жопы», извините за слове...
— Может ли исправить ситуацию общественное телевидение?
— Понимаете, общественное телевидение и радио ситуацию исправить не могут. Возвращаясь к Роднянскому, он не только сформировал идеологему, но и создал точку концентрации «людей с головами». Это был раздражитель для всех других, они должны были уже подстраиваться, позиционироваться к «1+1», а не к УТ-1. В этом смысле все украинское телевидение создано или Роднянским, или людьми, которых он нашел, или является реакцией на него. Так же и с этим общественным телевидением. Если оно появится, то все игроки на рынке вынуждены будут среагировать на это. Когда люди нажрутся и поднимут головы, они начнут искать смысл, они подумают, а хотят ли они, чтобы их дети были проститутками или торговали наркотиками... Не хотят? А это означает, что надо давать детям качественное образование, возможности выбора, но в первую очередь — моральный императив, нужно задать высокую ноту: книга, любовь к Родине, уважение к себе, Бог есть...
— А какой моральный императив сегодня создает украинское телевидение?
— Оно не создает, а наоборот — разрушает. Оно показывает, как насилуют тело и как насилуют душу.
— Сегодня очень актуален вопрос качества украинского национального информационного пространства. И здесь не только телевидение. Какие, на ваш взгляд, есть проблемы в украинском информационном пространстве?
— Те же, что и в нашем обществе, — оно не знает, зачем оно существует. Оно существует по инерции: вот сказали быть независимыми — вот давайте мы будем независимыми. Еще раз говорим: должен быть моральный императив. Например, отношения мужчины и женщины. Это можно свести до грубого секса в подворотне, а можно сказать, что между ними есть любовь, и там тоже будет секс, но будут и чувства. Так вот, что чувство в телевидении? Топ-менеджеры ходят на заседание комитета по вопросам свободы слова и информации. И о чем они там говорят? Они говорят о показателях, о цифрах. Почему они об этом говорят? Потому, что акционеры ставят им задачу, которую они выполняют. Кто акционеры? А мы не знаем. Какая структура собственности в СМИ? Мы не знаем...
Я не говорю, что все украинцы должны быть как Степан Бандера. Надо быть в самом глупом смысле этого слова патриотом своего хутора — чтобы там не было мусора, чтобы там был свежий воздух, чтобы у детей было где играть, чтобы женщины могли вынашивать своих детей, наших детей. Так же должно быть и с телевидением.
— Недавно в ходе общения со студентами-журналистами вы сказали о том, что телевидение — это яйцерезка. Почему?
— Есть вопрос цены. За все надо платить. Идущие на телевидение люди не понимают, что за это надо платить. Не тебе платят несколько десятков долларов, а ты заплатишь. Простой подсчет: сколько в пределах телевидения неполных семей, разведенных женщин или неженатых и тех, у кого уже нет шанса? Это твой выбор. Только не говори потом, что ты этого не знал. Ты там встретишь множество умных, порядочных, профессиональных людей, но есть и огромное количество приходящих туда потому, что там крутится много денег. И это опять таки их право. Это вопрос выбора... Сегодня мы наблюдаем долларизацию украинского телепространства... Журналисты, равно как и наши политики, не имеют никакого вкуса. Они все «сколачивают бабло». Они рассматривают нашу страну и живущих здесь людей исключительно как ресурс. Вся власть у нас оккупационная, у нас Конституция оккупационного государства. Фамилии президента, премьера и главы Верховной Рады при этом не имеют значения. Таковы правила. Или ты их принимаешь — и тогда ты устроен, или ты их не принимаешь — и сажаешь цветочки. И это также твой выбор. Они провозгласили независимость не для того, чтобы мы жили достойно. Я видел это с балкона Верховной рады тогда, 24 августа, рядом с еще пятью ли семью журналистами. На территории Украины было сосредоточено 25% ресурсов Советского Союза. И они поняли, что с помощью независимости они легализуют отношения собственности. Людей «развели» профессиональные патриоты.
— Много дискуссий сегодня ведется вокруг увеличения доли украиноязычного продукта на телевидении. Индустрия активно упирается...
— У меня совершенно четкая позиция относительно этого. Необходимо сделать обязательными 100% украиноязычного продукта на телевидении и закрыть каналы, не соблюдающие это. Точка. Все разговоры о соблюдении прав национальных меньшинств — это все ерунда. Хотят россияне иметь русскоязычный канал — пусть Партия регионов над этим работает. Нужно ли делать телевизионные блоки для нацменшин? Безусловно! Есть государственное телевидение — там и делайте. На украинских общенациональных каналах — никаких российских сериалов. Это же наркотик — как дешевый российский газ. Создавайте свое — одну и ту же пургу, только на украинском языке. Это, по крайней мере, рабочие места для наших актеров и наша собственная пурга.
И вообще относительно украинского продакшна: кино, театр, книги, рок-музыканты, джаз, классика, музеи должны иметь льготные налоговые условия, государственную поддержку. Это должна быть абсолютно радикально последовательная позиция со стороны государства. А нам всем, кто еще умеет думать и чувствовать, писать и читать, нужно убить в себе современный телевизор, как это сделал я.
